На что похожа любовь?
Шрифт:
— Ты же сам только что признался, — пожала плечами. — Я просто проявила эмпатию. Влюбится сейчас в тебя, будет страдать потом, потому что любовь не взаимна. А пока ее воздушный замок еще на уровне зефирного фундамента — не так больно.
Он укоризненно покачал головой, как будто говорил: «Ну и фантазерка же ты!»
Нам принесли заказ, и я с удовольствием сделала глоток.
— Да-а, — протянула удовлетворенно. — Макиато отличный.
Да и день стал заметно лучше после того, как ревновать стало не к кому.
— Вообще-то я абсолютно серьезно, — не притрагиваясь ни к еде, ни
— А какие игры ты любишь? — игриво приподняла бровь.
Но Элик моему настроению не поддался.
— Мужчины и так живут меньше, чем женщины, а с тобой я вообще рискую умереть молодым, — покачал головой сокрушительно.
— А может, наоборот, ведь я держу тебя в тонусе.
— Жень, ты можешь хоть иногда серьезно воспринимать то, что я тебе говорю? Нам нужно договориться. Или расстаться.
Я вдруг представила, что вот прямо сейчас он развернется и уйдет. Навсегда исчезнет из моей жизни. И стало жутко.
— Договориться, — произнесла решительно, не сводя с него глаз, как будто боялась, что он и впрямь может исчезнуть.
— Тогда составим договор, — он полез в свой рюкзак за блокнотом и ручкой.
— Брачный? — ляпнула я и тут же пожалела об этом, поймав на себе укоризненный взгляд.
— Ладно, ладно, больше никаких шуток… Хотя раньше тебе нравились наши милые перепалки.
— Мне и сейчас они нравятся, но у всего должны быть границы.
— Мы будем их сейчас очерчивать? — вслух предположила я.
— Можно и так сказать. Итак, правило первое: не провоцировать на ревность.
— А мы договор составляем как пара?
Он закусил нижнюю губу, глядя на меня.
— Что, я опять сморозила что-то не то? — уточнила со вздохом. — Ты меня подавляешь, Элик. Или теперь мы пропишем в договоре, что звать тебя я должна исключительно Эльдар? Разве в отношениях могут быть правила? И вообще, если есть правила — всегда увеличивается соблазн их нарушить. И что тогда? Нужно прописать и санкции, в таком случае. Мы расстаемся немедленно? Или есть первое предупреждение и строгий выговор? Или бойкот на три дня?
Нет, меня не понесло в очередной раз, я просто высказала то, что считала правильным. Элик молчал, смотрел на меня и слушал, а у меня возникали всё новые и новые мысли на этот счет.
— Если у тебя есть претензии и недовольства, лучше высказать их и обсудить, но сделать это можно и без всяких бумажек. Ну, только в том случае, если говорить об этом тебе тяжело — тогда можно написать письмо, как в старые добрые времена. Я поняла, что тебе не нравится, когда я строю глазки другим парням, и я это учту, но тогда уж и ты меня выслушай. После того, что было на чердаке, ты вел себя так, словно мы стали еще дальше друг от друга. И я совсем не понимала, в чем дело. Ты пожалел о случившемся? Растерялся? Обычно люди, если они влюблены, так себя не ведут.
— А как ведут? — вклинился наконец он, с интересом на меня глядя.
— Может быть, несут всякую чушь в свою защиту, как я, но точно не уходят в себя и не отдаляются.
— Ты права, Женя, — сказал он, и у меня внутри всё обмерло. — Я испугался. Испугался, что этот вихрь, который ты несешь
в себе, не оставит от меня ни кусочка. Я и так стал зависим от твоего настроения и этих непредсказуемых выходок. Но понять тебя мне ещё сложно: это игра для тебя или я правда значу чуть больше, чем те твои предыдущие? Может, я просто очередной трофей, который нужно завоевать — как парень твоей соседки?— Бывшей соседки, — зачем-то уточнила я. — И никакой он был не трофей, мне правда казалось, что я влюблена. Но теперь мне не кажется. И, заметь, это ты обратил на меня внимание и добивался расположения, так что кто тут трофей — еще предстоит разобраться.
— Ну, ты-то трофей очевидный. Дикая бунтарка с полыхающим сердцем.
— О-о, какие эпитеты. Мне очень нравится! Продолжай.
— Что еще тебе нравится? — он подпер рукой щеку и с интересом воззрился на меня.
— Тебе полный перечень огласить? Это будет надолго.
— А мы не спешим. Только свой любимый кофе не забывай пить, а то остынет.
— Ты бы тоже хотя бы попробовал.
Он последовал моему совету.
— И как? — спросила с замиранием, как будто от его ответа зависело что-то в моих предпочтениях.
— Неплохо. Но американо мне нравится больше.
Я лишь закатила глаза.
— Итак, ты обещала мне перечень…
— Слушай, — перебила его и начала перечислять: — Мне нравится гулять по вечернему городу, нравятся желтые розы, люблю кошек и, возможно, однажды заведу в своей квартире, даже не одну, а две, чтоб им не было скучно.
— Это разумно: каждой твари по паре — не зря ведь сказано.
— Люблю море, и вообще воду. Мне нравится плавать. Люблю лето. Макиато, — приподняла свой бокал с кофе. — Пока достаточно. А что любишь ты?
— Мне нравится, что мы во многих пунктах похожи.
— В каких, например?
— Во всех, кроме макиато и желтых роз — я бы не хотел, если честно, чтобы мне дарили цветы, иначе бы стал актером.
— Что еще ты любишь?
— Люблю черный цвет, сериал «Игра престолов», как ни странно, родной журфак, люблю красивых девушек… — И только я хотела возмутиться, как он дополнил, глядя мне прямо в глаза: — Тебя.
На пару секунд воцарилась немая сцена. Я даже слышала отдаленно, как за соседним столом скрипели вилками о тарелки.
— Повтори, — попросила срывающимся голосом.
Он смотрел на меня и молчал. Так что я уже успела подумать, что мне показалось.
— Да, представляешь, вот такая досада случилась, — он усмехнулся.
— Почему досада?
А он ответил стихами:
— Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
Ты даже не знаешь, какое ты горе.
Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье[1]!
— Жалко, что я стихов наизусть не знаю, — произнесла, не сводя с него глаз. — Только одно, из школьной программы:
Я вас люблю — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле