На осколках разбитых надежд

— Замарахи и есть, — резюмировала Катерина, оглядев подруг.

А еще Лена опасалась, что их могут тоже искать, как тех неизвестных ей беглецов из лагеря. Втроем идти в незнакомый городок было опасно. Надо было сначала разведать, что и как, и может, купить где-нибудь косынок или сумочек, чтобы быть похожими на немок и не вызывать подозрений своим видом. Поэтому Лена решилась идти одна, а девушки оставались ждать ее в рощице неподалеку от деревни, крыши домов которых виднелись вдали.

— Если я не приду под вечер, уходите, — наставляла Лена. Она развернула карту, которую срисовала когда-то на листок блокнота, готовясь к побегу. Правда, она не совсем понимала, где они находятся сейчас — на бумаге были только города наподобие Эрфурта, Веймара или Йена. И записаны в качестве ориентира совсем крупные.

— Ты вернешься, — твердо сказала Катерина. Она отказалась запоминать названия городов, в которых путалась и никак не могла понять, какой лежит ближе к ним сейчас — Лейпциг или Дрезден. Виновато улыбнулась Лене в ответ на ее возражения. — У меня зусим плохая память. Оттого и в школу тольки восемь классов отходила. Еле аттестат дали.

Идти одной по дороге было очень страшно. Лене казалось, что вот-вот покажутся солдаты, которых она видела утром на хуторе, но только по ее душу. Поэтому чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда вдруг впереди показалась коляска, которую тянул знакомый гнедой. Это была та самая пожилая пара, которой принадлежал хутор, где ночевали девушки. Лена пригладила волосы, расправила подол платья и заранее проговорила про себя то, что планировала спросить у немцев.

Она родом из Дрездена. Приезжала в Нюрнберг навестить тетушку. На обратном пути выяснилось, что пути повреждены бомбардировками. Решила добираться попутным транспортом и заблудилась.

Лена несколько раз шепотом повторила историю, надеясь, что она выглядит правдоподобно. И, надеясь, что не совершает ошибку, подняла руку и шагнула ближе к дороге, когда коляска приблизилась к ней.

Глава 12

Сначала Лене показалось, что немцы не поверили в ее историю. Пожилой бауэр выглядел хмурым и все разглядывал ее сверху вниз пристально. И некоторое время оба молчали, когда Лена закончила свой короткий рассказ. Сердце ее упало куда-то в живот от страха. Значит, конец.

Но вот немка всплеснула руками и встревоженно воскликнула:

— Боже мой, дорогая деточка, какие же несчастья свалились на вашу голову! А вы тут еще и совсем одна!

— Здесь где-то бродят русские, бежавшие из лагеря, — подтвердил ее супруг. — Вам не стоит тут быть одной. Садитесь в коляску, я отвезу вас к нам на ферму. Переночуете, а утром я отвезу вас в Йену.

— Благодарю вас за вашу доброту, но мне очень нужно в Дрезден и как можно скорее, — мозг Лены лихорадочно обдумывал, что может быть причиной такой спешки, в которую могут поверить эти достопочтенные немцы. — У меня заканчивается отпуск на днях. Я должна вернуться на работу. Лучше переночую в Йене. Так я точно не пропущу поезд.

Немка пыталась ее переубедить и уговорить поехать с ними, а вот ее муж молчал, словно что-то обдумывал. А потом поднял ладонь, показывая жестом супруге, чтобы она замолчала, и проговорил:

— До Йены около пятнадцати километров. Дорога идет через лес. Вы отчаянная девушка, если хотите идти одна до города. Я отвезу вас в город. Вот только отвезу жену на ферму и вернусь за вами. Хорошо?

В этот раз Лена не стала отказываться от предложения. В конце концов, всегда можно было спрятаться от этого немца, если повезет. А дорогу до Йены она теперь знала — уезжая, бауэр наказал держаться определенного пути, чтобы она не потерялась ненароком.

Подобная доброта была подозрительна для Лены. Она ждала, что немец вернется с эсэсовцами, либо с местными полицейскими, но бауэр вернулся один, как и обещал, и после недолгих раздумий Лена решилась выйти обратно на дорогу из кустов, где она пряталась, и окликнуть его.

— Господи, я уж было решил, что что-то случилось! — воскликнул немец, помогая ей забраться в коляску. — Этих проклятых русских до сих пор не поймали. Только троих из них нашли недалеко от Гросшвабхаузена. Подумать только, это в пяти километрах от нашей фермы!

Йена оказался городом, которым можно было любоваться как удивительным единением природы и архитектуры. Расположенный на берегу реки и в окружении изумрудно-зеленых холмов, покрытых лесами, с красивыми невысокими домиками под острыми крышами, каменными мостовыми и обилием цветочных клумб, он с первого взгляда восхитил Лену.

Но среди этой красоты были и другие детали.

Множество красных полотнищ и флагов со свастикой, развешанных на стенах зданий и на балкончиках. Объявления на дверях магазинчиков, запрещающие вход собакам и остарбайтерам. Группа мальчиков, перебрасывающая друг другу мячик, в форме гитлерюгенда. Только-только смеющиеся какой-то шутке, они в одно мгновение сорвались с места и заорали в голос: «Остовка! Русская свинья!» и стали хрюкать в несколько голосов. Лена с трудом заставила себя не оглянуться на этот крик, почему-то уверенная, что он обращен к ней. Но нет — впереди навстречу коляске по городской улочке шла девушка со знакомой нашивкой на груди. Именно в нее полетел кусок конского навоза, который один из мальчишек умудрился подхватить прямо из-под коляски.

— Стервецы! — погрозил немец кулаком мальчишкам. Лена уж было решила, что он защищает несчастную девушку, которой пришлось спешно спрятаться в одной из боковых улочек. Но немец добавил тут же: — Чуть под колеса не угодили в своих забавах. Где голова-то? А хозяевам этой русской нужно штраф выписать, я так считаю. Из-за нее чуть происшествие не случилось. Потому мы и не отпускаем нашу работницу в город на выходной — мало ли…

После этого происшествия очарование городом тут же сошло на нет. И снова проснулся страх — не привезет ли ее немец сразу в полицию или в гестапо? До последней минуты, пока не показалось здание станции, Лена даже с трудом дышала от волнения. Но нет. Немец привез ее к станции, как обещал, и высадил у начала площади перед зданием небольшого вокзала.

— Касса внутри, — сказал он Лене на прощание. — Будь благоразумна в следующий раз!

Лена от души поблагодарила его, удивленная его добротой, но тот только кивнул хмуро и дернул поводья, направляя коляску в обратный путь. Часы на здании станции показывали половину третьего дня, и Лена поспешила в его сторону. Обратный путь займет определенно около трех-четырех часов пешком, а ей нужно было успеть вернуться до сумерек в назначенное место.

А потом она замерла на месте, не в силах поверить своим глазам. Прямо посреди площади. Сердце ударилось гулко о ребра раз-другой, а забилось в бешеном ритме, заглушая разум. Или он молчал, ошеломленный происходящим?

По ступеням лестницы станции навстречу Лене легким и непринужденным шагом сбежал Рихард и направился прямо к ней.

Надо бежать! Бежать!

Прорвалась через стук сердца мысль о спасении. Лена видела, что он идет именно к ней, будто только и ждал именно ее возле станции. Шел и удерживал ее своим взглядом, от которого она так и не могла отвести глаз. Словно приказывая стоять на месте и даже не думать о побеге.

Она никогда прежде не видела его в форме наяву, а не на фотокарточках. И его вид ударил наотмашь. Для нее это был одновременно и Рихард из парка, и нацист в ненавистной форме, убийца и враг.