На двух берегах

– Товарищ подполковник! Вторая рота… - но командир бригады махнул рукой:

– Видел! Хорошо! Собрать людей! Проверить оружие. Пятнадцать минут на все! Этих, - он показал на разгружавших понтон, - к медалям. Этих, - он показал на Веню и на него, Андрея, - к Красной Звезде! О тебе - потом. Удержишься до вечера - одно, завтра до вечера - другое. Ясно? Разведчики!
– Один в маскхалате подскочил к нему.
– Маршрут!
– Разведчик прямо из-за шиворота комбинезона выдернул сложенную карту и, тряхнув ее так, что она развернулась, растянул между рук.
– По оврагу, - подполковник показал ротному на карте и ткнул в начало оврага на берегу, - вверх! Сколько?
– Разведчик живо ответил: - Метров четыреста.

– Вверх четыреста метров. За оврагом в цепь - вперед! На этот рубеж,- он отчеркнул ногтем рубеж.
– Ясно?

– Ясно.

– Если атакуют - в землю,- командир бригады ткнул пальцем в носки своих сапог, - в землю! И, как клещ! Ни метра назад! Трусов и паникеров - на месте! Ясно, Шивардин?!

– Ясно.

– Выполнять!

– Есть выполнять!

Андрей, слыша краем уха этот разговор, отсоединил щит, тело пулемета, быстро рассыпал замок на шинель, и все пятеро - Барышев, Ванятка, Веня, Папа Карло и он, стоя на коленях вокруг шинели, лихорадочно перетирали замок, внутри короба, прицел, поворотный и подъемный механизмы.

Минут через пятнадцать пулемет стоял чистенький, блестящий, послушный, присмиревший.

– Ленты из коробок!
– скомандовал Андрей.
– На себя. Пусть стечет с них. Автоматы!

– Строй!
– крикнул ротному на ходу командир бригады.- Вперед! Вперед, Шивардин! Вперед!

– Рота, ко мне! Рота, ко мне!
– крикнул ротный.
– Быстро! Быстро, товарищи! Командиры - проверить людей! Приготовиться к движению! Выполнять! Быстро!

Один из разведчиков, пользуясь суматохой, хотел было «тяпнуть» Венин магазин от ППШ, но Веня успел спрятать его за спину.

– Как вам не стыдно!

Разведчик, не обидевшись ни на крошку, ухмыльнулся:

– А мы не гордые. Чего нам стыдиться? Мы, брат, вторые сутки тут шарашимся.

Веня восхищенно смотрел на него.

– Да? Вторые сутки? Сами и больше никого? И вам… И вы… И вам не было…- наверное, он хотел спросить «страшно», но поправился: - одиноко?

Разведчик даже замигал от удивления.

– Не-е-ет, милый! Нет,- с иронией, близкой к издевке, он добавил: - Мы тут на посиделки ходили. На балалайке играли. Давай патроны, желторотый!

Веня, стеснительно развязав мешок, стеснительно отсыпал ему с полсотни патронов из пачки. Полсотни тут, в этих обстоятельствах, было и много и мало: много - потому что они через какой-то час должны были цениться черт знает как, мало - потому что для хорошего ближнего боя их хватило бы всего лишь на минуты. Разведчик был рад и тому, что получил.

– На чужбинке и уксус сладкий,- заявил он и помчался за своим офицером.

– Рота, строиться! Рота, в колонну по два!
– крикнул ротный. Не дожидаясь, когда все соберутся, он дал и вторую команду: - Рота, за мной! Бегом, марш!

Прилетел «шторх». Летчик, чтобы лучше разглядеть, где и сколько высадилось людей, ставил самолет на крыло, делал чуть ли не над самыми макушками деревьев на обрыве виражи, улетал за него, вылетал из-за него, ходил вверх и вниз и, конечно же, все передавал по радио, и они все на бегу со злостью смотрели на этот верткий маленький самолет, который был для них опаснее, чем «юнкерсы».

Когда они сворачивали в овраг, над ними еще раз прошли «юнкерсы», рота легла, а когда поднялась, четверых пришлось оттащить в сторону, на полянку, где лежали двое разведчиков.

Они лежали рядом, плотно, плечо к плечу, как если бы спали на узкой кровати. То, что они как будто спали, подчеркивали и лопухи, которыми от мух были прикрыты их лица. Можно было подумать, что они закрыли лопухами глаза, чтобы им не мешал свет.

Веня, держа Папу Карло сзади под руки, оттянул его и положил около разведчиков, но не рядом. Папа Карло, припав щекой к песку так, что песок облепил и губы, стонал и тихо сучил ногами. Пуля из крупнокалиберного пулемета с «юнкерса» попала ему в поясницу, и Папа Карло умирал. Веня, стоя над ним на коленях, кусал губы и гладил плечо Папы Карло, но тот, наверное, ничего не чувствовал, он только стонал, смотрел на песок и двигал ногами, как это делает велосипедист, когда катится неторопливо по хорошей дороге.

Оставить раненых! Санинструктор, оказать помощь! Рота вперед!
– скомандовал ротный. Ротный увидел Веню: - Атылатов, взять у убитого диски и гранаты. Живо! Что ты там молишься над ним? Догнать строй!

Андрей потянул Веню за гимнастерку, Веня было сбросил его руку, но Андрей сильнее дернул его.

– В строй! Бери!
– он наклонился и выдернул из чехлов Папы Карло магазины и из гранатной сумки гранаты.- Прикрой его лопухом. Так. Пошли.

Перед тем как войти в овраг, Андрей оглянулся. Через Днепр с той стороны все шли понтоны, плоты, лодки, нагруженные людьми так же тяжело, как был нагружен и их понтон, а навстречу им плыли пустые - их переправляли уцелевшие понтонеры.

Все так же белели рыбьи животы, отблескивала горлышком уроненная кем-то фляга, медленно спускались по течению скатки, обломки, кружась друг возле друга, плыли связанные тросом катерок и плот на понтонах, а на катерке лежали убитые люди и что-то суетливо делали живые; а на плоту лежали убитые и люди и лошади, а живые люди висели на мордах живых лошадей, которые храпели, топтались, брыкались, рвала постромки, отчего и пушки дергались на плоту, как живые существа.

Вставало солнце. Оно, и не поднявшись высоко, хорошо осветило далеко видную между дымами от разрывов левую сторону Днепра. Земля там лежала полого, широко, смыкаясь где-то вдали с небом в синюю полоску горизонта. И на всей той, восточной, стороне Днепра уже не было немцев. Разве что в лагерях военнопленных. Разве что в могилах. Но на этой, на западной, их, живых и вооруженных, было еще много.

– Рота, вперед!
– скомандовал ротный.
– Бегом марш!
– и Андрей, как и все, тяжело побежал к оврагу, чтобы подняться по нему на холмы.

Овраг, постепенно мельчая, тянулся, извиваясь, как извивался же по его дну ручей, прямо к западу. Солнышко заглядывало кое-где и в овраг, так что и от солнца, и от быстрого трудного хода - потому что рота шла и прямо по ручью, и по илистым берегам, - их гимнастерки почти просохли.

Высокие, крутые стены не позволяли вылезти, и когда «шторх» засек их в этом овраге и кинул на них мелкие бомбы, они потеряли еще несколько человек и оставили убитых и тяжелораненых в овраге. а легкораненые повернули назад к Днепру.

Рота шла все медленней, потому что они тащили, кроме своего оружия, и ящики с патронами, цинки с ними, ящики с гранатами. Им было тяжело, они хрипло дышали, иногда матерились, но если бы кто-то из них сейчас бросил цинк, ему бы хорошо дали по шее: между ними и складами или пунктами боепитания лежал Днепр.

Примерно у середины оврага они задержались. Здесь саперы, рванув толом откос, срезали его, чтобы по нему можно было подниматься и вкатывать пушки. Одна пятидесятисемимиллиметровая пушка уже ждала у самого откоса, а выше нее стояли выпряженные потные лошади. Лошади тяжело водили боками и роняли изо рта пену.