На пути прогресса

— Эй! Слушайте! — закричал Блум. — Мы же выкупиться можем! У нас на такой случай по «собаке» есть!

Сазан закатил глаза и недобро покосился на Блума. Разозлился, похоже — дело явно шло к тому, что их Кирилл бы и так отпустил. Не спорить же с Системой! А теперь всё, предложение прозвучало…

— Ну что ж, хорошо! — сразу согласился Кирилл. — Присылайте каждый «собаку», а мы вас отпустим. И даже немного еды и оружия с собой дадим. Сделка!

— Сделка! — радостно согласился Блум.

— Сделка… — кивнул Сазан, который выглядел вовсе не таким радостным.

На этом весь суд и закончился. Саша, я и ударники, взяв с собой гордо молчавшего Нагибатора, вернулись к своим домам, где успевший вернуться Борборыч уже рассказывал о похождениях в пещере. В принципе, ничего особо интересного они не нашли — зато ещё раз прошлись по тем местам, где до этого побывали мы. И даже нанесли часть переходов на схематичную карту, стараясь учитывать направление ходов. Со временем, совместив все планы и карты, можно было создать вполне себе рабочую схему подземелья. Сколько перспектив перед нами откроется!..

Нагибатора накормили ужином — обалдеть, как эта туша много кушает! — и выделили ему койкоместо для сна. Саша почти сразу ушёл, все ударники разбрелись по домам, а я ещё посидел перед костром в темноте, потому что после столь насыщенного дня мозг отказывался выключаться… Конечно, игровые условности позволяли уснуть как по приказу, но я-то не игровая условность. Хотелось чувствовать себя живым человеком, поэтому я терпеливо дождался, когда глаза сами начнут слипаться — и только тогда позволил себе встать и пойти в постель.

Глава 20. Скучные будни

Если бы кто раньше сказал, что я буду получать удовольствие от строительства и сидения на одном месте — я бы не поверил. Однако скучные будни и вправду оказались приятными. По сути, это такая автоматическая чесалка для собственной гордости: вот задумал ты что-то — и куча народу, кто добровольно, а кто со стимулирующего пинка, начинает претворять твою идею в жизнь. В общем, на следующий день после суда, после разговора с Кириллом и Сашей, мы дали добро на водопровод.

Начиналось всё не слишком-то масштабно: в десятке точек нижнего Мыса нанятые на общественные работы люди принялись копать колодцы. Идея была простая: чем дальше от Золотой, тем глубже должен быть колодец — чтобы при постройке коридора сохранялся небольшой уклон, и вода внутри текла сама собой.

Одновременно с этим началось производство литых медных труб диаметром под сорок сантиметров. Тут очень кстати пришлось возвращение смены ополченцев из Медного, нагруженных добытым металлом. По словам их командира, пока ещё добыча велась открытым способом — но ещё несколько таких караванов, и придётся копать.

С ополченцами прибыли Ден и Гена с несколькими своими людьми: присягать на верность, привязываться в Мысе, договариваться с Кириллом. При виде них Ваня набычился и ходил смурной целый день. Пришлось мне тащить его на разговор с бывшими руководителями, чтобы они между собой прояснили все вопросы. Я при разговоре не присутствовал, но после, вечером, поинтересовался — как всё прошло.

— И не знаю… — признался Ваня. — Я на них обижаюсь ещё… Типа того… Но вроде бы мы все вопросы решили.

— Обижаешься на то, что изгнали? — поинтересовался я.

— Обижаюсь на то, что отодвинули! — признался Ваня. — Мы же все трое вместе начинали. Я при них был кем-то вроде тебя при Саше и Кирилле…

— У этой трёхголовой твари… — вмешался Толстый, посмеиваясь.

— …Ещё не понятно, кто при ком! — закончил за брата Вислый.

После неудачной шутки с Птеро они почти всегда находились где-то рядом со своим подопечным. Отношения, конечно, улучшились, но подкалывать новенького близнецы не прекратили — просто стали на порядок аккуратнее.

— Ну-ну! — успокоил я рыжих. — А потом?

— Потом начались беды с Альянсом, и Медоед начал мстить. Мы раз за разом сливались… Я тогда пытался предлагать Дену и Гене варианты, но меня не слушали… А у меня ребята в отряде активные были, долго не выдержали и стали разбегаться.

— Так чего сам-то не ушёл? — спросил я. — Просто я бы при таком отношении собрал манатки и пошёл бы на вольные хлеба.

— А я привязался ко всем… — признался Ваня. — В итоге, всех «своих» я растерял, а чужие так и не приняли. И закончилось всё ты знаешь, чем… У меня уже сил не было постоянно перед всеми пресмыкаться. Ну то есть, отношения налаживать… И только как-то всё затихло, а тут вы…

— И да, ты знаешь, чем всё это «затихло» закончилось! — хохотнул Толстый.

— Через день пришёл Альянс, и всё случилось по новой! — кивнул Вислый.

— Теперь знаю, — Ваня кивнул. — Но когда выгоняли, это, блин, трагедией было…

Ваню, в принципе, можно было понять. Парень он, если уж честно, решительный, а тут пожертвовал своими принципами — и всё ради людей, к которым привязался. Он к ним привязался, зато они к нему — нет. Вот и получилось, что получилось… Так что прежде чем жертвовать своими людьми, сто раз надо подумать, а нужен ли ты ещё кому-нибудь…

Нагибатор продержался целый день. А на следующий пришёл ко мне и стал спрашивать, когда же мы пойдём в страшный бой, чтобы заработать опыта и побыстрее выплатить долг. Пришлось долго объяснять этому романтику, что мы не всегда можем позволить себе бегать по лесам, иначе просто некуда будет возвращаться. Само собой, его это не убедило, и ушёл он крайне недовольный… Ну как ушёл? Отошёл шагов на двадцать и начал возмущаться несправедливостью мира — за что ему сразу предложили потаскать глину, если силу девать некуда. Глину он таскать стал, но возмущаться — не прекратил.

Так прошёл ещё один день. Стены будущего форта и жилища ударников, наконец, выползли из-под земли, и начал строиться первый этаж. Ямы в нижнем Мысе были выкопаны — глубина позволяла брать воду из моря, не трогая воды Золотой. Началась разработка проекта канализации. Всё больше и больше жителей втягивалось в процессы обустройства — и теперь стало окончательно понятно, что канализация у нас всё-таки будет. Да и народ начал довольно бодро строить печи для обжига кирпичей, собираясь возводить каменные и кирпичные жилища по всему Мысу.