Мятежные ангелы

Мистер Миддлтон улыбается так убедительно, что я ему верю.

— И вы мне очень помогли с этим, — добавляет он, показывая бархатную коробочку. — Наша карета ждет снаружи. Если вы не против немного подождать, я бы предложил вам поехать с нами.

— Спасибо, нас ждет собственный экипаж, — с самодовольным видом сообщает Том.

— Ну да, конечно…

— Спасибо за ваше любезное предложение, — говорю я. — Хорошего вам дня.

Саймон Миддлтон — это нечто совершенно необычное и дерзкое. Он берет мою руку и целует ее изысканнейшим образом.

— Я очень надеюсь, что мы еще встретимся во время каникул. Вы должны прийти к нам на ужин. Я позабочусь о приглашении. Мастер Дойл, так держать!

Он широким жестом касается полей шляпы, и Том отвечает тем же, как будто они — старые друзья, вместе разыгрывающие какой-то спектакль.

Саймон Миддлтон. Я не могу дождаться, когда расскажу о нем Энн и Фелисити.

За воротами вокзала улицы полны шума, лошадей, омнибусов и людей, которые приехали в Лондон на денек, чтобы сделать покупки или встретиться с кем-то по делам. Огромный город выглядит безумным и веселым, и я рада стать частью его бешено бьющегося сердца. В тот момент, когда меня приветствуют туманный воздух и звон церковных колоколов, я чувствую себя искушенной и загадочной. Здесь я могла бы быть кем угодно — герцогиней, или ведьмой, или охотницей за состоянием. Кто может знать? В конце концов, мне уже досталась невообразимо чудесная встреча с сыном виконта. Я переполнена оптимизмом. Да, это будет приятный визит, с танцами и подарками, а возможно, мне и в самом деле предстоит ужин в доме этого красавца. Отец любит Рождество. Дух Рождества вселит в него радость, и ему не понадобится так много опиума. А мы вместе с Энн и Фелисити отыщем Храм и свяжем магию сфер, и все вернется на свои места.

Какой-то чересчур торопливый мужчина налетает на меня и даже не берет на себя труда извиниться. Но я не сержусь. Я тебя простила, суетливый горожанин с острыми локтями. Здравствуй и прощай, незнакомец! Потому что я, Джемма Дойл, намерена отлично провести Рождество в замечательном Лондоне. Все будет хорошо. Благослови Бог всех радостных джентльменов. И прекрасных дам.

Том отчаянно пытается подозвать двухколесный экипаж, движущийся в общей гуще улицы.

— А где наш собственный? — спрашиваю я.

— Нет его.

— Но ты сказал…

— Да, сказал, не мог же я отдаться на милость Миддлтона, не хватало мне унижения! То есть, строго говоря, карета у нас есть, дома, только нет кучера. Старый Потт два дня назад почему-то вдруг уволился. Я хотел пригласить другого по объявлению, но отец говорит, что уже нашел кого-то. Ох, вот уж…

Наконец нам удается поймать кэб, и мы отправляемся в наш лондонский дом, которого я никогда прежде не видела.

— Я поверить не могу, что из всей толпы на вокзале ты умудрилась выбрать именно Саймона Миддлтона! — говорит Том, когда кэб отъезжает от вокзала. — И теперь придется ужинать с его семейством!

Похоже, Том не заметил, что благородный Саймон Миддлтон пригласил на ужин меня, а не его.

— А он что, действительно сын виконта?

— Действительно. Его отец — член Палаты лордов и весьма известный покровитель наук. С его помощью я могу далеко пойти, это безусловно. Жаль только, что у него нет дочерей на выданье.

— Жаль? Мне-то кажется, что это как раз замечательно.

— А, так моя собственная сестра не желает, чтобы я возвысился? Кстати, разве не предполагалось, что ты найдешь мне прекрасную будущую жену с некоторым состоянием? Ты уже продвинулась в этом деле?

— Да… я их всех предостерегла.

— И тебе тоже счастливого Рождества, — со смехом говорит Том. — Я так понял, что мы с тобой приглашены на рождественский бал к твоей подруге мисс Уортингтон. Возможно, там я найду подходящую, в смысле достаточно богатую, жену… там ведь будет множество молодых леди.

И, возможно, все они с визгом убегут от Тома в монастырь.

— Как отец? — спрашиваю я наконец. Этот вопрос как будто прожигает меня насквозь.

Том вздыхает.

— У нас некоторое улучшение. Я спрятал бутылочку с чистым опиумом, а ему дал опиум, разбавленный водой. Он теперь получает меньшую дозу. От этого он временами становится нервным, его мучают головные боли. Но я уверен, этот метод работает. Ты не должна давать ему ничего, понятно? Он ведь умный, он тебя может быстро убедить.

— Он не станет этого делать, — возражаю я. — Только не со мной. Я знаю.

— Ну, хорошо, только…

Том умолкает, не договорив. Некоторое время мы едем в молчании, прислушиваясь к уличному шуму. Постепенно тревога угасает, меня захватывает жизнь большого города. Оксфорд-стрит — изумительное, чарующее место. Гигантские здания по обе стороны… Они такие высокие и горделивые, и наполнены историей, и тенты витрин нависают над тротуарами, как леди, с напускной застенчивостью приподнявшие края юбок, чтобы показать соблазнительные ножки… Вокруг — магазины канцелярских принадлежностей, меховые лавки, студии фотографов, и театр, перед кассой которого собрались несколько самых преданных зрителей, чтобы изучить программу…

— Ох, проклятие! — внезапно вскрикивает Том.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— Я должен был забрать бабушкин заказ, сладости, а мы только что проехали эту лавку!

Том окликает кэбмена, и тот останавливается у обочины.

— Я быстро, — говорит Том, хотя я подозреваю, что он это сообщает не столько для того, чтобы успокоить меня, сколько для кэбмена, в надежде, что тот не возьмет лишней платы за непредвиденную остановку.

Я же только рада посидеть в одиночестве и понаблюдать за окружающим миром во всем его великолепии. Я вижу мальчишку, пробирающегося сквозь толпу, — он несет на плече огромного гуся. Подыгрывая себе на французских рожках и гобоях, шествует хор, распевающий рождественские гимны; певцы останавливаются перед каждым домом в надежде получить горсть орехов или глоток спиртного. Они идут все вперед и вперед, а звуки радостного гимна тянутся за ними шлейфом. В витрине магазинчика, куда забежал Том, выставлены самые разнообразные сласти: я вижу чашки с пухлым изюмом и засахаренными лимонами, целые горы груш, яблок и апельсинов, разноцветные горки кондитерских пряностей… Рот наполняется слюной. По тротуару в мою сторону идет высокая женщина в элегантной шляпке и твидовом костюме. Мне она кажется знакомой, но только когда она подходит совсем близко, я ее узнаю.

— Мисс Мур! — кричу я из окна кэба, совершенно забыв о хороших манерах.

Мисс Мур останавливается, пытаясь понять, кто это может звать ее прямо посреди улицы столь бесцеремонным образом. Наконец она замечает меня и подходит к экипажу.

— Надо же, мисс Дойл! Вы отлично выглядите. Веселого вам Рождества!

— И вам веселого Рождества.

— Вы надолго в Лондон? — спрашивает она.

— Вернусь в школу сразу после Нового года.

— Какая замечательная случайность! Вы должны обязательно навестить меня.

— О, я бы с удовольствием это сделала! — отвечаю я.

Мисс Мур выглядит изумительно. Она протягивает мне визитную карточку.

— Я сейчас живу на Бейкер-стрит. И завтра весь день буду дома. Можете пообещать, что придете?

— Ой, да, конечно! Это будет великолепно! Ох…

Я умолкаю.

— Что такое?

— На завтра я уже договорилась о встрече с мисс Уортингтон и мисс Брэдшоу.

— Понятно.

Ей незачем что-то говорить. Мы обе слишком хорошо знаем, что именно эти девушки виноваты в ее увольнении.

— Мы все ужасно сожалеем о случившемся, мисс Мур.

— Что сделано — то сделано. Лучше всегда смотреть только вперед.

— Да. Вы правы, безусловно.

— Хотя, будь у меня шанс, я бы с удовольствием поиздевалась слегка над мисс Уортингтон, — говорит мисс Мур, и ее глаза весело блестят. — В ней дерзости куда больше, чем позволительно.

— Да, она довольно нахальная, — смеюсь я.

Как же я соскучилась по мисс Мур!

— А мисс Кросс? Разве вы не увидитесь на каникулах с моей обвинительницей?