Начальник Культуры

— Ну, сейчас позвоню куда надо, у меня там племянник бывшего сослуживца в начальстве…

— Погоди, Семёныч, — остановил я его.

Он удивился, но трубку положил.

— Так тебе вопрос надо решать же!

— Решать надо так, чтобы запомнили и чтобы делать ещё раз было неповадно, — пояснил я,

— Во как! Я смотрю, у тебя не просто план, а план с огоньком, — он откинулся на стуле, заложил руки за голову. — Так, ну и рассказывай, что ты надумал?

Я взглянул на него.

— Я хочу, чтобы ты звякнул племяннику своего знакомого и выяснил — оформлен ли автомобиль, как следует.

— А чего ему не быть оформленным? — управдом вскинул бровь.

— Того, что Рубанову перед проверкой не нужны такие проблемы. Что-то мне подсказывает, что никто и никак автомобиль не оформлял на штрафняк, — пояснил я.

— Почему? — удивился Семёныч.

И я изложил ему свою точку зрения. Оформлять реальный протокол Рубанову на свой же транспорт невыгодно. На носу проверка, а это лишнее бюрократические проволочки. Ведь за штрафстоянку платить надо. Что выгодно – это сделать так, чтобы машина на некоторое время исчезла. И тогда у завхоза администрации вопросы будут ко мне – где автомобиль? Тогда мне будет непросто объясниться, а это уже реальный выговор, что вкупе со строгим выговором после проверки быстренько приведёт к увольнению по статье.

— Лихо у вас все закручено! Ну сейчас звякну, узнаю…

Он снял трубку, набрал племяннику своего знакомого и попросил его пробить — числится ли по наш автомобиль на штрафстоянке.

— Нету такого, говоришь, Павлик… спасибо, что помог, дядьке своему привет передавай. Ага, на рыбалку обязательно поедем.

Семёнов положил трубку и, сцепив пальцы в замок, уставился на меня.

— Нема такого автомобиля, — заявил он. — Что дальше делать собираешься?

— Собираюсь машину забрать.

Семёныч не моргнул.

— Угнать?

— Я хочу, чтобы это приключение им запомнилось.

Несколько секунд он молча изучал меня, потом кивнул.

— Спасибо за честность, так оно понятнее.. Помощь нужна? Скажу прямо, я бы с удовольствием наступил этому гаду на хвост!

— Тогда встречаемся ночью. Возле штрафстоянки.

***

Штрафстоянка выглядела как типичное место, где машины исчезают не на время, а навсегда. Ржавые ворота, тусклый свет пары фонарей, охранная будка, из которой доносился звук работающего телевизора. А главное — искомый автомобиль, накрытый брезентом, стоял отдельно, будто его специально спрятали, но не слишком старательно, ведь брезент был дырявый.

— Вон он, — сказал я, кивнув в сторону замаскированных «Жигулей».

— Ага, — отозвался Семёныч, щурясь. — Стоит, родимая. Прямо как трофей.

Я огляделся. У входа толпились трое. Двое курили, третий тыкал в кнопочный телефон. Ничего подозрительного, если бы не одно «но».

Среди них был Дима. Я сразу почувствовал, как неприятный холод волной прошёлся по спине.

— Ну здравствуй, старая догадка, — пробормотал я себе под нос. — А ты у нас, Димочка, не так прост, как кажешься.

— Чего? Не ожидал тут соседушку своего увидеть? — спросил Семёныч.

— Всё ясно. Я так и знал, что он ведёт двойную игру.

Я наблюдал за Димой. Он вёл себя непринуждённо, слишком спокойный и слишком уверенный.

— Так, — сказал Семёныч, выпрямляясь. — Что делаем?

Я задумался. На лобовую идти не вариант, подкупать охрану — глупо, шуметь — только на руку тем, кто ждал провала. Мы дождались, пока Дима и его компания сядет в новенький Hyundai Accent. А когда легенда корейского автопрома уехала, я повернулся к Семёнычу.

— Ты отвлечёшь, я заберу, — сказал я.

— Легко, — ухмыльнулся Семёныч.

Он направился ко входу, сунув руки в карманы, неспешной походкой человека, которому абсолютно нечего бояться.

— Эй, земеля! — его голос разнёсся по ночной стоянке. — Тут мне сказали, что машину мою эвакуировали, а я понять не могу, где она?

Я тем временем двинулся в сторону «Жигулей».

Охранник лениво вышел из будки, почесал живот.

— А что за машина и откуда привезли?

— Да возле моего дома, на Советской. Там же всегда можно было, а тут нате — забрали!

— Давай глянем…

Семёныч втянул его в разговор, угостил сигаретой, а я проскользнул к машине. Брезент оказался привязанным слабо. Я дёрнул его вниз, он сполз, открывая капот без бампера и лобовое стекло.

Ключ в замке зажигания, как и положено в таких местах, конечно, отсутствовал. Но я был готов. Достав из кармана старый добрый «крокодил», я ловко вскрыл панель, замкнул нужные контакты. Двигатель заурчал, как довольный кот.

— Блин, — я заметил ключ возле коробки передач.

Но тем лучше, в следующий раз не придётся изобретать велосипед. Голову на звук, однако, поднял охранник.

— Эй! — крикнул он, бросаясь вперёд.

Я ударил по газам. Колёса хрустнули по гравию, «Жигули» рванули вперёд, обдав пылью охранника, и выехали за ворота. Семёныч стоял в сторонке, как ни в чём не бывало. Делал вид, что не в курсе происходящего, всё-таки опытный дед.

Я выкрутил руль, газ в пол, и машина вышла на тёмную дорогу. Эффект неожиданности сработал — пока все спохватились, я уже мчался по ночному городу, петляя по дворам и уходя от возможных преследователей.

Я вывел машину на старую промзону, загнал её в один из пустых гаражей, быстро захлопнул ворота. Пусть пока постоит здесь, завтра заеду за бампером, сам его как-нибудь прикручу, а вот потом Рубанова будет ждать сюрприз. Теперь они будут гадать, где автомобиль. А когда найдут — будет уже поздно. Угон он заявить не может, машина не оформлена на территории штрафстоянки.

Забирать бампер сегодня я не стал, пусть еще немного полежит до утра, как раз краска получше высохнет.

***

На следующее утро я сперва оплатил «штрафы» и подъехал к штрафстоянке с квитанцией. Но стоило мне подойти к окошку администратора, как начались проблемы.

— Сегодня не выдаём, — лениво сказал мужик в форме охранника, жуя жвачку.

Я его узнал сразу, по его привычке гладить пузо ладонью. У мужика выдалась бессонная ночь, и теперь он смотрел на меня глазами с лопнувшими капиллярами. Телевизор, старенький “Горизонт”, сегодня был выключен.

Я наклонился к окошку и, оперевшись локтями о подоконник, заглянул внутрь.

— Это ещё почему?

Он ухмыльнулся, почесал щёку, явно чувствуя себя местным царьком, и буркнул в ответ:

— Неприёмный день.