На прорыв!

– Я могу оказаться полезной. – С надеждой добавила Морг. – Но решить должен ты сам. От тебя сейчас слишком много зависит. Подумай хорошо. Я могу рассказать тебе детали про ядерные реакторы.

– Детали, которые я не могу проверить?

– Можешь. Но времени не так много. Решайся.

Зиновий замер, анализируя новую информацию. Данных было много. А вот выход зарисовывался только один: пойти на попятную. Взрывать город Клавдии было определенно ни к чему. У анклава был резон лишь его захватить. Без лифта сделать это было не возможно. Логически выходило, что врать ей было ни к чему. Уничтожено всё будет в любом случае. Как при её неверном действии, так и бездействии. Удручало, что возможности проверить слова незнакомого человека уже не было – энергоколлекторы были переполнены. Потому приходилось просто поверить… А именно так и оступился предыдущий адмирал Кай Брусов.

Вечная ему память.

Только теперь цена ошибки равнялась не десяткам жизней экспедиции, а тысячам.

– Включил мозг? Похвально. – Добавила Клавдия. – Я так же была одной из тех, кто запустил этот гордый Варяг в путь. Без моих знаний о радиационной защите вы не уехали бы дальше Уссурийска! Антирадиационная комната – моё детище. Или ты думаешь я на руководящий пост по безопасности за красивые глаза попала после Сергеева? Да я за него почти всю работу делала замом. Он же тупой как валенок был. Суровый, храбрый, но глупый. Без моих советов ни шагу.

Седых хмыкнул и снова сплюнул кровь на пол.

– Может, голубки, пока спорите, зубы вернёте мне? А то нечем будет пережёвывать трофейную тушенку. Ну, или можем подождать, пока всё разрешится само собой. Погоревать о прошлом, да? Попенять на роботов, которые сожгли этот чёртов мир, а? Молодой, ты внатуре собрался сопли жевать?

– Тебе, старый, если решим все проблемы, я верну главное – самоуважение. – Ответил Зиновий, блеснув драконом в белке глаза… И разорвал руками оба наручника на Клавдии. – Я вас обоих ненавижу, но не хотелось бы, чтобы прощальный подарок Хозяйки свёл счёт в её пользу. Люди должны быть умнее машин. Или чувствительнее. Мы умеем прощать и это важно. Идёмте. Оба. Если поможете, попробую отменить ваш смертный приговор. – Зиновий повернулся к Седыху. – Капраз, зубы вставить можно, но сложнее людям в анклаве объяснять, почему бойцов на смерть в подземелье повёл.

Седых кивнул:

– Я ж говорю, молокосос. Да люди сотнями гибнут за периметром каждый месяц. Никто не спросит о потере двадцати бойцов больше, чем требуется. Если вернёмся с припасами, всё спишется. Погибли в бою. Герои. Ты как будто первый день родился. Вроде на севере побывал, наглядеться должен был на смерти-то.

– Дурак ты, капраз. Ой, дурак. – Вздохнул адмирал. – Твой анклав это в первую очередь твои люди, а не жратва. А еще меня молокососом называешь. Сам бы повзрослел, старый чёрт. Двадцать человек! Это тьма людей! Столько ненужных жертв. Мы должны беречь каждого человека. Каждого, понимаешь?

Седых насупился и ещё долго не говорил ни одного слова.

Зиновий меж тем посмотрел на Клаву и тихо спросил.

– Кстати, ты не знаешь, что такое «лук»?

* * *

О строении ядерного реактора Зиновий знал не больше прочей молодёжи подземников. В частности о том, что любой ядерный реактор состоит из следующих частей: активная зона с ядерным топливом и замедлителем; отражателем нейтронов, окружающий активную зону; теплоносителя; системы регулирования цепной реакции, в том числе аварийной защиты; радиационной защиты и системы дистанционного управления.

Но в целом устройство, предназначенное для организации управляемой самоподдерживающейся цепной реакции деления, которая всегда сопровождается выделением энергии, в ШУРе его не интересовало. Теперь молодой адмирал корил себя за это, так как бегать за Клавдией по помещению энергоблока приходилось бесцельно, слепо следуя командам мало знакомой женщины.

«Завел неизвестно кого в сердце города», – корил себя молодой Поверенный, добавляя про себя, что поверхность меняет людей. А способностями паранорма, чтобы залезть ей в голову, он не обладал.

Внутренние переживания подстегивало и то, что услышал прозвище женщины. Хорошего человека «Моргом» не назовут.

Выходила странная ситуация. Зиновий знал всё о радио-защите, но о том, что производит радиацию, впервые узнавал из уст лысой женщины, которая сначала оторвала ему руки, напала на его город, а теперь вводила в курс высшей физики по ходу дела.

– … Так вот, самопроизвольному переходу всегда препятствует энергетический барьер, для преодоления которого микрочастица должна получить извне какое-то количество энергии. Это называется «энергией возбуждения». – Продолжала тем временем Клава, не замедляя шагов. – Экзоэнергетическая реакция состоит в том, что в следующем за возбуждением процессом превращения выделяется энергии больше, чем требуется для самого возбуждения процесса. И существуют два способа преодоления энергетического барьера: либо за счёт кинетической энергии сталкивающихся частиц, либо за счёт энергии связи присоединяющейся частицы. Что это значит для нас, юноша?

– Что надо разомкнуть связь и процесс нарушится. – Немного подумав, ответил Зиновий. Он рад был в данный момент просто побыть безусым студиусом, но жизнь поставила адмиралом и наградила ответственностью над чужими жизнями. Приходилось не только много думать, но и понимать смысл производственных процессов. Проникать в саму суть.

Клавдия уже вошла в роль преподавателя и не собиралась останавливаться:

– Именно. Проблема заключается лишь в появлении так называемой «Иодной ямы».

– Что это? Отработка?

Тётя Клава Ольхи резко обернулась, на секунду задумавшись:

– Можно и так назвать состояние ядерного реактора после его остановки. Суть проста: накапливается короткоживущий изотоп ксенона 135Xe, который является продуктом распада изотопа иода-135, из-за чего этот процесс и получил своё название. Высокое сечение захвата тепловых нейтронов ксеноном-135 приводит к временному появлению значительной отрицательной реактивности, что, в свою очередь, делает затруднительным вывод реактора на проектную мощность в течение определённого периода. Обычно это около 1–2 суток… но…

– Но? – Зиновий ощутил, как потеет. Подмышки умудрялись выделять пот даже с металлическими руками. Плечи-то остались родными под броней из металла и пластика. Тело жило и постоянно напоминало об этом даже холодным имплантатам. А теплее те так и не стали, сохраняя температуру окружающей среды в плюс 25 градусов Цельсия, а не температуру тела в 36,6. Эта разница и ощущалась, как прохлада, стоило только снять перчатки и имплантатам оказаться вне костюма.

– Но… у нас нет сложных химических элементов вроде смеси Ra и Be, 252Cf или других веществ для возобновления процесса. – Вновь поспешила к реактору Клавдия.

– Ты к чему клонишь, профессор? Хочешь сказать, мы никогда не сможем запустить ядерный реактор вновь? Такой, как в Билибинском АЭС, к примеру. Не только у нас.

– Не сможем. По крайней мере, пока плотно не займёмся химией. Придётся структурировать целые отрасли. На это уйдут годы.

Зиновий вздохнул. Выходило, что обратной дороги после остановки реактора не было.

– А ты сможешь возобновить целую отрасль? Выучить культистов. Скажем, с нуля.

– Повторяю, на это уйдут годы. А я под смертным приговором. Не успею за пару дней. – Напомнила Клавдия.