Начальник Культуры
Шрифт:
— Конечно, начальник, мы ж честные люди.
— Так, всё. Таня — реклама, Люба — костюмы, Дима — свет. А я пока решу проблему с машиной.
Пришлось в двух словах пересказать ребятам о том, что произошло. Все закивали, принимая новый порядок работы.
Я окинул взглядом всех присутствующих и вздохнул. Это уже напоминало настоящую операцию. Оставалось только убедиться, что этот бардак начнёт фурычить в нужную сторону и сработает.
Глава 10
Я припарковался у магазина, выключил зажигание и на секунду задержался,
Перед входом сидела бабулька, одетая в старое пальто, которое когда-то, возможно, было чёрным, но теперь выцвело до невнятного серого. Она куталась в вязаный шарф и тихонько перебирала в пальцах деньги.
— На всё не хватит, — шептала она себе под нос.
Я достал кошелёк, но бабушка тут же отрицательно мотнула головой.
— Мне милостыня не нужна, сынок, ты что. Я просто покушать хочу, денежки считаю. Пенсия-то небольшая…
Я на секунду замер, встретившись с её взглядом. В нём не было ни заискивания, ни слёзливого смирения — только усталость человека, которому трудно, но который не просит лишнего.
Я убрал деньги обратно и пошёл в магазин.
Внутри пахло хлебом, копчёностями и чем-то кислым — возможно, из-за старого холодильника в углу, который надрывно гудел, словно его давно не размораживали. Продавщица, широкоплечая женщина в фартуке, лениво листала каталог Avon, время от времени откидывая со лба крученую прядь волос.
Я двинулся вдоль полок, и чем дальше шёл, тем больше замечал, что это за магазин. Йогурты на витрине подёрнуты белёсым налётом, у колбасы края начали засыхать, а хлеб, если приглядеться, выглядел так, будто его забыли на складе ещё при Ельцине.
Но самое интересное я нашёл в углу, рядом с консервами. На коробке тушёнки крупно значилось: «Годен до 2002 года».
Я взял одну банку, покрутил в руках, хмыкнул. Продавщица подняла глаза.
— Вам подсказать?
— Нет, я сам.
Рядом с кассой, в самом удобном месте, среди шоколадок и жвачки, стояла витрина с бутылками дешёвого «трёхзвёздочного» коньяка, а рядом — пластиковые стаканчики. Так тут еще и наливайка функционирует…
Я сделал шаг ближе. В этот момент у витрины стояли два пацана, лет по пятнадцать, в одинаковых чёрных олимпийках. Один из них поставил на прилавок чекушку водки и жвачку.
— Сигареты ещё, «Лигет дукат», красные, — сказал он буднично.
Продавщица даже не моргнула, молча забрала деньги. На меня внимание не обратила.
— А вам вообще паспорт спрашивать не надо? — я решил вмешаться.
Продавщица подняла голову, посмотрела на меня с явным раздражением.
— А вам какое дело? Они для отца покупают!
— Нехорошо детям алкоголь продавать.
Один из пацанов поперхнулся, второй скривился, схватил сдачу и потянул друга за рукав:
— Пошли…
— Стойте, — сказал я твёрдо и забрал из хз рук чекушку и сигареты, а деньги всучил обратно.
Они замерли. Продавщица вздохнула и сложила
руки на груди:— Мужчина, не вам меня учить.
— Кто хозяин магазина? — я выдержал её взгляд.
Она пожевала губами, потом махнула рукой:
— Сейчас позову. Сами же потом будете говорить, зачем я его позвала… Аветик!
Через минуту в дверях подсобки появились двое: низкий, коренастый мужик с золотой цепью толщиной с палец и высокий, худощавый, в кожаной куртке. Гости из ближнего зарубежья. Первый сразу улыбнулся, но в его улыбке не было радости.
— Э, проблемы какие?
Я повернулся к ним, спокойно спрятал руки в карманы.
— Вы хозяева?
— Аветик хозяин, а я директор Карен, — коренастый кивнул на худощавого и вернул на меня взгляд с вызовом. — Вопросы какие?
Я спокойно посмотрел на хозяев магазина, но внутри уже готовился к возможному сценарию с неприятными последствиями.
— Ты кто такой? — повторил Карен, слегка щурясь.
— Сотрудник нашей любимой администрации.
— Ну и? — он хмыкнул, а худощавый рядом тихо рассмеялся. — Занимайся своей администрацией, чего куда не просят лезешь?
— Занимаюсь. Нехорошо продавать водку детям, — я кивнул в сторону прилавка.
Они переглянулись, и Карен что-то жестом показал продавщице:
— Так, пацаны, на выход. Нам тут с дядей поговорить надо.
Пацаны выскочили, а продавщица нервно сглотнула, когда коренастый медленно подошёл к двери, закрыл её и щёлкнул замком. Что то сказал на своем языке Аветику.
— Слушай, парень, — Карен лениво достал из кармана нож, не спеша раскрыл его и начал играть, покручивая в пальцах. — Ты знаешь, кто у нас крыша?
Я хмыкнул и сделал шаг ближе, намеренно сокращая дистанцию.
— Так зови её сюда, свою крышу, — сказал я спокойно. — Пусть посмотрит, как ты малолеткам бухло толкаешь. Или тебе закон России не писан?
Карен не ожидал такой реакции. На секунду его лицо утратило самоуверенность. Но потом он снова натянул ухмылку:
— Ты шутишь, что ли, э? Че так базаришь.
— Я-то, может, шучу, но проверка шутить не будет.
— Проверка? — он хмыкнул, переглянувшись с Аветиком. — Да у нас тут всё чисто. Никто ничего не найдёт.
Аветик кивнул, добавил с деланным безразличием:
— У нас полный порядок!
Я посмотрел на продавщицу, которая делала вид, что нас не слышит, и лениво провёл пальцем по прилавку, будто изучая ассортимент. Затем протянул руку к полке сбоку, взял банку тушёнки, крутанул в руках.
— А вот это? — я перевернул банку, поднеся поближе к свету. — Срок годности истёк в 2002 году. Или давненько к вам инспектор из потребительского отдела не заходил? Могу устроить.
Лицо коренастого чуть дёрнулось, но он тут же восстановил выражение самоуверенной невозмутимости.
— Да нормально всё, — махнул рукой. — Тушёнка – такой продукт, годами стоит, ничего с ней не будет.
— Может, — я кивнул. — А вот это тоже годами?
Я потянулся дальше, взял упаковку детского питания, быстро глянул на этикетку.
— Для детей с шести месяцев, — произнёс я задумчиво, затем посмотрел на дату. — Просрочка… на два месяца. Между прочим, это уже уголовная ответственность.