На колени, профессор!

– И кто же? – вырвалось у Яна.

– Врач, который спас мне жизнь. – Каро качнула головой. – Не перебивай. Мне и так сложно.

– Ты сказала, что благодарна за помощь. – Он криво усмехнулся. – Но ты не доверяешь мне, верно? Не воспринимаешь всерьез.

– Ты тоже, - парировала она. – Иначе ты делился бы со мной своей болью.

– Каро! Это всего лишь желание защитить… уберечь… Ты так тяжело болела… Я не мог… - Он сжал ладонями виски и зарычал: - Все не так! Как ни поверни, все плохо! Это трудно объяснить…

– Защитил? – Она поежилась. – Пожалуйста, закрой окно. Мне холодно.

Скорее всего, ее била нервная дрожь, но пока Ян захлопывал фрамугу, Каро успела перевести дыхание.

– Я так и подумала, что ты не хотел расстраивать, - продолжила она. – Да, это похоже на предательство. И ты тоже так считаешь, иначе не просил бы прощения. Но прощать мне нечего… Ты поступил так, как счел нужным. Я могу… тебя понять.

Ян сел на табурет, напротив нее, и обоими локтями оперся на столешницу.

– Ты такая мудрая, Каро, что аж тошно, - признался он неожиданно. – Обиделась бы, расплакалась. А я валялся бы в ногах, вымаливая прощение. Бурно, эмоционально и просто. Ты же все понимаешь, ни в чем не винишь, а я чувствую себя последним дерьмом, недостойным дышать с тобой одним воздухом.

Обида обожгла так сильно, что кухня поплыла перед глазами. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, даже пошевелиться больно.

– Ты же ни хрена мне не доверяешь. – Ян посмотрел на нее в упор. – Вот ни на капельку. Даже попытаться не хочешь. И я знаю, что не доверяешь. Халат вот купил… и этикетки оставил. Чтобы ты не подумала, что он чей-то. И шампунь… в упаковке. Чтобы ты точно знала, что никто им не пользовался до тебя.

Он вгонял ей иголки под ногти каждым словом. Вонзал нож под ребра, проворачивал его, вытаскивал… и вонзал снова. Каро и забыла, что Шико может быть таким жестоким. Когда Ян успел надеть маску… почему…

– Ты точно мазохист, Ян? – спросила она, едва шевеля губами. – Похоже, что и садист тоже.

Встать и уйти. В очередной раз… и теперь уже навсегда. Изощренная месть – влюбить и размазать… позволить поверить и растоптать… Каро трясло от холода, но подняться она не могла – ноги не слушались.

– Черт… - Ян уронил голову на скрещенные на столе руки. – Черт… Черт! Каро, ты умеешь плакать? Отпусти себя, сорвись, дай слабину! Ударь меня, в конце концов! Только не держи в себе…

– Ян, ты придурок? – выдохнула Каро, едва смогла говорить. – Ты что устроил… ты…

Он отшвырнул стол, сдвигая его к окну, и опустился на пол, пряча лицо на ее коленях.

– Ладно, не плачь, если не умеешь. Я все равно буду умолять. Каро, Каречка, пожалуйста…

Он все же добился своего – плотину прорвало. Он измотал Каро, швыряя ее из крайности в крайность, добил, выпил досуха. И слезы лились ручьем: она захлебывалась в них, рыдала навзрыд.

– Прости… прости… - повторял Ян, как заведенный.

Каро не заметила, как они вернулись в спальню: очнулась на руках Яна, усевшегося в изголовье кровати.

– Тебе легче? – спросил он, едва она открыла глаза.

Как ни странно, да. Боль, вырезающая нутро, куда-то исчезла. В образовавшейся пустоте чувствовалась легкость… и нашлось место надежде.

Каро кивнула.

– Я не знал, как иначе… - Ян провел по ее щеке подушечкой большого пальца. – Вроде бы слезы помогают. Но ты никогда не плачешь… Нельзя все время прятать боль, она выжжет тебя изнутри.

– Еще раз такое устроишь, и ты труп, - пообещала Каро сиплым голосом.

– С радостью, если это поможет тебе, - ответил он серьезно. – Но я постараюсь больше никогда…

– Не обещай. – Каро закрыла ему рот ладонью. – Ты во многом прав, Ян. Ты стараешься, а доверия между нами как не было, так и нет.

Он мягко отвел ее руку.

– Это не так, моя королева…

– Хочешь, докажу? Я хочу наказать тебя. Ты нарвался, это бесспорно. Боишься, что я не умею пороть? Для сабспейса моих умений точно не хватит, но отшлепать тебя по заднице я в состоянии. А потом я хочу связать тебя и трахнуть. Хочу ощутить твою беспомощность. Хочу, чтобы ты умолял о пощаде. Как тебе такой план?

– Не сейчас. – Ян сглотнул и отвел взгляд. – Каро, давай поговорим об этом… завтра?

– Давай, - согласилась она. – Только не говори мне больше о доверии. Кстати, я хочу есть. Покорми меня.

Ян сделал вид, что не заметил резкой смены темы.

– Черт, Горыныч! А… Уже поздно…

– Что такое?

– Этот паршивый кот залез на стол и сожрал рыбу. Может, не только ее. Надо проверить, осталось ли там хоть что-нибудь.

– Это же кот, а не собака! В него много не влезет… - усомнилась Каро.

– Пф… Это Горыныч. Он как-то у мамы курицу спер...

– И сожрал? – ужаснулась она.

– Не успел, отобрали. – Ян поцеловал ее, легонько коснувшись губами виска. – Ну вот, ты улыбнулась. Пойдем спасать остатки нашего ужина.

= 43 =

Каро проснулась, едва в ногах устроился кот: она уже привыкла к Горынычу и легко узнавала его по манере топтаться на месте перед тем, как лечь. Не открывая глаз, она потянулась к телефону на тумбочке, чтобы посмотреть, который час, но рука нащупала пустоту.

Сразу же вспомнилось, что это квартира Яна, а не дом его родителей, и телефон остался где-то в сумке, брошенной вчера в прихожей.

Хозяина в комнате не оказалось. Шторы задвинуты, но через щели пробивался солнечный свет. Значит, уже утро или даже день… Ян уговаривал ее не ходить в институт, она не поддалась, и так много пропустила, но забыла поставить будильник. Вот же идиотка!

Каро согнала недовольного Горыныча с халата, лежащего поверх одеяла. Мельком заметила, что ее одежда аккуратно сложена на стуле. У кровати стояли тапочки – тоже новые, женские.