На осколках цивилизации
Шрифт:
О, сейчас Джон понимал чуть больше, чем ничего; состояние было такое, как будто его лихорадило. Предметы плыли перед глазами, голова раскалывалась, внутри груди что-то тошнотворно горело, а в мыслях перебирались за минуту сотни вариантов происходящего и все — неправильные. Ему срочно хотелось увидеть Чеса, спросить его обо всём; даже было сумасбродное предположение, что тот мог знать о причинах таких странных метаморфоз с ним.
И ещё одно Джону было стыдно признавать. Но он признал.
Константин больше никогда не вернётся обратно. Странно, но его пугал собственный дом, собственная семья, собственный город и даже отражение в зеркале. Он хотел убежать от этого всего поскорее; только в Креймере он отыскал нечто похожее на правду, на живое чувство, на яркий образ, пускай и у сегодняшнего Чеса от прошлого едва осталась десятая часть того
Чес, сутуло оперевшись о машину, ждал его, кажется, всё в той же позе и, только лишь когда Константин оказался в двух шагах, тяжело поднял голову, окинув его уставшим взглядом. Джону показалось, что тот стал ещё бледнее, что глаза его потускнели ещё сильнее, что весь он вдруг начал с двойной силой источать слабость и будто какое напоминание о возможно сложных операциях в прошлом. Взгляд его был каким-то болезненным, а руки немного дрожали; первое, что сделал Константин, это спросил его:
— Как себя чувствуешь, Чес? Выглядишь неважно… — Креймер, отдышавшись, с трудом выпрямился и, закусив губу, как можно более простодушно взглянул на него.
— Не хочу показаться нытиком или слабым человеком, но… — он медленно моргнул, качнулся в сторону и издал слабый хрип; Джон подхватил его тут же — Креймер упал в обморок. Впрочем, это было совсем ожидаемо, если присмотреться к его общему виду. Он сам не понял, какое дикое волнение всколыхнулось в его душе, как первый раз в жизни он был готов решительно на всё, чтобы спасти человека на своих руках. Нет, никогда такого не было… сегодня же будто все чувства, ранее законсервированные в его душе, вырвались вдруг разом, во всём своём соку. И оказались направлены только к одному человеку — к Креймеру. Но не успел Константин и опомниться, как голова паренька приподнялась и посиневшие губы сипло прошептали:
— Джон, нет причин для волнения… Господи, не делай такое страшное лицо — тогда и мне становится не по себе, — усмехнулся, когда поднял на него глаза, и постарался встать самостоятельно. — Это в порядке вещей. Со мной такое может происходить хоть по два раза на дню. И, знаешь, я к этому привык. Хотя, признаться честно, работе мешает сильно, но я креплюсь, когда за рулём. Просто сегодня день выдался… тяжким, — он схватился за его руку и делал тщетные попытки устоять на собственных двух.
— Опирайся о меня, Креймер… Тебе нужна помощь! Давай по крайней мере сядем в машину, — Джон знал, что нёс какой-то несуразный бред и позабыл все правила оказания первой медицинской помощи человеку, но тем не менее в возникшей ситуации ему казался этот вариант единственно возможным. Чес слабо улыбнулся, всё равно упорно встал на ноги, но в следующую же секунду отключился вновь; Константин снова успел подхватить его и теперь уже не спрашивал мнения своего упёртого Креймера, а затолкал его в салон на пассажирское место, где он когда-то сидел, а сам сел за руль. Его первой мыслью было везти его в первую попавшуюся больницу, но адреса всех больниц выпали из ума; Джон чертыхался, но, не думая ни о чём лишнем более, сорвался с места, как-то нереалистично вспомнив навыки вождения и позабыв прилипшую к нему любовь к статичности и размеренности. Ему стало плевать на чьи-то дни рождения, на полицию, могущую его остановить и задержать, на то, что подумает Кейт, на поиски его, на вскоре частые звонки и смски — словом, на всё. Он хотел спасти паренька и решил, что во что бы то ни стало сделает это.
В экстренных ситуациях резко вспоминаешь то, чего не делал, может быть, лет пять или шесть; то же самое было с Джоном сейчас, и он даже не подумал о трудностях; машина, казалось ему, как-то сама плавно выехала с парковочного места и понеслась по дорогам, езда её была не эталоном безопасности и совсем далека от управления ею Чесом, но сносна. Только потом Константин с изумлением переваривал это событие у себя в голове, понимая, что в добром здравии навряд ли бы даже сумел без происшествий выехать. А тут… Тогда он с горечью подумал, что делает с ним Креймер. Или уже сделал…
На очередном повороте в неизвестном направлении человек рядом оживился и даже подал голос; очередной обморок продлился недолго.
— Ого, повелитель тьмы вспомнил, как водить машину! Кажется, с такими умениями ему уже не нужен водитель… куда ты хочешь
меня везти? — устало приподнял голову и посмотрел на него; Джон бросил в его сторону мелкий встревоженный взгляд и пробубнил:— В больницу. С тобой точно не всё в порядке.
— Серьёзно? — наиграно-насмешливым тоном спросил Чес и усмехнулся, насколько позволяли силы. — Нет, Джон, больница мне не поможет.
— Тогда что же поможет? — Константин остановил машину на светофоре и вопросительно посмотрел на него: тот выглядел хуже прежнего, и казалось, будто его сильно лихорадило: щёки покрылись неестественным румянцем, всё тело трясло, а глаза безумно перебегали с одного предмета на другой.
— Ты, Джон, — ответил Чес серьёзно, и ему хотелось верить, несмотря на его воспалённое сознание. — Конечно, зря ты оставил без предупреждения свою семью… кстати, пока не поздно, ты можешь вернуться обратно. Я бы и сам как-нибудь добрался…
— Ага, — иронично подтвердил он, кивнув. — Ну так? Договаривай свой второй план.
— А ты всё прежний… — прошептал и какими-то слишком счастливыми глазами посмотрел на него, потом откинул голову назад и опустил веки; Константину даже показалось, что Чес вновь потерял сознание. Оказалось, нет: тот лишь отдышался, а после продолжил свою речь.
— Я буду благодарен, если ты отвезёшь меня домой. Улица N, дом номер два. Знаешь, где это? — Джон, тронувшись с места, с полминуты не отвечал, а после проговорил:
— Примерно. Разберёмся. Это же в восточном районе? — Чес кивнул. — Значит, относительно я представляю, куда ехать.
— Спасибо, Джон… — едва слышно шептал, прикрывая глаза и чему-то улыбаясь. — Врач не нужен точно… только ты будь… рядом…
— Не трать силы, просто помолчи. Расскажешь потом, отчего с тобой случается такое… — недовольно перебил его болтовню, считая её лихорадочным бредом. Но он и предположить не мог, что всё зависело в прямом смысле от него…
Десять минут езды прошли более чем незаметно, хотя первое время тянулось как часы; Креймер иногда дремал, иногда приходил в сознание, но ненадолго; Джон же, не задумываясь о правилах дорожного движения, продолжал вести машину и сидел словно на иголках, весь обуреваемый мыслями и считающий, что делает слишком мало для того, чтобы Чес вернулся в норму. Впрочем, это было весьма понятно с его стороны и в его случае. Телефон между тем разрывался от звонков, вибрируя не переставая; сначала он подсчитывал количество звонков ради какого-то праздного, отстранённого интереса, а потом, потерявшись где-то между цифрами пятьдесят и шестьдесят, забросил это дело, отключил телефон полностью и, на каком-то перекрёстке остановив машину, вынул и выбросил сим-карту. Чес с каким-то сожалением проследил за куском намагниченного пластика, канувшего в луже вместе с тревожными возгласами бедной женщины, а Джон сделал это без сожаления, а даже с холодным равнодушием, с каким мы избавляемся от истинно ненужной нам вещи. Да, он всё давно решил; видимо, жизнь поставила его перед выбором, слишком двойственным и по-любому безнравственным: либо семья, либо Креймер. Чувствуете, почему безнравственным? С какой стороны не подходи, везде он совершает предательство; и, рано поняв это, он решил выбрать Чеса. Какое-то веление его души подсказало ему столь смелую и навряд ли явную для хорошего семьянина мысль. Но пусть так. Он лично чувствовал, что делает правильно; это решение выделилось ярким красным пятном на фоне серого пейзажа, а значит, оно приведёт к переменам, пускай и далёким от него в данную секунду.
Наконец они доехали до какого-то не слишком нового одиннадцатиэтажного дома; Джон предубедительно спросил парнишку, его ли этот дом; тот приоткрыл глаза и, дыша ещё реже и тяжелее, кивнул. Ему становилось минуты от минуты хуже, и Константин проклинал себя, что повёлся у него на поводу и не отвёз в больницу. А, видимо, медицинская помощь здесь нужна была и даже очень… Он кое-как, вкривь и вкось, припарковал машину, заранее зная, что будут претензии других автовладельцев к нерациональному использованию места, но преждевременно послал всё это к чертям и поспешил помочь Креймеру выйти. Чес смог самостоятельно выбраться из машины, стараясь собрать все свои силы в кучку, но всё-таки первый его шаг едва не выдался неудачным, поэтому вскоре он нехотя, но опёрся о Константина. Тот считал, что его бывший водитель просто не хочет показаться слабым, поэтому и ведёт себя так, будто здоров. «Узнаю прежнее ребячество… хоть что-то не пропало в нём!» — Джон пристально наблюдал за Креймером, пока тащил его до подъезда.