На стороне мертвецов
Шрифт:
В ответ снова забубнили.
— Если эта дрянь, Лидия, нажалуется — худо может быть… — фрау зло прищелкнула языком. — Ладно, Шабельским трех дочерей вывозить, найду чем задобрить… Пусть только Фирка вернется, а то я уже места себе не нахожу!
— Кто такая Фирка — знаете? — через плечо бросил Митя.
Уже с полминуты негодующе сопящий ему в затылок Ингвар, дернулся от неожиданности, но тут же надменно объявил:
— Не Фирка, а Эсфирь! Эсфирь Фарбер, швея, дальняя родственница хозяев. Очень разумная девушка. На чтения в Народный дом ходит, на лекции общеобразовательные.
— И куда же она пошла в платье Лидии — на чтения
Как говаривал младший князь Волконский под бурный смех приятелей: «В жизни каждого женатого мужчины обязательно появится дамская модистка… а неженатого — даже две или три».
— С чего вы взяли? — глухо переспросил Ингвар. Кажется, Митины предположения его серьезно задели.
— С того, что ей понадобилось платье барышни, с кружевом и прочим… — отрезал Митя. — С человеком своего круга наверняка хватило бы собственных.
— Вы подслушивали! — возмутился Ингвар.
— А вы снова решили следить за мной? Несмотря на то, что один раз это чуть не закончилось для вас бедой?
— Я просто не желаю, чтоб вы лезли в чужие дела и создавали неприятности!
— Поэтому сами лезете в мои? Или считаете, что мы с вами… уже не чужие? — протянул Митя настолько приторно-ласково, что Ингвар отпрянул, кривясь в отвращении.
— Между вами и мной никогда не будет ничего общего!
— За исключением общего обеденного стола и боюсь, даже общей ванной! — кивнул Митя, снова скользя вдоль коридора.
— Стойте! — прошипел Ингвар, пытаясь удержать Митю за рукав, но тот легко шагнул в сторону и пальцы Ингвара схватили воздух. — Почему бы вам не пойти смотреть шелка? Самое подходящее занятие для такого, как вы! — последние слова он явно пытался процедить как можно оскорбительней.
Сам Митя считал, что смотреть шелка — занятие, безусловно, подходящее, но было любопытно:
— Какого — такого?
— Такого… — Ингвар поводил руками, кажется, пытаясь изобразить нечто изящное. — Как… как барышня, клянусь Одином и Фрейей!
— Мда? — даже не думая оскорбляться, Митя передернул широкими, накачанными греблей плечами. Сам бы он отнюдь не отказался… не то чтоб чуть больше походить на барышню… но хотя бы чуть меньше — на портового грузчика! — Дело в том, что альвийского шелка там не может быть, потому что не может быть никогда.
— О! Господина Чехова почитываете? — Ингвар посмотрел на него с изумлением.
Митя поморщился: рассказики господина Чехова читались вот такими, вроде Ингвара, в обществе сие творчество либо не знали вовсе, либо всякое его упоминание вызывало брезгливые гримасы: примитивный юмор для плебеев. Потому «Письмо к ученому соседу» в журнале «Стрекоза» Митя читал — смешно же! — но никогда в том не признавался. А тут вот вырвалось.
Оставалось только молча скользнуть к следующей, явно незапертой двери — из-за нее доносился стрекот швейной машинки.
— Конечно, не может! — неожиданно согласился Ингвар. — Пауки, ткущие целые платья — это же противоприродно. Альвы придумали, чтоб выкачивать побольше денег со знатных глупцов, и не промахнулись — наши дураки готовы в любой бред поверить, лишь бы он был заморского происхождения!
Вообще-то Митя имел в виду, что к коронации Александра III Даждьбожича Властители Туманного Альвиона выслали в дар его супруге, Марии-Дагнаре Одиндоттир Данской, 40 дюймов паучьего шелка для коронационного платья. На отделку.
И вообразить такую же отделку на дебютных платья трех — ТРЕХ! — сестер Шабельских из Екатеринослава, было попросту невозможно. Но так, как это представлял себе Ингвар, тоже сойдет.Митя без всякого стеснения распахнул дверь, заглядывая внутрь. Там, в громадной комнате, согнулись над шитьем девушки в точно таких же платьях, что и девчонка-ученица у входа. Над растянутой на стоячих пяльцах тканью колдовала сухонькая старушка. У примерочного манекена, неприятно похожего на обрубок тела без рук-без ног, священнодействовали две средних лет дамы, то прикалывая к наскоро собранному остову платья рюши, то выкладывая фестоны. Звучно щелкали коклюшки и глуша все звуки, стрекотала германская новинка — машинка для шитья. В сторону приоткрывшейся двери никто даже головы не повернул.
— А почему модистка, обшивающая супругу губернатора, так явственно… скажем так, опасается Шабельских? — прикрывая дверь, спросил Митя. Отец Лидии, Родион Игнатьевич, конечно, был уездным предводителем дворянства… а уездный предводитель не такая уж важная фигура для губернского города.
— Суеверия. — буркнул в ответ Ингвар и на требовательный взгляд Мити дернул плечом. — Ну так проклятье же!
— Шабельские… кого-то прокляли? — изумился Митя. Проклятья — сказки, придуманные суеверными людьми, столкнувшимися с проявлением Кровной Силы. Вроде так называемого проклятия Юсуповых, после которого в семье больше одного мужчины в поколении не выживает. А вот не надо было предку их Абдул-Мирзе молодую княжну из Живичей обижать, были бы все живы, здоровы и с потомством! А проклятье от семейства обычных дворян, это все равно что полет барона Мюнхгаузена на ядре или байки про ведьм… Ведьм… гхм… да…
— Не они, а их! — сморщился Ингвар. — Вроде бы лет двести назад…
— Их прокляли и их же боятся? — озадачился Митя.
— Говорю же, суеверия! Нелепые выдумки, в которые верят только безграмотные обыватели! Волшебные пауки… страшные проклятья…
— Проснувшиеся боги… Восставшие мертвецы… — подхватил Митя, заглядывая за очередную дверь, за которой оказался… весьма странный склад: разрозненные отрезы, а иногда и просто куски материи, какие-то вещи, мужские и женские — пальто, пиджаки, юбки. Иногда совсем новые, а иногда явно ношенные.
— Позвольте! Возможность проявлений псевдо-жизни в мертвой материи давно и убедительно доказана ведущими умами… — вскинулся Ингвар и тут же оборвал сам себя. — Вы долго еще намерены шарить в чужом доме? А если нас… вас увидят хозяева?
— Скажу, что ищу уборную. — хмыкнул Митя, захлопывая дверь — ни альвийского шелка, ни голубого платья с кружевами там не было. Больше всего эта кладовка походила на склад при лавке старьевщика. Даже странно увидеть такое в мастерской, где шьют для губернаторши.
— Уборной тут нет. А нужный чулан — во дворе. — отрезал Ингвар.
— Ну пойдемте во двор. — согласился Митя, намереваясь как можно подробнее осмотреться по дороге…
И задохнулся. Перед глазами потемнело, словно вокруг закружилась черная глухая пелена. Чернота поднималась как вода, заливая легкие, чернота сжималась, будто кузнечные тиски, выдавливая последние капли воздуха… В груди вспыхнула лютая боль, а перед глазами завертелись багрово-алые колеса. Он отчаянно, судорожно попытался вдохнуть… и в нос ударил знакомый запах разрытой земли и мертвечины.