На чужой войне
Шрифт:
Вечером пригласили к капитану, у которого, как оказалось, уже присутствовали казначей и первый лейтенант. Раскланялись и расположились за столом: плеснули винца в бокалы, и затянули неспешный разговор. По какому поводу сборище пока не ясно, но это, судя по неторопливому поведению хозяина, не к спеху. В любом случае, коли уже здесь- узнаю… А вот, кстати, и возможная разгадка- на столе стояла вроде как лишняя серебрянная чарка,- ждём гостя? И если уж хозяин выставил на стол посуду из благородного металла, надо полагать, непростого. Но что-то я отвлёкся, изображая из себя Шерлока Холмса, так-то и на доктора Ватсона не тяну...
Вскоре- когда уже совсем стемнело- в шатёр заглянул часовой:
– Капитан, к вам…
Тот, будто давно ожидавший подобного, немедленно оборвал на полуслове:
– Пропусти!- и сопроводил приказ нетерпеливым
– Мессиры! Позвольте представить вам барона Отона де Миоссанс,- последовала церемония представления. Познакомились, и,- Прошу к столу, барон, располагайтесь.
Тот, будто только того и ожидал, расположился, по-хозяйски окидывая стол взором. Ему пододвинули тот самый, якобы лишний, сосуд, и плеснули туда вина. Выпил, закусил. Капитан завёл протокольный разговор с бароном: как дела, как добирался… Наконец, барон, очевидно решив, что этикет соблюдён, перешёл к делу: встал, под любопытствующими взглядами сделал внушительный глоток из чарки, разгладил седеющие усы, и кашлянув, произнёс речь:
– Ваша светлость, мессиры… В ваш лагерь меня привела воля моего сеньора, благороднейшего графа Гастона де Фуа. Вы, вероятно, знаете… Для вас, ваша светлость, как для чужестранца, я отдельно поясню: у моего сеньора есть старинный могущественный враг. Движимый злобой и непомерной жадностью граф де Арманьяк желает, вопреки воле нашего всемилостивейшего короля, начать новое кровопролитие,- Бог ему судья! И мой сеньор, моими устами, говорит сейчас вам- мы будем драться. Нас мало, да… И именно по этой причине я сегодня здесь: мой благородный граф призывает всех, носящих оружие и относящихся к моему сеньору по-дружески, под свой баннер. Для чего не пожалеет ничего: ни казны, ни оружия… Мало кто не слышал про вашу славную компанию мессира Мешина, знаменитого своими славными воинами. Где он- там победа! И сегодня я предлагаю вам ещё одно большое дельце- присоединяйтесь к нам- и оно приведёт вас к славе и богатству!
Барон остановился, дабы перевести дыхание, оглядел лица внимательно внимавших ему слушателей, и пристукнув по столу ладонью, закончил:- Решайтесь!
И сел. Я переглянулся с присутствующими: судя по удивлённым лицам окружающих меня людей, для всех это неожиданность, кроме… капитана. Хм, вот как… Задумался: если капитан в курсе, а он- судя по довольному, будто у кота объевшегося сметаны, лицу- точно в курсе, то скорее всего, вся эта мизансцена рассчитана исключительно на непосвящённую в подробности публику, а на самом деле решение уже принято,- и даже понятно какое. Но тогда причём здесь я, или… хм, возможно, как представитель интересов дворян нашей компании, ведь формально вроде как являюсь якобы самым титулованным среди них. Что же- примем это за гипотезу, но если и так, то что от меня требуется? Надо прояснить ситуацию… Посмотрел на капитана, на его довольное лицо, и спросил:
– Мне казалось, что у нас на носу война с Кастилией? И есть договор с графом Трастамарским- как с ним быть?
– Так мы и не отказываемся от договора, но Ваша Светлость сами наблюдаете, что наниматель что-то не спешит выполнять принятые на себя обязательства. И воины застоялись... Я считаю, что графу де Фуа нужно помочь. Или вы, ваша светлость, считаете иначе?
– Я не против помогать, но…в какой очерёдности это делать предполагается?
Мешин переглянулся с нашим казначеем, и чуть погодя, ухмыльнувшись, ответил:
– Мы поможем графу, сразу как получим деньги от короля. Так мы ничего не потеряем. А Бастард…подождёт.
Я посмотрел на согласно закивавшего головой казначея, на скривившегося, будто отведавшего лимона, лейтенанта, на сидевшего с нечитаемым выражением на лице барона, и…промолчал. Потому что не имеют значения слова- всё и без меня уже решено. Можно встать, громко хлопнуть дверью- как же так, слово же давали, бумагу подписывали? Но я и по другой- первоначальной- реальности знал, что где замешаны политика и большие деньги, там слова- лишь сотрясение воздуха, а договор- не стоит и чернил, затраченных на его подписание. И действия капитана знакомы- банальное кидалово, и участвовать в таком претило, но я уже- присоединившись к рутьерам- вступил в эту дурнопахнущую субстанцию. Ведь знал же что предстоит, но всё же надеялся не наступить на нехорошее. Не вышло. И теперь, благодаря нашему славному капитану, осталось погрузиться
туда поглубже- по самое…да, по это самое, которое не балуйся.После посиделок у капитана, я, сопровождаемый двумя охранниками с факелами, медленно шёл по лагерю, переваривая неожиданную новость. Хотя… Не такая она неожиданная, да и не новость давно уже- с тех пор как в лагерь зачастили эмиссары враждующих графов- к этому всё и шло. Однако же, ощущение- как обухом из-за угла. Помотал головой, удивляясь хитроватости нашего капитана, да и, скорее всего, не только нашего- предполагаю аналогичные посиделки и у других командиров. Что же, примем это как данность…
Тут надо бы пояснить о чём речь: жили да были два соседа- графы Арманьяк и Фуа. Жили хоть и не дружно, но вполне мирно- до определённого момента. Но полста, или около того, лет тому назад у соседнего с ними виконта не оказалось прямого наследника мужеска пола, зато по женской линии- даже слишком много,- с этого всё и началось. Оба графа через браки оказались в родстве с соседом, и кусок оказался настолько велик, что они забыв про кровные узы и былые добрососедские отношения, вцепились в горло друг другу. В этой гонке за наследством покойного виконта по фамилии Беарн самым шустрым оказался граф де Фуа, с чем властитель Арманьяка был в корне не согласен. С тех самых пор, время от времени между двумя соседями вспыхивали кровопролитные войны, до сего момента ни к чему, кроме совместного разорения, не приведшие. И, возможно, что и сами участники конфликта уже давно осознали всю ущербность своих деяний, но продолжают упорствовать из чувства, так сказать, любви к искусству.
Нынешнему всплеску кровопролития способствовало заключения мира, или правильнее- перемирия, в Бретиньи. Короли Англии и Франции, устав- на время- от кровопролития, договорились о новой границе. Которая- вот неожиданность- пролегла как раз между владениями враждующих графов. Принцип сдерживания соседа чужими руками не нов, пусть ещё и не оформлен- как и многое другое. И, судя по всему, руководствуясь им, якобы замирившиеся короли начали тайно подзуживать своих вассалов к продолжению конфликта. Граф Арманьяк готовился исподволь, постепенно обкладывая Фуа своими союзниками и вассалами- понятно, с какой целью. Теперь же, очевидно решив, что время для выступления пришло, и используя то обстоятельство, что на границе сосредоточилась огромная группировка самых боеспособных войск если не Европы, то Франции- точно, Арно де Арманьяк приступил к их усиленной вербовке- и граф Гастон де Фуа бросился его догонять. Использовали они в этом деле, как не странно, всё тот же Клермонский договор с рутьерами, в котором уже на стадии подписания умудрились подложить мину, способную его взорвать- договор считался недействительным в случае возобновления боевых действий между Фуа и Арманьяком,- что в конечном случае и произошло.
Однако, и рутьеры тоже не дураки, и терять огромные, можно сказать- халявные, деньги, капитаны не хотели. Поэтому война вспыхнула только тогда, когда лейтенант короля Арнуль де Одрегем привёз сто тысяч флоринов, требуемых по условиям договора на их найм. И получив их, в тот же день рутьеры помахали ему ручкой. А случилось сие в ноябре 1363 года от Рождества Христова…
Но это я немного вперёд забежал: этого пока этого не произошло, хотя жареным уже запахло, поэтому приведём мысли в порядок и постараемся сделать вид, что так всё и должно быть. А мимо тем временем проплывали костры, шатры, возы… С сидящими, лежащими, жующими, храпящими возле них людьми. Много нас здесь таких- выброшенных на обочину жизни из привычного нам мира, ставшими бродягами и людьми меча. Толком не зная дороги, да ещё и в по-осеннему быстро сгущающихся сумерках немудрено заблудиться, но не сейчас- я уже забыл в который раз полирую эту тропку. А как было в первые моменты… Без подсказок бы не выбрался- точно говорю. А теперь, можно сказать, стал профессионалом- могу экскурсии по лагерю водить.
А если порассуждать: почему я так возмутился поступку нашего капитана- чего ещё можно ожидать от этой помеси наёмника и бандита? Для такого продажа за деньги естественна, и кто заплатит больше- за того и будет воевать. И то формально. По-настоящему, наш хитрозадый лидер воюет только за себя. Родина? А что это такое? Нет здесь такого понятия. Верность ассоциируется только с сеньором или государем. И тем более, за неё никто умирать не собирается. Лишь я, один на весь этот мир, напичканный пропагандой из будущих времён, смотрю на странные для меня вещи распахнутыми от дикого удивления глазами.