На осколках цивилизации

На улицах полуразрушенной деревни было оживлённо и шумно: по правую сторону виднелись прилавки с различным добром, на которое в обычное время никто бы не взглянул, а по левую шли работы по восстановлению некоторых домов и расширению подземных ходов. Людей было много, все разговаривали, обсуждали какие-то нелепости, прикидывали цены товаров; некоторые работники, усевшись на ступенях, а то даже и на земле, курили, отряхивались от земли, пили и злобно окрикивали друг друга. Атмосфера стояла беспокойная, даже неприятная; Джон не любил, когда много суетятся, но не суетиться эти несчастные люди не могли — все хотели жить. И он тоже хотел…

— Какие перспективы у вас в будущем? — спросил он Молл, заранее подойдя к ней ближе и кивком головы указав ей на деревню. Та отчеканила тут же, не задумываясь:

— Сделать жизнь людей безопасной, всегда иметь достаточно провианта, других нужных вещей, ну, и, естественно, расширять владения, привлекая новых жителей.

— И когда ж ваши грандиозные планы осуществятся? — спрашивая скорее себя, чем её, скептически хмыкнул Джон и тут же спросил: — А как же оборона? Ведь наверняка уже страдали от мародёров.

— В этом, конечно, пока ещё много минусов… Людей вообще не хватает, — Молл серьёзно глянула на него, будто тем самым говоря, что доверяет ему большую тайну. — Все работают на износ. Будь нас хоть в полтора раза побольше… Между прочим, мародёры — не так страшно; этот дурацкий постапокалипсис разогрел куда более опасные элементы общества… — она усмехнулась горько, будто что-то вспомнив. Джон не стал лишний раз задавать вопрос, а лишь продолжил смотреть на неё, ожидая продолжения. Увидев его заинтересованность, она продолжила:

— В обычное время это было почти незаметно, но теперь различные секты — это просто бомба замедленного действия, уничтожающая общество изнутри. Какие только привлекательные формулировки и лозунги не придумывают эти чокнутые, чтобы привлечь народ! И ведь народ идёт, потому что расстроен, подавлен, ничего не хочет делать и хочет мгновенного счастья от каких-то дурацких молитв! Эх!.. — Молл махнула рукой. — Вот что опасно. Какие-то сектанты приходили к нам раза три или четыре и каждый раз пять-десять, а иногда и пятнадцать человек уходило за ними. Сначала их ничем не отличишь, но потом… Мы всячески стараемся пресечь это, но они каждый раз находят обходные пути, а десятиминутки психологического подбадривания, которые мы проводим через день, почему-то оказываются слабы перед их убеждениями… Ну и мародёры, конечно… от них тоже не легче. Вот позавчера ограбили и подожгли склад с мукой и хлебом… Как видите, не всё здесь идеально, — в довершение она грустно пожала плечами и остановилась у какого-то низенького домика, напоминающего сарай. — А вот и ваша лачуга. Ведро воды, швабру, половые тряпки я вам дам. Здесь придётся хорошенько прибраться.

— А вообще… — вдруг начал Джон, не оборачиваясь в сторону домика, — вы, хоть кто-нибудь, знаете, что происходит с миром?

Молл усмехнулась, пожала плечами.

— Есть множество гипотез, но доказать хоть одну из них не представляется возможным. Пока есть только одна цель: не анализировать, а выживать. Уж потом когда-нибудь… Кстати, на этом и играют секты: рассказывают свои версии происходящего, применяют такие словечки для привлечения людей, что прям невозможно; сразу чувствуешь беспомощность. Думаю, вам здесь понравится, — тут же добавила она, доставая из кармана связку ключей и подбирая нужный. — Вместо холодильника — погреб; там всегда достаточно прохладно, особенно учитывая, какими холодными сейчас стали ночи… Вы не заметили, что климат как-то резко похолодал? — спрашивала она, отпирая замок и вопросительно поглядывая на них.

— Возможно, — ответил Джон, тут же поёжившись от налетевшего порыва ветра. Молл наконец открыла дверь и вошла внутрь.

— Здесь есть диван и кровать, две комнатки, разделённые перегородкой, кухонка, даже есть что-то наподобие раковины, но воду, понятное дело, придётся таскать из колодца — он находится в пятидесяти метрах от вашего дома по этой улице вверх. Чтобы помыться, можно пойти в баню — только воду придётся таскать самостоятельно и греть её тоже, но костёр там разжечь легко. Кабинки для туалетов расположены по три-четыре штуки во всех частях деревни; ближайший к вам — в двадцати метрах, за домом. Так, что ещё… — она задумалась, уперев руки в бока и, сощурившись, оглядывая помещение. — Вроде, всё вам рассказала. Если будут вопросы, смело приходите ко мне прямо домой. Я живу рядом с мэрией — это там, где вы только что были, — улыбнувшись, добавила она и подала ключи Джону.

— Где можно будет купить лекарства? — тут же взволнованно спросил он, игнорируя явно протестующий взгляд Чеса позади девушки.

— Смотря какие вам нужны… можете сходить на рынок, там есть лавка с лекарствами, которые пригодны и которые нам с трудом удалось достать из-под руин. Мародёры уже проснулись и вовсю орудуют в городе. Скажите названия, я по дороге зайду, спрошу. Если нет, скажу поисковикам, чтобы занесли в свои списки. Конечно, список лекарств пополняется, самые необходимые будут добавляться. Цены приемлемые. От пяти крышек, если считать, что средняя зарплата в день около двадцати.

Джон поблагодарил её и по памяти перечислил те лекарства, которые он давал Чесу; Молл с каждым названием хмурилась всё сильнее, а потом неспешно сказала:

— Конечно, я не фармацевт, но это, кажется, не слишком распространённые лекарства. Ну да ладно, я попрошу поискать. Но будьте готовы прилично заплатить… конечно, я постараюсь сбить цену, но наши поисковики — просвещённые люди в этом деле, знают цену всему… Ладно! — хлопнув в ладоши, звонко закончила она. — Ждите воду и швабру и готовьтесь здесь хорошенько прибраться.

Молл вышла из их нового убежища и прикрыла дверь; конечно, ни о каком электричестве речи идти не могло, поэтому внутри было полумрачно, всё едва освещалось солнечным светом сквозь два маленьких окошка по бокам. Джон теперь внимательно оглядел их новое место жительства: небольшая каморка три на четыре метра, условно можно было её разделить на две части — коридор пополам с кухней (о чём свидетельствовал массивный, даже старинный деревянный стол и пластмассовый шкафчик для посуды) и две отделённые лишь лёгкой ширмой кровати. Было действительно грязно: под ногами скрипели куски грязи, земля, попадался различный мусор, всё вокруг было подёрнуто толстым слоем пыли, рядом с печкой на кухне валялась горстка золы, а окна были мутными и с разводами. Хорошая уборка здесь бы не помешала. Ещё Джон заметил рядом со шкафом на полу выделяющийся квадратик линолеума с ручкой — это вход в так называемый погреб; надо было наведаться и туда, хотя уж там, вероятнее всего, было грязнее намного.

Чес тоже был поглощён созерцанием комнаты, но, остановив свой взгляд на бывшем напарнике, будто очнулся и тут же тихо проговорил:

— Зачем же ты так печёшься о лекарствах? Сейчас на них уже не будет никаких средств… — он сделал несколько шагов к нему и вопросительно, но мягко посмотрел.

— И что ж с того? Однажды я сглупил. И ты помнишь, до чего это дошло, — Джон не хотел пускать ноту горечи в свой голос — а то выглядело как-то ущербно, но оно вышло само собой.

— Ах, ты об этом… — Чес потёр лоб, хмыкнул. — Но ведь моя болезнь не такая страшная… она почти незаметна… это ж всё нервы.

—…которые именно я тебе изрядно подпортил. Посмотри, каким бледным и усталым ты стал; я боюсь, что ты в любую секунду можешь упасть в обморок. Я и так подвергал тебя опасности; теперь обещаю, что такого не повторится, — на это Креймер грустно улыбнулся и покачал головой.

— Наверное, ты напугался моего сегодняшнего бреда… и потому подумал: вдруг я свихнулся? Да? — он вскинул свои помрачневшие глаза на него; Джон усмехнулся и отрицательно помотал головой.

— Нет. Если ты считаешь, что нёс бред, тогда я тоже болен, той же болезнью. Твои слова не бред, а откровение, — кто знает, во что мог превратиться этот разговор, в какое не поддающееся описанию безумие (а они теперь это умели — говорить непонятно, что, послушай их со стороны, и не поймёшь), если бы не Молл, вовремя зашедшая с двумя швабрами, вёдрами и тряпками.