Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Придерживая рукой у основания, она крепко сомкнула губы, старательно вобрала его член глубже. Внутри неё было влажно и тесно. Головка упёрлась в рельефное нёбо, и ему захотелось толкнуться дальше, прямо в горячее горло. Но она, судорожно вздохнув, отстранилась и посмотрела на его член так озадаченно, словно это было уравнение. Дать тебе учебник? Тео закусил губу, чтобы не засмеяться вслух. Подсказывать ей ничего не хотелось. После небольшой паузы Гермиона вновь дотронулась губами, обвела языком каждую венку, уретру и приласкала уздечку. Грейнджер делала это так старательно и выверено, будто прокручивала в голове план-схему по анатомии. Три секунды на одно действие, три секунды на другое… Но ему даже нравилось.
Наконец, она начала осторожно насаживаться ртом
Грейнджер послушно двигала головой, и Теодор в изнеможении прикусил губу. Нет, это не был самый техничный минет в его жизни, он даже не был самым страстным в его истории, неуверенный, осторожный — да. Но это было больше, чем простое физическое возбуждение. Теодор хотел именно её. И поэтому чувствовать полные, мягкие губы Гермионы, аккуратно скользящие по его члену, было восхитительно. Он со стоном откинул голову, не совсем веря в то, что происходит прямо сейчас. Проститутка уже давно бы заглатывала, влажно чмокая, но Грейнджер оказалась такая нежная и старательная, что можно было кончить только от осознания того, кто стоял сейчас перед ним на коленях, и с каким усердием она вбирала в рот его член. Нарастающее возбуждение сбило тонкое, неприятное, царапающее ощущение. Его словно резко вернули с небес на землю. Ну конечно, мог бы и догадаться, что так произойдёт.
— Зубы, — недовольно процедил он, потеряв всякое терпение. — Спрячь их и хорошенько используй свой язык.
И, не дожидаясь её реакции, толкнулся внутрь, сжав пальцами кудри и в блаженстве застонав, когда Гермиона вновь насадилась ртом на член. В этот раз инициативу решил взять он сам, покачивая бёдрами и стараясь не проникать совсем глубоко. Тео сильно сомневался, что девочка обрадуется, если он начнёт её жёстко долбить в самое горло. Поэтому его движения были плавными и аккуратными. Время замедлилось и превратилось в тягучую патоку. Он ощущал всё до мельчайших деталей: её мокрый упругий язык, гладкую полость рта, полные мягкие губы, сомкнутые вокруг скользящего члена. Но когда она, стоя на коленях, встретилась с ним своим затуманенным взглядом, у его внутренней пружины будто отпустили спусковой крючок. И Тео понял, что пропал.
Захотелось больше, глубже и сильнее. Ждать и растягивать сил больше не оставалось. Поэтому Нотт жадно подался вперёд, надавив ей рукой на затылок, и почувствовал, как кончик её носа уткнулся в его волосы внизу живота, а следом услышал её шумный вздох. Его движения сбились с ритма, став более глубокими. Грейнджер что-то возмущённо мычала. Теодор почувствовал, как головка упёрлась в тесное горло. Он уже не мог и не хотел останавливаться. Плавный, мягкий секс превратился в рваные, грубые толчки. Он двинулся ещё несколько раз и остро, бурно кончил прямо в её тугой, жаркий рот. Тео накрыло чувство онемения, свободы и бессмертия. Просветление снизошло на каждую клеточку его тела, он стал лёгким и невесомым, словно ангел, воспаривший на сильных белоснежных крыльях в небо.
— Глотай, — благословил он, опустил руку, позволяя своему члену выскользнуть из её рта, и потрепал по волосам.
Только Гермиона отчего-то благодатью не прониклась. Она с силой оттолкнулась от его ног и зашлась то ли в кашле, то ли в рвотном позыве. Но Теодор блаженно улыбнулся и прикрыл веки. Священный поток нервных импульсов перегрузил организм, отключив слух, зрение и осязание, оставив только шум от тока крови в ушах. Секунда-две, и его словно окатило холодной водой. Он широко распахнул глаза, сфокусировав взгляд на кудрявых локонах и ссутулившейся фигурке, жадными глотками осушавшей вино прямо из бутылки.
Блядь.
Сорвался и просто грубо трахнул её в рот. А планов-то было! Стало немного неловко. Поступил как всегда — использовать и забыть, одноразовый секс, одноразовые девушки… Нет, он же хотел попробовать что-то новое. Ладно, с чувством влюблённости у него было туго, но как вообще поступают влюблённые мальчики?
Теодор, наверное, должен ей что-то сказать, что-то ободряющее? Например, твоя мама могла бы тобой гордиться, Грейнджер. Или, может, спасибо? Ага, и отсчитать премию за отличную работу. Во рту пересохло, в голове оглушающе звенела тишина. Где все дельные мысли, когда они так нужны? Тео с трудом двинул разбухшим, словно губка, языком и облизал сухие губы. В голове крутилось только то, что нужно было что-то срочно сказать.— Достаточно испачкалась? — возможно, не лучший выбор фразы, только слова вырвались сами собой. Но Теодор посчитал, что это даже лучше, чем сообщить ей, как она прекрасно смотрелась на коленях с его членом во рту. Хотя воспоминание об этом было весьма и весьма возбуждающим, и по его мнению, это могло стать вполне достойным комплиментом.
— Н-не знаю, — Гермиона села и попыталась выровнять дыхание. — Это было странно. На самом деле, мне не с чем сравнить.
Тео особенно отметил последнюю фразу. Не с чем сравнить? Его губы непроизвольно растянулись в довольной ухмылке. Да он сдохнет тут сейчас от умиления. Я забрал твою оральную девственность, да, девочка?
Как знал, что стоило с ней быть понежнее. Нотт с сомнением посмотрел в её сторону. А ведь для первого раза совсем неплохо. Грейнджер сидела на полу, облокотившись о диван, и размеренно дышала. Он мог поспорить, что там, в кудрявой голове, она прогоняла какую-нибудь мантру, что-то вроде «Я никогда больше не буду брать всякую гадость в рот, особенно член Теодора Нотта…». Мягкие локоны растрепались и каштановым хаосом лежали на плечах… Тео опустился рядом и намотал одну прядь на палец, свет ночника пробивался сквозь её волосы, окрашивая их в таинственный синий. Ему нравилось.
— Ты такая прелесть, Цветочек, — улыбнулся ей беззаботной мальчишеской улыбкой и со всей своей аристократичностью поднёс её руку к своим губам.
— У меня есть имя! — как-то внезапно вспыхнула она и слабо замахнулась, чтобы то ли оттолкнуть, то ли шлёпнуть его по плечу…
Теодор быстро поймал её руку в воздухе, болезненно поморщившись от боли в пальцах. Она всегда так агрессивно реагирует на комплименты? Ладно, ей действительно было за что злиться. Нотт мягко опустил её запястье и пробежал пальцам вверх до самого плеча. Знаю, знаю, что задолжал. Тео поддел её подбородок, разворачивая поудобней лицом к себе, и прижался губами, позволив своему языку скользнуть к ней в рот. Он видел как широко Гермиона распахнула глаза и оцепенела. Наверняка думала, что после того, как он кончил туда, должен был бы теперь избегать поцелуев с ней, но на самом деле ему было плевать. Тео не был брезглив. При этом её губы имели приятный вкус ягодного вина, которое она пила минуту назад, и лишь где-то грани ощущался лёгкий солоноватый оттенок. Ему всё нравилось.
Он мягко сжал здоровой рукой её грудь, невесомо очертил пальцами сосок, нагнулся и со вкусом всосал. Получилось абсолютно развратное причмокивание. Теодор проследил взглядом, как влажно блестит от его слюны кожа, затем провёл носом от одной груди ко второй и также мокро поцеловал второй сосок, невесомо пощекотав языком. Гермиона слегка подалась вперёд. Он улыбнулся и подул, прекрасно понимая, какое ощущение оставляет холодный воздух на разгорячённой коже. Девочку хотелось ещё немного подразнить, да и самому требовалось время, чтобы восстановить силы. Что она там говорила про своё имя? Нотт довольно посмотрел ей в глаза и лениво протянул:
— Ты так прекрасна с моим членом во рту… Уитни? — и изогнул бровь, задумчиво постучав пальцем по губам, будто всерьёз не мог вспомнить, кто же сейчас сидит перед ним. Гермиона нахмурилась и, судя по гневному взгляду, правильно уловила ход его мыслей, потому что следующим, что он сказал, было: — У тебя такого охуительного цвета соски, Стефани. Идеальная форма, очень удобная, между прочим.
Грейнджер возмущённо выдохнула, прикрыла руками грудь и отвернулась, перекинув копну волос через плечо, видимо, пытаясь таким образом сильнее спрятаться от него. Даже по кудрявому затылку было видно насколько сильно она разозлилась.