На безымянной высоте

Особист неопределенно кивнул:

— Опять не понимаете простых вещей, Иван Семе­нович. Дело в том, что настоящего Малахова, уголовни­ка, добровольно попросившегося на фронт, могли убить, а его документами воспользовались. Вы еще не знаете, на что они способны... Ладно, можете его забрать под свою ответственность и на свое усмотрение. И до перво­го замечания, вы поняли? И глаз с него не спускайте! И никаких ему серьезных заданий... Вообще, вы зря за всех заступаетесь, Иван Семенович. Вы человек добрый, а многие этим пользуются.

— Так, может, я тоже агент? — добродушно засмеялся старшина, чтобы скрыть беспокойство.

— Может, и так.. — неохотно улыбнулся Шульгин. — Но пока мы вас не разоблачили!

— Еще раз извиняюсь, что лезу не в свое дело, но по­чему бы вам тогда не расспросить уцелевших бойцов лич­ного состава штрафной роты? — не отступал старшина. — Может, не все там погибли... Может, они его узнают и подтвердят, что Малахов из их роты?

И, как он говорит, отстал от своего подразделения?

— Вы еще не знаете, на что способна их агентура, — повторил особист, глядя в сторону. Похоже, он был уже не рад, что затеял этот разговор

— А вот есть еще на его руке наколки, которые, как он сам говорит, ему сделали специалисты там, где он си­дел. Уж их-то не подделаешь.

— Ладно, хватит о нем. — Шульгин махнул рукой. — Слишком много времени мы ему уделяем, вам не кажет­ся? Все-таки не понимаю, если честно, что у вас может быть общего с этим уголовником. Чего уж так за него за­ступаетесь, а он за вас? Вам хорошо смеяться... И еще вот кстати... — Он показал старшине документ, отпечатанный на папиросной бумаге. — Только сегодня утром поступила оперативка: противник усилил охоту на представителей высшего командования... Вот: «О переодетых в красно­армейскую форму диверсантах, подготовленных в развед­центрах абвера»... А к нам завтра прибывают для реког­носцировки офицеры из дивизии и корпуса. Именно в нужное время и в нужном месте оказался этот ваш Мала­хов... Я не прав? Или вот еще одна группа... Недавно заб­росили в наш тыл... Документы у них в полном порядке, говорят на чистом русском и в нашей полевой форме. Похищают и убивают наших офицеров... Лучше бы вы с вашими бойцами помогли нам их поймать.

— Поможем чем сможем, — кивнул Безухов.

— Так как мы решим с Малаховым?.. Кстати, угощайтесь, — велико­душно сказал он, заметив вожделенный взгляд старшины на раскрытую коробку папирос «Казбек» на его столе.

— Я с вашего позволения, товарищ капитан, не одну, — сказал Иван Безухов, запуская в коробку пятерню. — Не одолжите ли и для моих ребят? Нам скоро в сек­рет на всю ночь...

Шульгин кивнул, и старшина вытащил несколько папирос, сунув одну в рот и по две за каждое ухо.

— Для ребят, которые не могут взять путевого «языка»? И свободное время проводят на хуторе у местного кулака?

— Как так? Это вы о чем?

— Будто не знаете. Да уж, слишком долго пробыли в госпитале... Есть у нас такие сведения, есть...

— А, про этого. Рассказывали они мне про этого по­ляка с лесного хутора, — вспомнил Безухов. — Так они у него проходом в гостях бывали, там же харчевались...

— Зря вы так разволновались, — сказал Шульгин. — О ваших ребятах разговора пока нет. Но этот польский кулак — Марек его зовут — для меня подозрительная лич­ность. Ибо он привечает хлебом-солью далеко не только наших, Иван Семенович! А это, между прочим, называ­ется сотрудничество с врагом. Это уже статья.

Безухов так и застыл с неприкуренной папиросой во рту. Но Шульгин уже занимался другим: теперь он изу­чал свои бумаги и будто забыл о нем.

— Товарищ капитан! — потревожил его старшина. — Только вроде на то мы и разведчики, чтобы наблюдать, кто и чем дышит возле линии фронта... Вроде этого по­ляка... Или я не прав и это опять же ваше дело?

— Это наше общее дело, — холодно ответил Шуль­гин, вставая. — Идите, товарищ старшина, идите... Вы все поняли?

— Да. Понял... — кивнул Безухов. — Как не понять.

8

Михаил Лопатин тем временем подходил, слегка при­гнувшись, к ограде хутора — чистенького беленого доми­ка, с традиционным гнездом аиста на столбе.

— Ева, здравствуй, Марек дома? — негромко спросил Михаил женщину, возившуюся в огороде.

Она взглянула на него из-под руки, узнав, обрадова­лась ему и проворно подошла к ограде.

— Дома, дома... Заходи, Миша, — сказала она по-рус­ски с ощутимым польским акцентом. — Мы тебя второй день ждем.

— Да я помню, не забыл, крышу-то у вас не доделал...

— Это успеется... Марек, поди сюда, Миша к нам при­шел!

Марек, пожилой, сухощавый, седой, лет на пятнад­цать старше супруги, вышел из дома, приложил руку ко лбу, вгляделся.

— Заходи, Миша, — сказал он, — разговор будет.

— Нет. Сначала закончу, что начал. — Михаил кив­нул на крышу дома, требующую ремонта.

Еще через некоторое время он уже чинил крышу, осед­лав конек, с топором в руках, во рту гвозди. Чувствова­лось, что делает он это с удовольствием.

Через полчаса Ева снова позвала его снизу:

— Миша, ладно, иди вечерять, в другой раз додела­ешь...

— Заканчиваю... — кивнул разведчик.

Минут через десять он вбил последний гвоздь, спус­тился вниз, вошел в дом. В горнице, как всегда, было чи­сто, прибрано, на столе постелена белая льняная скатерть, дом заполнен приятным запахом горячей снеди. Михаил развел руками, снова вышел во двор, там умылся, потом, вытирая руки полотенцем, вошел.

— Что за разговор, Марек? — спросил он, присажи­ваясь на крепкий старинный стул.

— Офицер тут недавно ваш наведывался, — сказал Марек. — Расспрашивал про всякое разное, как, мол, живем... И почему гостей принимаем... И еще откуда так хорошо русский язык знаю. Назвался капитаном Ивановым. Думал ввести в заблуждение... Но мы тут всех русских офицеров уже знаем. Это капитан Шульгин из особого отдела, я правильно говорю? Он пытливо уставился на Михаила.

— Ты б его угостил, — уклончиво посоветовал Миша. — Своей пшеничной. Язык бы развязался, а вопросы бы закончились.

— Налил, — кивнул тот. — Он похвалил. Мол, и самогон у вас совсем русский, и картошка рассыпчатая, и капуста с клюквой как в его родном Липецке у тещи... Очень вкусно, говорит. Только вы, говорит, будьте поосторожнее. Здесь, мол, много всякого сброда шатается. Будто мы сами не знаем... К вам, спрашивает, они заходят? Да тут всякие заходят, говорю, ваши тоже бывают. Я им в документы не смотрю. Не мое это дело. Короче, отвечает, я слыхал, сюда к вам власовцы наведываются, вот и предупреди, когда они в следующий раз придут. Если жить хочешь... — Хозяин помолчал, потом спросил: — Он же не просто так ко мне приходил. Верно?