Начальник Культуры

— Максим… — улыбка растянулась по лицу Рубанова, как намазанное сало. — Надо бы поговорить.

Я сидел, не снимая куртки. В таких кабинетах нельзя показывать, что ты расслабился. Здесь каждая пуговица — элемент защиты. Уже понял, что ничего хорошего не будет.

— Понимаешь, Максим… — начал Рубанов, сцепив пальцы в замок. — Ты человек новый, горячий, это хорошо. Нам нужны инициативные люди. Но… тут свои порядки. Тут сложился коллектив. А ты сразу… ну… как танк по клумбе. Проверки устроил, отчетность финансовую трясешь, а у тебя ведь отдел культуры, песни пойте, памятники охраняйте, а с накладными бухгалтерия разберется. Да? У нас команда…

— Команда? — я чуть подался вперёд. — Этовы про любителей вязания, маникюра и сериалов?

Рубанок дёрнулся, но взял себя в руки.

— Ну зачем ты так? Ты же молодой, перспективный. Мы же все хотим одного — стабильности. А ты сразу с наскока. Понимаешь… Люди жалуются.

— Кто?

— Да все… — он развёл руками. — Вот, например, сотрудник с твоего отдела. Очень уважаемый человек. Говорит, ты его с рабочего места согнал, оскорбил при всех. Это же неправильно. Тут традиции, уважение. Свои порядки.Он между прочим, десять лет отработал.

— Так что же вы его не назначили?

В ответ лишь пожатие плечами, но до меня кое-что начало доходить. Я медленно вытер стол пальцем. Слой пыли не вытирался, он вгрызся в дерево навечно. Поймал себя на мысли, что глава администрации наверное даже не знает имени «уважаемого человека».

— А давайте я уточню, какие тут свои порядки?

Рубанов замер, явно не ожидая того, что я вступлю в спор.

— Порядки — это когда двойники типа Кая Метова катаются по сёлам за три тысячи рублей, а в отчётах значатся как народные артисты с гонорарами гораздо больше… Эти порядки вы имеете в виду?

— Максим… — голос Рубанова чуть дрогнул.

— Нет, теперь послушайте меня внимательно, — я не повышал голоса, но каждое слово падало на стол, как гвоздь вбивал. — С сегодняшнего дня в моем отделе — порядки будут настоящие, а не пыль в глаза.

— Ну всё! – хлопнул по столу Рубанов. — я передумал тебя деражать как врио начальника. Я тебя снимаю, тут даже твоего согласия или заявления не требуется.

— Не советую, — хмыкнул я.

— Что? — закипал начальник.

Я подниму всю отчётность по гастролям, по культурным программам, по липовым постановлениям. И знаете, куда она уйдёт?

Рубанов сглотнул, его ладони вспотели так, что бумажка с телефона приклеилась к пальцам.

— Я…

— В Москву, Натан Леонидович. Даже не в область, а сразу в белокаменную. С комментариями, копиями, сметами и липовыми подписями. Думаете, они там не любят такие дела? Обожают. Особенно когда перед выборами нужно показать борьбу с коррупцией отсталых регионах. Себя в выгодном свете выставить, утопив провинциального чиновника.

Он аж рот открыл от изумления, не ожидал, что молодой покажет зубы и такую осведомленность в делах служебных. Ничего, пусть привыкает, если хочет сработаться. Я давно в этой теме.

— Максим Валерьевич, ну зачем так сразу… — Рубанов вдруг вспомнил мое отчество. — Мы же… Мы же команда!

— Да, теперь команда. Только я в этой команде не винтик, а капитан. И последнее — пока я здесь, никакие ваши липовые «звёзды» и подставные подрядчики не пройдут. Детский сад где? В газете писали. что уже давно должен быть. Нехорошо с детишками так поступать. В общем так… каждого буду проверять лично. Понятно?

— Максим, зря супротив батьки… — багровел Рубанов.

— Батька стар, творит что попало, давайте уже делать все для народа.

— А так разве получится?

— Получится. Начинать всегда страшно. Было бы желание, а я помогу его обрести.

Рубанов растерялся, не ответил, да и что он мог сказать?

Я встал и трижды хлопнул ладонью по столешнице.

— И да, если ещё раз попытаетесь выдавить меня через этих вязальщиц с шоколадками — я незамедлительно приму озвученные меры.

Я развернулся и вышел, слыша только тиканье настенных часов.

Глава 5

В коридоре на нашем этаже уже стояли все трое — маникюрщица, вязальщица и та, что сериалы наизусть знала. Делали вид, что пришли к фикусу у форточки покурить.

— Работать идите, — сказал я им, не останавливаясь.

Они исчезли так быстро, будто я с ружьём за ними погнался.

В кабинете зашитоботиночный сидел в своём углу у батареи. Вязальщица спрятала спицы, а сериальщица помалкивала в платочек.

— Значит так, коллеги. Зла не держу, понимаю, что вы в системе, как в секте. Но… с сегодняшнего дня на рабочем месте без вязания, маникюра и сериалов. С этого момента мы не отдел, — я поднял указательный палец в потолок. — Мы оперативная группа по ликвидации имеющегося в районе культурного бардака. Ферштейн? Кто не согласен — заявление по собственному на стол. Остальные — со мной в команде. Вопросы?

Ответом стало густое тягучее молчание и вздохи.

— Отлично. Молчание — знак согласия. Работайте, коллеги. От вас к завтрашнему дню подробный расклад по состоянию текущих дел и предложения. Список первоочередных мер по улучшению наших позиций в сфере культурной деятельности района.

Подчиненные разявили рты, видимо не поняли и я решил пояснить:

— Ну, в общем, идеи от вас жду ценные, товарищи специалисты отдела. Как стать передовиками в культурном смысле. Боградский район обскакать нужно. Да и Воронцовский в спину дышит. В области мы должны быть у-ух! А не э-эх! Ясно?

Присутствующие закивали. Без энтузиазма, но уже более менее энергично.

Я сел за стол и открыл первую папку. Сверху торчал лист с датой, написанной шариковой ручкой задним числом. Типичная схема.

Я планировал начать с Кая Метова, и я понимал, что если здесь не будет моих порядков, то из этого болота нашему району никогда не выбраться. Что ж, мне не привыкать, а остальные привыкнут.

***

Дверь здания администрации за моей спиной захлопнулась с глухим бухом. Сегодняшний день можно было называть удачным. Завтра будет новый день, новая война Я понимал, что так просто никто не захочет принимать поражение и новый уклад. Просто так никто не уступит свои позиции. Но я привык воевать — всю жизнь в политике.

На улице вечернее небо сгустилось тучами, фонари плевались тусклой желтизной, атмосфера грустная. Рядом у рынка собирали палатки торгаши — как шатры кочевники разбирали.

Завтра разберёмся со всеми — с липовыми отчётами, культурой, схемами, где двойник певца — норма, а реальную звезду сюда никто и не позовёт. Всё завтра. А сегодня я вернулся в свою съёмную комнату — один из тысяч горожан, которых жизнь окунула в эту провинциальную жизнь нулевых.

Подъезд встретил запахом старой мешковины, мокрого картона и кошек — классика старых хрущёвок. На стене у почтовых ящиков висело новое объявление, написанное крупным размашистым почерком: