Мятеж

Эй Джи шумно втянул воздух и замер, ощущая, как непривычные к этому делу ароматические рецепторы приятно пощипывает.

А всего-то и нужен был на борту нормальный пищевой фабрикатор. Понятно, на сабах такого не водилось — не положено. Но на «Тсурифе-6» почему так отвратно кормили!

Навигатор в два хапка проглотил выпечку, закашлялся, после чего долго и мучительно избавлял горло от налипших крошек, приложившись к заветной термоколбе. В таре была намешана какая-то лютая бурда из всего, что вставляет, плюс немного воды для виду.

Ну а чего, твой поход закончен, доблестный марин, отдыхаем.

Эй Джи поправил в районе переносицы крепления насадок и шмыгнул носом.

Хорошо!

Пальцы сами потянулись снова подрубить музло, о, да, детка.

Музло качало так, что душу вон. Рычаще-рубящее звукоизвержение забивало слуховой канал напрочь, отгораживая Эй Джи от остального мира. Когда у тебя почти не осталось собственных рецепторов, это очень важно — не жить в этом искусственном мире постоянно, чтобы он не затягивал тебя слишком уж расширенными горизонтами. Сотни голосов, миллионы километров, невероятный диапазон чувствительности, зачем тебе это всё надо.

Эй Джи всего этого добра хватало на вахте, тут же его тяжело покачивающаяся от принятого башка желала видеть исключительно технический люк в полу да щуп-сканнер, которым он от нечего делать прозванивал контроллеры климатизатора, поминутно отмахиваясь от лезущих под руку назойливых алармов.

Сам Эй Джи уже много лет ничего видеть не мог, а сенсоры накладок, не говоря уже о гемисфере, не желали фильтровать базар. Даже на минимальном скине всё поле зрения у навигатора было усеяно всякой мелочью, вроде как вот сейчас — схемой коммуникативных цепей «Эпиметея». Ну, с другой стороны, лучше так, чем докучливая мешанина космической навигации. Предпочтительнее было бы, конечно, просто закрыть глаза и прилечь где-нибудь, вздремнуть. Но как тут вздремнёшь, вездесущие смертнички не поймут, чего это тут кто-то разлёгся.

А так вроде колупаешься себе в уголке, и ты при деле, и тебя никто не трогает.

— Ай-б!

Эй Джи от неожиданности выронил щуп и принялся яростно тереть уязвлённую конечность. Так и мозги себе зажарить недолго. Начинка некоторое время рябила, и гемисфера никак не желала стабилизироваться.

Так тебе и надо, не лезь.

Впрочем, ещё одна версия отпала, нужно дальше думать.

Ковыряние в железе было для Эй Джи своеобразным хобби. Это на вахте он витал в эмпиреях чистой алгебраической топологии, имея дело в основном с полями вероятности и кривизны, и объективная реальность проявлялась для него больше в виде сакраментального «геометрического места точек», нежели в качестве каких-то реальных объектов и субъектов.

Навигаторы и аналитики специально обучались воспринимать всё происходящее как холодную абстракцию, любые эмоции только мешали точному принятию решений и строгому расчёту. Это было разумно, но чего-то «для души» тут было мало. Нужно быть восторженным дебилом, чтобы любоваться плетями «шевелёнки» или извивами топологических множеств.

Эй Джи предпочитал врубать своё ревущее музло и радоваться простым ощутимым вещам — попискиваниям контроллеров, щелчкам реле, яростному гудению кубитов. А ещё Эй Джи любил чинить вещи.

Куда бы ни забросила его служба, он всегда находил какую-нибудь местную барахолку или просто склад брошенного старья, где тут же хватал что-нибудь ненужное, безнадёжно сломанное и обязательно жутко утилитарное. Сволакивал это всё в вещмешок и тащил с собой, доставая в ночи между дежурствами и с любовью в нём ковыряясь.

Однажды раздобыл хороший такой механический корабельный хронометр, ещё террианский, безумно старый. Кто его знает, как тот вообще попал в эти галактические широты, ходить он, разумеется, давно не ходил, однако при помощи набора малюсеньких отвёрток и металл-порошкового триде-принтера Эй Джи буквально за полгода вечерами сумел хронометр восстановить. По сути он заново собрал большую часть рассыпавшегося от времени механизма — особенно пришлось повозиться с турбийоном и балансирным колесом, биметаллический сплав всё никак не удавалось правильно развесить. Однако в итоге хронометр не только пошёл, но и за сутки дал отставание всего в одну сотую секунды, что сделало бы честь даже лучшим старым мастерам.

Эй Джи тогда собственноручно (и под дозой когнитаторов) замерил расхождение, чтобы благополучно отложить хронометр в рундук и больше ни разу не доставать. Эй Джи нравилось вещи чинить, а не разглядывать, и уж тем более не понимал он никакого удовольствия в банальном владении ими. Кажется, в итоге хронометр так куда-то и подевался, завалявшись после очередной релокации.

Вот и сейчас, задачка починить заартачившийся климатизатор «Эпиметея» только на посторонний взгляд казалась утилитарной и потому неинтересной, но Эй Джи получал истинное удовольствие не от возможного результата, а от процесса.

«Эпиметей» был отлаженной машиной невероятно тонкой укладки и был венцом инженерной мысли своего времени, за любой его панелью скрывались десятки приборных слоёв с энерговодами, инфоканалами, квантоптоэлектроникой, криогенными установками и генераторами силовых полей.

По сравнению с утончённым «Эпиметеем» та же «Джайн Ава» казалась грубой самоходной колбасой, где всей интеллектуальной начинки-то и было, что дурные мощности эмиттеров и небанальная физика прочного корпуса. Здесь же огромные энергетические потоки были так ловко закатаны в сверхпроводящие экраны, что контейнер с биологическими растворами пищевого синтезатора мог располагаться в миллиметре от стенок энерговода, и оба они ничуть друг другу не мешали и даже не подозревали о том, в каком странном соседстве они находятся.

Эй Джи ловко поддел рукоять закатившегося щупа (который тоже, если подумать, и сам по себе был маленьким инженерным чудом), принявшись заново прозванивать третий контур. Нужно понять, что же не так с датчиками. Те вроде успешно рапортовали о нулевой влажности, но до центрального контрольного блока эта информация не доходила, теряясь где-то на промежуточных шинах.

Эй Джи время от времени начинал грешить на прошивку контроллеров, но те благополучно проходили все автотесты, а заглядывать внутрь кода и ковыряться в самих тестах… как говорится, если врут тесты, значит дело швах.

Эта фигня же как-то раньше работала!

Эй Джи задумчиво пососал палец — неслабо так дёрнуло — и проводил слепым своим немигающим взглядом очередную торжественную процессию.

Смертнички по порядку носили в четырёхместный лазарет «Эпиметея» очередную жертву неудачной разморозки — прямо так, в серебристой фольге кокона. Ну а чего, штатный медлаб сам вскроет капсулу в лучшем виде. После чего возвращались с новым чёрным мусорным пакетом. Что-то у них там не складывалось с реанимацией.

Прыжок Сасскинда вообще штука мерзкая, хорошо хоть дайверы всегда играют в эту игру активно, бодро помахивая хвостом саба. Потому дайверов если и выносили вперёд ногами, то разве что в исключительных случаях. Попал под погрузчик. А так от дайвера не оставалось ничего, кроме формального указателя на карте. Вот тут плюс-минус декапарсек. А эти, ишь, носят туда-сюда.

Впрочем, одного бледнолицего мозголома всё-таки вытащили с того света. Пару часов назад ушёл своим ходом в направлении тамбура. Впрочем, там его всё равно упакуют и поместят во всё тот же кокон, спать до выяснения. Будет смешно, если загнётся после обратного прыжка, ха-ха.