На осколках цивилизации

— Ты забыл… а мы такими были всегда, — Джон был готов поклясться, что в эту секунду Креймер грустно усмехнулся — у него и самого что-то звонко ёкнуло на душе. — Я забрёл в эту аллею и прошёл дальше по ней, ровно до конца. Нам лучше выйти и вместе пройти тот путь, который прошёл я, — Константин послушно вышел из машины, хотя на языке крутился рой вопросов «Зачем нельзя было доехать на машине до конца?», «Почему возникла такая необходимость при не шибко хорошем самочувствии вообще приезжать сюда?» и так далее. Однако теперь он понял, почему повиновался Чесу — потому что доверял. И знал, что если тот что-то и делает, то уж наверняка понимает последствия этого и, главное, цену. Они вышли, раздался почти что синхронный хлопок дверями, далее — податливое бибиканье заблокированной машины; холод сковал тела обоих, мгновенно пропало желание идти куда-то по этой тёмной непонятной аллее. Но любопытство было всегда двигателем прогресса, поэтому они, устало переглянувшись, сделали первый шаг. Джон во всё время пути старался не сводить с Креймера глаз, чтобы в случае чего вовремя подхватить или помочь — парень выглядел неважно и даже сквозь тьму можно было угадать его бледный оттенок кожи.

— Что дальше?

— Идём вперёд по этой дороге! Когда нужно будет повернуть, я скажу… — они направились каким-то слишком скорым шагом. — В тот день я хорошенько дезориентировался, поэтому вместо того чтобы пойти в противоположную сторону, к главной улице и автобусным остановкам, я побрёл сюда… Было также очень темно, и в конце аллеи — мы сейчас уже скоро дойдём — я увидел нечто странное. Если ты не знаешь, то там заканчивается жилой район и открывается почти что пустырь — лишь в километрах пяти оттуда находится автозаправка. Там раньше был лес, но его вырубили, а под что — неизвестно. Этот пустырь огромен, и я точно не скажу его размеры; ну, может он напоминает прямоугольник два километра на три или больше, не знаю, не буду врать. Это всё дело огорожено калиткой, местами забором, но всё без замков, поэтому каждый имеет право там ходить. Но не ходит…

— Послушай, Креймер! — не вытерпел Константин, остановившись и развернувшись к нему. — Это уж слишком напоминает дешёвый ужастик для детей на ночь! Быть может, тогда ты был слишком болен и тебе причудилось? А то если так будет продолжаться, то я тебе заранее дорасскажу всю эту банальную историю, — Чес тоже остановился в паре шагов и, не двигаясь, пристально на него смотрел. А Джону и правда надоело… с каждым словом он разочаровывался в этой затее всё больше и с каждой секундой считал это время потраченным всё бесполезнее и бесполезнее. Однако после высказанного вдруг стало отчего-то стыдно — да-да, он вечно страдал той болезнью под названием «сначала делаешь, а потом думаешь».

— Ну? И какой же, по-твоему, конец? — слишком сухо и холодно спросил парень, скрестив руки на груди; даже в темноте его взгляд устрашающе блеснул — и Джон впервые в жизни вздрогнул от выражения глаз. Говорить мигом расхотелось, но ведь нет уже пути назад…

— Ты наверняка скажешь, что встретил каких-то инопланетян, либо группу странных людей, которые втайне ото всех создают свою секту и занимаются страшными вещами. Ну, разве не так? Или что могут скрывать ещё под собой такие места и такие истории? — неуверенность сквозила в его голосе весьма сильно, но Константин не решился отступать, имея в себе странную упрямость, не исчезающую с годами. Чес гордо молчал, тихо вдыхал-выдыхал и лишь спустя пару минут молчания, которое вымотало все нервы у Джона, небрежно процедил сквозь зубы:

— Нет, не так. Впрочем, что-то очень близкое. Я ведь не утомлю тебя, если дорасскажу всё до конца? — язвительно спросил, обернулся, не дождавшись ответа, и поплёлся скорым шагом вперёд. Джон его догнал и поспешно сказал:

— Не бери в голову. Это я с непривычки. Я верю тебе, — Константин коснулся его своим плечом совершенно нечаянно и ощутил дрожь — значит ли, что Креймер ждал только этих слов?

— Это мне и нужно было. Только твоя вера. И всё. И, кстати, во что ты теперь веришь, Джон Константин? Веришь ли по-прежнему в деление на Рай и Ад или же попался в сети другой религии? — скороговоркой, но с явным интересом спросил Чес, взглянув на него исподлобья; тот сильно задумался — никто его раньше не спрашивал о таком, а сам он совсем потерялся в повседневных делах, чтобы подумать об этом. Теперь было очень странно слышать такой вопрос.

— Я… я не знаю, Чес, — прошептал, подняв ладони к лицу и согревая их дыханием. — Я ведь больше не повелитель тьмы, совсем растерял все свои способности. Ты не знал? Разве не заметил? — усмехаясь, спрашивал Джон, глядя на изумлённый взгляд Креймера, поднявшийся на него. — Ну, а я теперь вот такой. Я ничего не умею, что умел в прошлом, и давно потерял связь с Адом и Раем. А когда долгое время нет материальных доказательств чего-либо, перестаёшь верить в это… Ну так, и я перестал, получается. Значит, больше не верю в это. Но в тот момент, когда я осознал, что ты жив и стоишь передо мной, то понял, что верю… верю хоть в то же чудо! Понимаешь? Странно ощущать после стольких лет… — он вовремя заткнулся и не досказал «счастье». А ведь вчера почувствовал именно его, когда увидел Чеса — Чес был его прошлым, его неизменным и любимым прошлым, которое он старался забыть из-за потери бывших способностей. Но этого всего Константин не смел сказать: мало ли, чего подумает Креймер… Тот не стал настаивать на продолжении, а лишь хмыкнул.

— Веришь в чудо, значит? Звучит по-детски. Особенно для повелителя тьмы…

— Знаю! А во что предлагаешь верить после твоего неожиданного появления в моей жизни? В кипящий Ад? Или в пафосный Рай?

— В людей, которые пришли на помощь. То-то и всего, — заключил парнишка, поёжившись от холода. Джон глубоко задумался; между тем они подбирались к безлюдному концу аллеи.

— Ты хочешь опять поругать меня за то, что я ушёл, бросив семью?

— Может быть. Это ещё не уложилось в моей голове. Они же верили в тебя. Как и ты, возможно, в них. Хотя зачем я говорю за самого Джона Константина? Чёрт знает что творится у него в голове и на душе! — Чес говорил теперь без доли нравоучения или насмехательства; Джону всегда нравился этот тон — спокойный, рассудительный, в чём-то критичный, но для критики мягкий. «Это в тебе не изменилось…» — думал он с улыбкой.

— Я, кажется, уже говорил, но у меня есть стойкое ощущение, что это всё — ложь. Я не жил, я просто спал, когда создавал свою семью и карьеру. Это оказалось скучно, хотя и постоянно. Я был словно под гипнозом и выполнял чьи-то невидимые указания. А теперь, как только соприкоснулся с прошлым, то есть с тобой, понял всё. Мне нужно некоторое время на раздумье. А они… знаешь, проанализировав их характеры, я могу заранее сказать, что волнение будет лишь ради галочки. И всё. А денег им хватит. Господи, почему я понимаю это всё так явно именно сейчас? — Джон сжал кулаки и сам не понял почему.

— Просто успокойся, Джон… — пальцы Креймера на секунду коснулись его руки, будто согревая и отрезвляя. — У каждого из нас есть такой момент, когда он понимает, что некоторая часть его прошлого пронеслась будто бы под чьим-то влиянием, пронеслась лживо, искусственно и не так, как мы бы того хотели. Это нормально. Думай сколько хочешь, если уверен, что не будет дурацких последствий. А я поддержу, — Чес поднял голову, и Константин сквозь сумрак увидал его улыбку — тёплую, приятную. Помнится, в прошлом какие-то невзгоды сразу развевались под её действием; а сейчас? Джон усмехнулся: и сейчас тоже.

— Только вот у меня такое чувство, будто я не сумею обдумать это до конца; что-то ворвётся в нашу жизнь и сметёт всё с потрохами, — улыбаясь, как можно более беззаботно заявил он; Креймер пожал плечами. — И ты не дорассказал…

— Не будешь меня больше сбивать? — отчего-то задорно спросил Чес и тихонько рассмеялся, резко остановившись и развернувшись в его сторону.

— Нет, — заверил Константин, улыбаясь; он тоже остановился, сначала не поняв причины этого, а потом, оглядевшись, понял: они дошли до конца. В метрах ста от них виднелась огороженная территория, за ней — ничего.

— Хорошо… как ты уже заметил, мы пришли. Так вот, на чём я там остановился? Ах да, здесь мало кто ходит. И я не знаю почему. Однако тогда у меня просто не было выбора — как помнишь, я думал, что иду в верном направлении. Хотя этот пустырь меня, конечно, смутил сильно… Однако я вошёл и взял немного влево — тогда думал, что так правильнее — и набрёл на отнюдь не заброшенное здание. Это было похоже на завод или что-то около того; я порешил спросить у охранной будки или у кого-нибудь ещё, как смогу выйти на главную улицу. Идти в полной тьме по незнакомому мне пустырю было не самой лучшей идеей, согласись? Я шёл на свет, — усмехнулся. — Но потом понял, что немного переоценил обычность этого завода или центра или чего-то ещё… Охранная будка была пуста; оказывается, там был установлен автоматический контроль входящих. Найти людей оказалось проблематично. В окнах горел свет, и, прислушавшись, можно было услыхать даже какой-то тарахтящий шум. Я решил обойти здание — оно было небольшим по своим объёмам. Ты его сейчас увидишь, но уже не в таком виде, в каком видел его я… Всё было обнесено высоким глухим забором с видеокамерами; я надеялся, что, быть может, хоть так меня заметят и выйдут спросить, что мне нужно, но всё было по-прежнему пусто. Когда я было решился на отчаянный шаг…