На осколках цивилизации

Сколько ещё впереди — чёрт знает. Джон передумал многое, успел на пять раз разочароваться в себе, проклясть Креймера, себя, мир, обдумать различные вариации «а что если», опровергнуть их и пойти по кругу, такому банальному. Его уже как-то не шибко интересовало, что впереди начинало виднеться некое подобие деревни, даже промелькивали огни, и шёл дым тонкой струйкой — явно не от пожара. Всё, всё как-то проскальзывало мимо глаз…

Джон пытался разобраться, что всё-таки в нём разгорелось, пламя чего: ненависти, разочарования, безнадёжности? Или это что-то его собственное безвозвратно подожглось? Он усмехался сам себе, шагал, прихрамывая, и уже почти не слышал, что происходило вокруг; до него хоть и доходили человеческие крики, обрывки разговоров, но он относился к ним как-то нейтрально, будто был во сне, и это его не касалось, раз он мог взять и в любой момент проснуться.

Перед ним медленно открывалась равнина, сплошь и рядом усыпанная мелкими домишками, частью разрушенными, но больше сохранившимися, с редкими чёрными рытвинами от снарядов и с огоньками костров, столь яркими среди темноты. Джон, подходя, думал, почему внеземные товарищи не заметили такой явной глупости — по идее, в любую минуту эта деревня могла превратиться в гору дымящихся углей. Но ему стало всё равно — пусть он хоть сейчас вместе с ней подорвётся; он целенаправленно шёл вперёд и хотел теперь только одного: помощи. Не себе, а Чесу.

Деревня ничем не охранялась, Джон спокойно вошёл в ворота. Из первого домика высыпало пару человек, стали окликивать его, что-то спрашивать. Он остановился, чувствуя тяжесть во всём теле и голове; люди подошли — лица их он не запоминал, всё тогда расплылось, а он, пошатнувшись, едва удержался на ногах. Те стали что-то спрашивать, но Джон слышал их речь как сквозь плотно закрытые уши; огни от домов слились в один беспорядочный калейдоскоп, мгновение — и разгорячённая кожа с удовольствием ощутила прохладную рыхлую землю. Рядом началось какое-то ожесточённое волнение.

========== Глава 18. Расстановка точек над i. ==========

Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?

«Триумфальная арка» Эрих Мария Ремарк ©.

Джон не помнил, как умудрился упасть в обморок второй раз за день, и, очухиваясь, припомнил недавние события с трудом. Но как вспомнил… понял, что лучше было бы не вспоминать. Ибо положение ему теперь казалось ещё более ужасным.

Очнулся он в каком-то домике на небольшой кровати с грязным матрацем; его драгоценный мешок лежал тут же. Было пусто и тихо, и на секунду ему показалось, что люди давно ушли, оставив какого-то упавшего в обморок чудака помирать здесь. Джон встал, потянулся и вышел в коридор; оттуда стали слышны звуки с улицы — кто-то громко переговаривался. Он толкнул дверь, и солнечный свет больно ударил по глазами — в его комнате было темно, что даже нельзя было понять, какое время дня.

Джон прикрыл глаза ладонью, и, пока привыкал, стоявшие неподалёку заметили его и подошли; он сам сумел их разглядеть не сразу.

— С вами всё в порядке? Вы так неожиданно упали в обморок! Может, вам нужна помощь? Врач вас осмотрел и сказал, что… — Джон прошёл мимо, пройдя по ступеням и уже привыкнув к свету. Женщина и мужчина, что спрашивали его, перебивая друг друга, с удивлением проследили за ним взглядом. Константина мало сказать, что волновало мнение окружающих или его собственное поведение — ему было просто-напросто насрать на это. Происходящее вокруг казалось не более, чем глупым временным сном. Он шёл и точно не понимал, куда именно; просто вперёд по пыльной дорожке к другому домику. Сзади него послышался шёпот, потом мужчина и женщина вновь возникли перед его глазами, приостанавливая его.

— Как вы? Выглядите не очень! Чем мы можем вам помочь? Кажется, у вас рана на плече — врач перевязал её и сказал, что двигаться лишний раз не стоит. У вас едва не случилось заражения, — их голоса были звонкими, так что Джон с трудом различал, какая фраза кому принадлежит; в его сознании это слилось в один наивный бесконечный поток. Только сейчас, пройдя пару метров, он понял, что чувствует себя таки ужасно: тошнило, жутко хотелось спать, плечо покалывало, ноги ныли, горло, кажется, болело от его недавних криков, зато вот что радостное — голова прошла, но тяжесть, какая бывает только после продолжительной болезни, ещё сковывала его мысли. Джон остановился, потёр глаза; его вопрошатели тоже остановились и, кажется, удивлённо переглянулись.

Невидящим взглядом посмотрев на них, он наконец выдал:

— Я… — голос почти пропал, раздался только странный полухрип; Джон прокашлялся, но это мало помогло, — я в порядке… но мне нужно… — он разразился кашлем и согнулся пополам — что-то клокотало в его груди. Неужели простыл?

Стоявшие рядом помогли ему, поддержав за руки, и не дали упасть; Джон наконец распрямился сам, силясь сквозь пелену слёз разглядеть их лица, но всё смазалось в одну абстрактную картину.

— Да-да, мы слушаем. Что нужно? — наконец спросил явно женский голос с неподдельным участием. Джон вытер слёзы, прокашлялся ещё раз, подумал о том, что это, вероятно, не столько простуда, сколько сигареты, и начал:

— Вы не видели… парня… такого молодого, темноволосого… кажется, ему двадцать четыре… будет, — он и сам не понимал, к чему это всё молол, да и описательные характеристики желали оставлять лучшего — много их, таких двадцатичетырёхлетних парней с тёмными волосами! Женщина перекинулась взглядом с напарником, потом осторожно выдала:

— Молодой парень? Брюнет? Может, вы знаете имя…

— О да! — воскликнул Джон, усмехаясь и утирая пот со лба. — Конечно! Да! Почему я забыл? Его зовут Чес…

Он, когда сказал, пристальнее вгляделся в лица впереди, силясь предугадать заранее, к чему ему готовиться. Увидев лёгкое недоумение на лице женщины и вопросительное — парня, Джон лишь горько усмехнулся, поняв, что его работа ещё ой как не окончена. Стало в тот миг как-то невыносимо жутко; он тогда ощутил, что потерял уже всякую надежду на что-либо. Сколько он проспал: день, два? Да за это время с едва держащимся на ногах парнем могло произойти что угодно! Джон тихо рассмеялся, сделал два шага назад и сел на ступеньку крыльца. Женщина, увидев его разочарование, мигом к нему подошла и мягко произнесла:

— Не переживайте! Я могу многого не знать. Сейчас же пойду поспрашиваю в наших больницах — к нам приходит в среднем около четырёх людей в сутки. За всеми не уследишь… — Джон резко поднял голову, чем даже слегка напугал её, и почти шёпотом сказал:

— Я пойду с вами… не могу сидеть на месте. Сколько я был без сознания? — женщина тряхнула своими густыми тёмными волосами и задумалась.

— Где-то дня два или уже два с половиной… — Константин с усилием потёр лицо, стараясь привести себя в форму и не засыпать. «Два с половиной дня… ужас!» Женщина сделала пару шагов от него, а потом спросила:

— Вы точно сможете идти? — он вскочил с места и пошёл за ней.

— Да-да, конечно! Давайте быстрее! — ему уже было сложно отнекиваться от того, что называлось тупым волнением и паникой; он паниковал, чёрт возьми, и здесь уже вообще не могло идти речи о нём прошлом, таком сильном и беспристрастном! Джон понимал, что осталось сменить имя, ещё слегка постареть, и вот его уже никто не узнает; понимал, что таким страхом не найти парня здесь или где-либо вообще он убивает себя ещё больше, ещё изощрённее и точнее; понимал, что уж никогда не сможет вернуться к своему прошлому облику, сколько дочерей у него ни умри и сколько водителей ни пропадай. Он понимал, что добровольно уходил туда, в какую-то слишком банальную пучину чего-то ординарного, и даже знал, ради кого и чего… но сейчас, следуя за женщиной, почти не слыша её вопросов, не слыша ответов других людей, не видя никого и ничего перед собой, Джон осознавал, что не был против, что был готов пожертвовать своим таким крутым характером, лишь бы найти Чеса, что уже… не думал ни о какой грёбаной политике несближения с ним, которую сам же придумал из ничего, сам же развил, сам же принял за истину в высшей инстанции и сам же попался в её хитрые ловушки. Он поклялся себе, что, как только увидит парня, сразу же выскажет всё, весь этот какой-то застоявшийся вот тут, в сердце, бред, все эти несвязные слова, эти убивающие его фразы, короче, сделает то, чего раньше никогда бы не сделал — выскажет самого себя, свою боль и надежду. Джон и правда был готов на это, без шуток, и не отказался бы, только завидев на горизонте Чеса; тогда это получалось мало того, что жалко, но ещё и убого.