На берегу Севана (др. изд.)

Утром, когда колхозники собрались у крыльца правления колхоза и взяли кирки и ломы, чтобы идти на Черные скалы, председатель сказал Ашоту Степановичу;

— Я дам вам только тех, кто знаком со взрывными работами. Меня с Арамом Михайловичем вызвали на совещание в район. Как только оно окончится, мы птицами примчимся обратно и явимся на Черные скалы. Только ребят держите подальше от взрывчатки… Да и вообще лучше бы вы их сегодня с собой не брали: в пещере и так негде будет повернуться.

— Да разве их можно будет удержать! — улыбнулся геолог.

— Это верно, особенно Камо — его и на цепи не удержишь: перепилит и убежит на Черные скалы. Ну, поздно, двигайтесь!

Колхозные каменщики, взяв инструменты, пошли к Черным скалам. Вместе с ними шли и наши юные друзья. Остановив их, дед Асатур сказал:

— Не хотел бы я, чтобы вы ходили в эту чертову пещеру, да разве вас уговоришь? Все же расскажу я вам одну историю — может пригодиться, раз вы с динамитом возитесь. Деда Оганеса знаете?

— Слепого? — спросил Сэто.

— Да, слепого Оганеса. Он ведь не всегда слепым был. Был он молодым, красивым, решительным человеком. И вот — ослеп… По своей оплошности ослеп: нетерпеливый, несдержанный был. Мы тогда колодец в селе рыли и камнем обкладывали. А камень в скалах добывали взрывами. Вот мы с Оганесом провертели в скале дырку, вложили порох, фитиль приспособили, подожгли и убежали подальше… Ждем-пождем, а взрыва все нет и нет. Оганес меня дергает: «Порох, должно быть, мокрый, а не то фитиль погас. Идем!» Я ему: «Оганес, погоди еще немного! Кто его знает, может, еще рванет». А в нем кровь кипела, как у нашего Камо. Не послушал меня, пошел. Только нагнулся поглядеть, что с фитилем случилось, а порох как ахнет!… Вот и выжег глаза у парня, молодого, красивого…

Нужно бы ребятам запомнить эти слова виды видавшего деда!

Когда они вошли в пещеру, бригадир отряда каменщиков Егор сказал:

— Ну, детки, сядьте у входа в пещеру, потолкуйте о том о сем, а мы займемся делом.

— Как?… Мы, значит, ни к чему?… — загорячился Камо.

Мастер Егор улыбнулся в густые усы:

— Почему ни к чему? Воду вы нашли! Мы ваши помощники — помогаем вам воду добыть.

Егор поднял стальной лом и, наклонившись, начал долбить камень.

— Ну, а ты, Степан, — сказал он одному из товарищей, — долби здесь. Ты, Тигран, сюда стань… Нам нужно проделать пять-шесть отверстий и заложить взрывчатку. Тогда мы выломаем сразу много камня.

Пробурив в скале отверстия, каменщики вложили в них аммонал, подвели фитиль. Ашот Степанович поджег его, и все опрометью бросились вон из пещеры.

Прошло четверть минуты, полминуты — взрыва нет.

Камо казалось, что прошел час.

— Не будем же мы тут сидеть до вечера! — наконец не выдержал он и выбежал из-за укрытия. — Капсюль, должно быть, не годен.

Ашот Степанович не успел удержать мальчика.

— Камо, вернись! О рассказе деда Асатура забыл? — закричал ему вслед Армен. — Вспомни о слепом Оганесе!

Слова Армена перебил оглушительный грохот. Тяжелым каменным градом посыпались обломки скалы, подброшенные взрывом к потолку пещеры. Удушающий запах аммонала и дым наполнили воздух.

Ребята вбежали в пещеру. Раскинувшись плашмя на большой каменной плите, лежал Камо. Он был без сознания.

— Ай-ай-ай! Скорей вынесем его отсюда! — кричал мастер Егор.

Ашот Степанович с Грикором подняли Камо и вынесли на воздух. На виске у мальчика виднелся синий кружочек. Камо, казалось, не дышал.

* * *

На сооруженных наскоро из веток носилках Камо принесли в село.

Неописуем был ужас матери мальчика. Увидев носилки, она вскрикнула и лишилась чувств.

Камо внесли в комнату. Со всех сторон собрались соседки. Дали знать Араму Михайловичу и Баграту, которые только что вернулись из районного центра и собирались на Черные скалы. Баграт отдавал спешные распоряжения.

Узнав о событии, Баграт, крайне встревоженный, прибежал в дом кузнеца Самсона. Вскоре пришел и Арам Михайлович.

Обычно сдержанный, Баграт взволновался:

— Тетя Анаид, открой окна! Шире!… Так… Дай воды… Шушан, сбегай в правление, принеси аптечку. Живо!… Ашот. помоги Араму… Арам, ты сумеешь вызвать у него дыхание?

Арам Михайлович молча кивнул головой и, сняв пиджак, засучил рукава рубашки.

С дорожной аптечкой прибежала Шушан. В комнате распространился запах нашатырного спирта.

Вошел дед Асатур. Борода у деда была всклокочена. Жалким, дрожащим голосом он начал умолять учителя:

— Арам-джан, жить тебе счастливо! Ради всего, что тебе свято, позвони в Ереван, по радио дай знать — пусть приедут доктора, ученые, спасут внука моего!…

— Успокойся, дедушка!

— Тысячу дам, миллион дам… Позовите профессоров, спасите моего внука!…

Баграт соболезнующе поглядел на деда. Глаза у старика помутнели и слезились.

«Спятил, бедный, — подумал Баграт, — о миллионах говорит!»

Во дворе Сэто и Армен успокаивали Асмик. Она всхлипывала и все время вытирала платком набегавшие слезы. У ворот Грикор отчитывал счетовода Месропа.

— Ты что это дурацкие штуки вытворяешь? Черт знает что болтаешь! — кричал он. — Какой ад, какие дьяволы? Вода бежит, понимаешь?… Бурлит, шумит! Завтра пойду приведу ее в село. Тебе капли не дам — подыхай от жажды… С парнем беда случилась по его же неосторожности, а ты тут нашептываешь: черти наказали… Хватит тебе, наконец, народ смущать!

Грикор в порыве возмущения потерял чувство меры в своих выражениях.

— Кто сказал, что не вода?… Зачем кричишь, Грикорджан?… — растерянно бормотал Месроп и оглядывался — не слышит ли кто.

В это время вошел во двор зеленоглазый мальчик с бледным, встревоженным лицом. Это был завистник Артуш.

Мальчики молча смотрели на него. Сейчас, после несчастья с Камо, им особенно был неприятен этот старый недруг.

— Ну, ты-то чего нюни распустил? — ядовито спросил Грикор. — Ты чего печаль разыгрываешь?

Артуш поднял на Грикора глаза, полные неподдельного горя, и Грикор понял, что очень-очень огорчил его своими словами.

— Не сердись на меня… — сказал Артуш. Голос у него был подавленный, робкий. — Ради него простите! — На глазах у Артуша выступили слезы.

— Ладно, — протянул руку Артушу Армен. — Только сейчас не до тебя…,

У постели больного хлопотали несколько человек.

Ашот Степанович держал пузырек с нашатырным спиртом. Баграт тер Камо виски. Арам Михайлович делал мальчику искусственное дыхание.

Их усилия наконец увенчались успехом. Бледное лицо учителя вспыхнуло, глаза загорелись радостью,

— Жив? — спросил Баграт.

— Жив! Дышит…

Это известие мгновенно перенеслось во двор. Все облегченно вздохнули. Оттуда донесся голос Асмик: