На безымянной высоте

— Товарищ лейтенант! — возбужденно закричал Гри­ша на ухо Малютину, оторвавшись от пулемета. — Мо­жет, побережем патроны? Пусть они окружают с этой сто­роны, мы там как раз противопехотные ставили, там нет прохода, пусть идут!

— Прекратить огонь, — скомандовал по цепи Малю­тин. — Всем сменить позиции, подпустить ближе!

— Прекратить огонь, сменить позиции, подпустить ближе... — полетело по редкой цепочке защитников вы­соты. Огонь затих, но начали рваться мины под ногами на­ступающих немцев. Те, кто уцелел, сразу залегли, потом поползли назад, оставляя погибших и раненых.

— Выходит, не зря вы там мин наставили! — Прохор хлопнул Гришу по плечу.

— Это им привет от Валеры...

— Ну что там с рацией? — поднял наконец голову и спросил Малютин у Безухова, который возился с разби­той рацией. — Можно что-то исправить?

— Пробуем, — сопел, сощурившись, Иван. — Оско­лок вон или пуля посек провода... Чем бы только их со­единить...

Он послюнявил пальцы, соединил ими оборванные проводки.

— Ага. Вроде зашумело.

Майор Иноземцев не вылезал из блиндажа связи и непрерывно, папироса за папиросой, курил. Наблюдение за обстановкой сейчас вели другие офицеры...

— Ну что у Малютина? — кричал он им через дверь. — Вам видно? Ведут там огонь или не ведут?

— Нет, товарищ майор... Разрывы какие-то были на склоне, потом затихло.

— Или немцы отошли, или...

Катя, побледнев, поднялась из-за стола, и к ней бро­силась Ася, желая ее увести, но Катя вырвалась.

— Вы... вы это специально... Я знаю, вы специально послали его, их всех туда! — крикнула Катя Иноземце­ву. — А сами здесь, за их спинами!

— Прекратить истерику! — Иноземцев ударил кула­ком по столу.

— «Астра»! — вдруг зазвучала рация, и Катя оборвала крик, прижала ладонь к губам, потом опрометью броси­лась к радиостанции. Но ее уже опередил майор Инозем­цев, сам приникший к наушникам. — «Астра»! Боеприпасы у нас на исходе, немедленно открывайте огонь по нашим позициям, — донесся далекий голос Малютина. — Немцы уже здесь, совсем рядом... Повторяю: открывай­те огонь по нашим позициям!

Сразу донеслись далекие взрывы, и офицеры снова приникли к биноклям. Иноземцев кинулся к наблюда­телям.

— Это дивизионная артиллерия полковника Анисимова перенесла огонь на передовые позиции противни­ка на участке нашего полка! — возбужденно рапортовал наблюдатель у артиллерийского дальномера. — Ну нако­нец-то... И кучно, точно бьет!

Майор Иноземцев швырнул папиросу на землю и те­перь сам, отодвинув докладывавшего офицера, приник к дальномеру.

— Эх, Катя, Катя... Ничего ты не понимаешь... — бор­мотал он, наблюдая за происходящим. Потом оторвался от дальномера, поднял голову: — Так! Передавай Малю­тину: пусть врукопашную, пусть зубами их рвет, но дер­жится! А я по своим не стреляю!

И выбежал из блиндажа связи:

— Слушайте приказ! Все на передовую! Все штабные, ездовые, инвалиды и калеки, кто может носить оружие!

Снова вернулся к себе, достал из стола свои награды, прикрепил к гимнастерке. Задумчиво посмотрел на себя в зеркало, снова налил полный стакан водки и залпом выпил.

А на передовой противник вел непрерывный пулемет­ный и минометный огонь. Среди немецких позиций рва­лись наши снаряды... Цепи нашей пехоты по-прежнему лежали, не в силах поднять головы. Иноземцев, выбрав­шийся в боевые порядки, подполз к офицерам:

— Ну что, Самсонов, что опять! Уже и Анисимов тебе помогает, а ты все на том же месте!

— Артиллеристы бьют по площадям... А там у немцев бронированные дзоты, — оправдывался Самсонов.

— Так чего ж ты ждешь! — взревел Иноземцев. — Там Малютина убивают! Выкатывай орудия на прямую на­водку! ч

И осекся, увидев наконец сам перевернутые пушки и погибших артиллеристов рядом с ними. Последние его фразы услышала Оля. Она только что подъехала на полу­торке, которая должна была ее доставить обратно в штаб корпуса.

— Товарищ майор! — окликнула она Иноземцева. Иноземцев едва расслышал ее голос, обернулся и зак­ричал, увидев ее с винтовкой Никодимова в руках:

— Черт! Почему вы еще здесь! Почему не выполняете приказ! Сейчас же в тыл!

— Я никуда не уйду! — твердо сказала Оля и выпрыг­нула из кузова. — Прикажите отвлечь их огнем, и я по­стараюсь подавить эти дзоты, ликвидировав пулеметчи­ков.

Секунду, не больше, он недоверчиво смотрел на нее, что-то начиная понимать, и у него вспыхнула надежда.

— Чем черт не шутит... Понимаешь, там на высоте сей­час Малютин со своими ребятами... Их там сейчас уби­вают, если уже не убили, понимаешь?

— Я это знаю, товарищ майор... А Коля Малахов тоже там?

— Вся надежда на твоего Колю... Не имею я тебе пра­ва приказывать, но сама понимаешь...

Она кивнула, вытащила свою винтовку из чехла, выб­ралась из окопа и быстро поползла под огнем в сторону нейтральной полосы.

Она ползла среди трупов — русских и немцев. Вот хо­рошее место для стрельбы, но тут полегли одни наши. Она не остановилась. Наконец выбрала удобную позицию за трупом толстого, усатого немца, возможно фельдфебеля. Не сразу, но увидела в прицеле темную амбразуру не­мецкого дзота. И ствол немецкого пулемета, который, ходя из стороны в сторону, изрыгал огонь. Она навела прицел чуть выше ствола и стала выжидать... И когда огонь стал бить не в сторону, а прямо в ее направлении, выстрелила по невидимой голове немецкого пулеметчи­ка. Пулемет тут же смолк, будто захлебнулся.

И казалось, все на минуту замерло и все останови­лись...

— Передай Анисимову, чтоб прекратил огонь! — опомнился и закричал в телефонную трубку, взятую у Самсонова, майор Иноземцев.

И, не дожидаясь прекращения артогня, вскочил во весь рост, размахивая пистолетом:

— За мной! Ур-ра!

—Ур-ра! — донеслось до Оли от наших позиций, и уже поднялась пехота, и во главе ее, как в гражданскую, бе­жал командир полка майор Иноземцев, за ним офицеры, в том числе подполковник Нефедов и капитан Шуль­гин — все с автоматами.

И Оля тоже вскочила, что-то радостно закричала... Но тут же открыл огонь другой дзот, который она не видела. Она почувствовала жгучий, болезненный удар в правое плечо и плашмя упала, зажимая рану рукой...

В глазах стояла мутно-красная пелена, но она продол­жала нащупывать перекрестьем прицела темную амбра­зуру второго дзота, уперев приклад винтовки прежнего полкового снайпера Павла Никодимова в раненое плечо и почему-то не чувствуя боли.

Вокруг нее вспорхнули, словно стаи воробьев, фон­танчики пыли, выбитые новой пулеметной очередью. Оля замерла, затаив дыхание, припав к земле. Пусть думают, что она погибла... Но она знала, она чувствовала это: ее выстрела, как нового чуда, ждут залегшие цепи солдат, готовых к новому броску.