На берегу (Дом у голубого залива)

Забыв о завтраке, Дрю направилась к парадной двери, чтобы постоять на веранде и просто полюбоваться видом. Она так и осталась в короткой пижаме, и некому было критиковать внучку сенатора за неподобающий вид. Никаких репортеров, никаких фотографов, рыскающих в поисках сенсации для светской хроники.

Только чудесный, чудесный покой.

Дрю подхватила лейку и понесла ее в дом, наполнила водой, пока варился кофе. Сет Куин прав в одном. Она точно знает, чего хочет, и добивается своей цели. Может, она не сразу поняла, чего хочет, но когда поняла, то сделала все, что сочла необходимым.

Она хотела вести бизнес, в котором проявились бы ее творческие способности и который принес бы ей счастье. И она обязательно добьется успеха. Самостоятельно. Хорошо бы открыть маленький садовый питомник или заняться ландшафтным дизайном.

Правда, пока она не ощущает особой уверенности в своих силах. Ее садовые эксперименты ограничиваются собственным двориком в Джорджтауне и комнатными растениями. Хотя результатами можно гордиться, вряд ли она стала экспертом, но в цветах она разбирается, это уж точно.

Она всегда хотела поселиться в маленьком городке с неторопливым ритмом жизни. И она хотела жить у воды. Вода всегда притягивала ее.

Ей нравится аккуратность неунывающего Сент-Кристофера, вечно меняющиеся краски и настроения залива. Она любит слушать лязганье бакенов и гортанный зов туманного горна. Она освоилась с непринужденным дружелюбием местных жителей, пригнавшим Этана Куина проверить, не пострадала ли она во время бури прошлой зимой.

Нет, никогда не вернется она в большой город.

Родителям придется привыкнуть к тому, что дочь далеко – географически и эмоционально. Дрю ни минуты не сомневалась, что так лучше для всех. И пусть это покажется эгоистичным, сейчас ее больше волнует то, что лучше лично для нее.

Дрю закрыла кран и, глотнув кофе, отнесла чашку и лейку на веранду, уставленную растениями в горшках. Когда-нибудь она пристроит к дому оранжерею и сама будет выращивать цветы на продажу, только оранжерея не должна портить затейливые очертания дома.

Дрю обожала его остроконечную крышу, витиеватую и пышную отделку. Большинству людей все эти излишества и ярко-голубой цвет среди зарослей и болот показались бы причудливыми, но Дрю видела во всем этом более глубокий смысл. Дом может быть таким, как ты хочешь, и стоять там, где ты хочешь, только нужно очень сильно этого хотеть.

Дрю поставила чашку на стол, полила жардиньерку с буйно разросшимися гелиотропами и вербеной. Услышав шорох, оглянулась. Белая цапля царственно взлетела над высокой травой и коричневой водой.

– Я счастлива, – громко сказала Дрю. – Никогда еще в жизни я не была так счастлива.

Решив повременить с рогаликом и каталогами, она переоделась в рабочую одежду.

Целый час Дрю работала с солнечной стороны дома, где задумала комбинировать цветочную клумбу с кустарником. Рассадку цветов она спланировала зимними вечерами. Разноцветные заросли дельфиниума, водосбора и желтофиолей создадут впечатление простоты и безыскусности деревенского сада, а посаженные неделю назад кроваво-красные рододендроны будут отлично смотреться на фоне голубого дома.

Искусство очень разнообразно, самодовольно думала Дрю, сажая ароматные цветы. Сет одобрил бы ее выбор оттенков и текстур.

Конечно, это не имеет значения, ведь сад должен нравиться ей самой, но одобрение художника льстит самолюбию. Правда, накануне Сет был немногословен. Влетел в магазин сразу после открытия, вручил оговоренную сумму, размашисто подписал договор, схватил ключи и был таков. Ни флирта, ни соблазнительных улыбок.

Ну и к лучшему. В данный момент ей не нужен флирт, и соблазнение тоже не нужно.

Хотя пространство для маневра не помешало бы. На всякий случай.

Вполне возможно, у него утреннее субботнее свидание с одной из женщин, тосковавших по нему в его отсутствие. Он похож на мужчину, по которому сохнут женщины. Высокий, долговязый, взлохмаченный.

И еще его руки. Не заметить их невозможно: широкие ладони, длинные пальцы. Природное изящество, вызывающее в женщинах – в некоторых женщинах, поправила она себя, – фантазии об изысканных ласках.

Дрю со вздохом откинулась на пятки, осознав, что слишком много думает о Сете. Просто он – первый мужчина, понравившийся ей за… господи, даже вспомнить невозможно, за какой срок.

Одно-единственное свидание почти за год.

Но это мой выбор, напомнила себе Дрю, и я точно не передумаю: никакого Сета Куина и вареных крабов.

Она просто будет создавать свой дом, вести свой бизнес, а он пусть живет своей жизнью и рисует хоть целыми сутками. Она привыкнет к его соседству и перестанет его замечать. А когда срок аренды закончится…

– Черт побери! Ключ от кладовки!

Она забыла отдать ему ключ. А он забыл ей напомнить.

Дрю посадила герань. Добавила дельфиниум. Затем, бормоча ругательства, вскочила.

Навязчивая мысль будет преследовать ее весь день. Придется нервничать и размышлять, куда он денет вещи, прибывшие из Рима. Пожалуй, проще отвезти дубликат, который хранится в доме, Анне Куин. Это займет не больше двадцати минут, а по дороге можно заехать в питомник.

Садовые перчатки и инвентарь Дрю бросила в корзинке на веранде.

Сет поймал брошенный ему Этаном линь и привязал лодку к причалу. Первыми выпрыгнули дети: длинноногая белокурая Эмили и неуклюжий, как щенок, четырнадцатилетний Дик.

Сет схватил Дика за шею и посмотрел на Эмили:

– Ты не должна была расти, пока меня не было!

– Ничего не могла с этим поделать. – Эмили потерлась щекой о его щеку. – Добро пожаловать домой.

– Когда жрать будем? – поинтересовался Дик.

– У парня в животе ленточный червь, – объявила Обри, ловко спрыгивая на причал. – Пять минут назад он съел половину багета.

– Я расту, – хихикнул Дик. – Попробую что-нибудь выпросить у Анны.

– Он искренне верит в свое обаяние. – Эмили покачала головой. – Не понимаю.

Ретривер Этана Найджел плюхнулся в воду, доплыл до берега и со счастливым лаем бросился за Диком.

– Эм, помоги ты, раз уж наш шалопай удрал. – Обри подхватила один конец ящика-холодильника, который Этан выставил на причал, и шепнула Сету: – На маму надежды нет. Ей не терпится добраться до тебя.

Сет подошел к лодке, протянул Грейс руку. Если Обри была первой, кого он полюбил, то Грейс была первой женщиной, которую он не просто полюбил, но которой безгранично поверил.

Грейс шагнула на причал, обняла Сета, счастливо вздохнула и потерлась щекой о его щеку так же мило, как Эмили.