На грани искры

— Это было предсказуемо, — ответил я по поводу учеников. — Значит, хотят попасть на большой остров до следующей ночи.

— Интересно, Айрик со своей командой когда поплывёт? — продолжил Санни, помогая мне закрепить за спиной палатку и прочие вещи.

Мы случайно услышали, как один из преподавателей пытался их отговорить. Лето выдалось засушливым, река была неполноводной. Но парни уверяли, что раздобудут какие-то маленькие лодки. Впрочем, меня это на данный момент не волновало.

— Готов! — Санни затянул ремни на своей экипировке. — Пора идти.

И мы пошли. Не скажу, что быстро и энергично — всё же ночь, да и толком разглядеть, что под ногами, невозможно. Мелькающие вдалеке огоньки других учеников вскоре скрылись из виду, и мы больше на них не отвлекались, сосредоточившись на своём маршруте.

Заранее договорились, что будем двигаться медленно. Не хватало ещё подвернуть ногу, а то и вовсе сломать.

Ночь была невероятно темной, и этот мрак казался бесконечным. На занятиях рассказали ещё об одном необычном явлении: небо будет абсолютно черным, несмотря на отсутствие облаков, как будто небесный портал каким-то образом поглощает свет.

Шли в веревочной связке, это на всякий случай, чтобы, если кто-то не заметит трещину и сорвется вниз, его можно было вытащить. Впереди проверяли все посохами, нащупывая каждый камень, каждую щель, не желая попасть в неприятную ситуацию. Шли так, по моим подсчетам, уже три часа.

Наконец сделали первый привал. Все травники — люди опытные, так что первым делом мы проверили состояние ног, поправили портянки и немного выпили воды, добавив в нее бодрящее зелье. Так сделали, чтобы было легче идти, но все равно нас не покидало чувство тревоги.

Оставленный за спиной маяк в виде обычной комнатной лампы давно исчез из виду. Санни закрепил его на высоком валуне так, чтобы его не было видно со стороны школы. Он служил какое-то время нам ориентиром, а теперь нам приходилось определять местоположение на ощупь, согласно внутренним ощущениям. До этого мы шли так, чтобы светящаяся точка оставалась позади, но через некоторое время она исчезла.

Компас в нашей ситуации несильно помогал. Проблема заключалась в том, что нам нужно было выйти не строго на восток плато, а немного сместившись к югу. Эти трещины, словно лучи, расходились и отдалялись от нужной точки. Маяк, конечно, сначала помогал, но теперь уже был не виден. Здесь могло быть два варианта: или мы отошли слишком далеко и просто не видим света, или направление нашего движения немного ошибочно. Санни предложил и третий вариант — что кто-то поднялся на плато и забрал наш светильник. Это я вполне допускал, но сомневался в этой версии и предложил немного свернуть к югу, чтобы проверить.

Снизив ход, продолжая аккуратно двигаться и ощупывая посохами пространство впереди, мы пошли дальше. Камни под ногами казались зловеще гладкими, как будто их веками обдувал ледяной ветер, стирая все следы жизни. Вокруг ни единого проблеска света, ни намека на растительность, ни даже слабого следа чьего-то присутствия. Плато выглядело мертвым, как застывший в вечности каменный океан.

Ветер здесь не пел, не завывал, словно боялся нарушить абсолютную тишину. Даже наши шаги звучали неестественно громко, отдаваясь глухим эхом, которое мгновенно растворялось в этом пустом, безжизненном пространстве. Кругом камни, камни… И путь в неизвестность.

Неожиданно я заметил трещину. На фоне светло-серых камней она выделялась своей чернотой. Сердце сжалось от страха, но появилось и облегчение — значит, мы всё же не заблудились.

Санни при виде трещины тоже заметно повеселел. Похоже, мы идем в правильном направлении и не заплутали в этой каменной пустоши.

До рассвета останавливались трижды, и не столько из-за физической усталости, сколько от гнетущего напряжения. Казалось, что ночь здесь была какой-то иной — не просто тьмой, а абсолютным, всепоглощающим мраком, в котором исчезали даже мысли.

Но стоило полоске горизонта чуть посветлеть, как настроение резко улучшилось. Мы присели, немного отдохнули и, дождавшись окончательного рассвета, наконец осмотрелись. Вокруг, естественно, ни души. Если кто-то из учеников и шел по плато, они остались где-то за расщелинами. Нам их видно не было, как и нас им.

Я осторожно заглянул в трещину, вдоль которой мы шли. Не слишком широкая, но выглядела пугающе. Перепрыгнуть можно, но я бы не стал рисковать без острой необходимости. О её глубине было невозможно судить, там сплошная чернота, словно бездна, пожирающая свет.

Проверив в очередной раз все вещи, мы двинулись дальше по плато, надеясь, что впереди нас не ждёт ничего плохого.

При свете дня идти оказалось на порядок быстрее. Каменистая равнина теперь была чётко видна, и нам не приходилось ощупывать посохом впереди при каждом шаге, опасаясь провала в скрытую расщелину. Однако это не делало дорогу легче, плато по-прежнему казалось мёртвым, угрюмым и бесконечно пустым. Мы шагали вперёд, но ландшафт оставался неизменным.

Усталость, конечно, чувствовалась, но терпимо. Завтрак мы не растягивали, стремясь как можно скорее достичь края плато. Санни уверял, что виднеющаяся впереди туманность — это как раз и есть граница нашего пути. Но как же медленно она приближалась! Казалось, чем дольше мы шли, тем дальше становилась цель.

Словно чьи-то гигантские когти прочертили на каменной поверхности линии на расстонии сотни шагов друг от друга. В их центре мы увидели груду сложенных дров — слуги или кто-то другой оставили их здесь для всех, кто доберется до этого места. Вот только чтобы нам взять дрова, пришлось бы перескочить через несколько расщелин.

Мы с Санни осмотрели местность: шаткие камни, опасная поверхность, отсутствие удобного пути назад. Пожалуй, оно того не стоило. Дрова нам ни к чему — их пришлось бы тащить с собой, ещё больше утяжеляя нашу поклажу. К тому же обед у нас был такой, что варить его не требовалось. Возможно, на обратном пути дрова пригодились бы, но оставалась надежда, что их полностью не разберут.

Спускались с плато мы по уже отработанной схеме. Вначале Санни, затем груз, а в конце я. Верёвку я перебросил хитрым образом, чтобы снизу ее можно было забрать. Оставлять верёвку на склоне не стоило. Во-первых, мы не знали, с какой стороны будем возвращаться. А во-вторых, кто-нибудь из учеников мог просто забрать её из вредности или вытянуть обратно на плато, и тогда от верёвки не будет никакого прока.

Болото не подступало к плато вплотную, но вскоре земля под ногами начала меняться. Сперва это была просто влага, затем липкая грязь. Камни исчезли, и мы оказались на зыбкой, предательской поверхности, которая с каждым шагом продавливалась все глубже.

Оглянувшись назад, я ощутил тревогу. На карте всё выглядело логично — малый остров находился почти напротив последней трещины плато, чуть левее. Но в реальности плато отдалялось, а с ним и наши ориентиры. Чем дальше мы заходили в это месиво, тем выше была вероятность сбиться с пути.

Быстро объяснив Санни ситуацию, я предложил вернуться, чтобы сложить на краю болота два каменных ориентира. Одну пирамидку повыше и подальше, вторую — ниже, но ближе. Вместе они создадут прямую линию, на которую мы сможем ориентироваться, идя вперёд. Главное — держать ее за спиной, а не сбоку. Вряд ли кто-то из учеников нас обгонит и разрушит их раньше, чем мы достигнем острова. К тому же меня беспокоило другое — самого острова впереди не было видно.