Начало пути

Против рыночной экономики они, в общем-то, ничего не имеют, но выступают за увеличение налогов с крупных и средних негосударственных предприятий, а также выплату природной ренты от продажи нефти и прочего сырья всем гражданам княжества.

Разумеется, эти ребята потеряли бы всякие основания считаться патриотами, если бы не отстаивали идею укрепления суверенитета родного княжества. Балтия, как и МПР, небезосновательно воспринимались ими как потенциальные источники агрессии.

Третьи - "Панславянский союз". Типичные национал-социалисты. Четкой программы и харизматичного лидера у них не было, что, как ни странно, не мешало им стабильно контролировать десятую часть мандатов Земского Собора, что, кстати говоря, немного превышало удельный вес "Демократов Архангельска" - не просто ведь так либералы считали своих сограждан недалеким быдлом, которое готово хоть в нацизм удариться, лишь бы не приобщаться к ценностям западной цивилизации.

Руководство "Панславянского союза" считало, что все проблемы можно решить за счет ресурсов соседей, имея, конечно, в первую очередь одичавшие после Катаклизма племена, ранее бывшие малыми народами в составе единой России, либо небольшие цивилизованные анклавы вроде Вольного города Мурманска. Именно с их подачи ранее к княжеству были присоединены территории ненцев и комяков. В перспективе, как считали лидеры партии, Архангельское княжество, окрепнув и расширившись, будет способно не только на равных противостоять большим построссийским державам, как Балтия или МПР, но и возродить Россию. Этот план граничил с безумной ненаучной фантастикой, но продолжавший свою лекцию прапорщик обратил внимание на два существенных момента.

"Панславянский союз" был проявлением не столько архангельского, сколько русского национализма. А это означало, что многим руководителям партии не так уж и важно, вокруг какого из островков бывшей России будет формироваться Россия будущего. Будет ее столицей Петроград или Архангельск - уже не существенно. Поэтому на панславянистов Военное министерство Балтии смотрело как на потенциальных сторонников и возможную опору в деле окончательного присоединения княжества к республике, когда военная фаза вторжения подойдет к концу.

Кроме того, наиболее радикальные сторонники собирания русских земель могли рассчитывать на помощь извне только со стороны Балтии. Правительство либеральной (или, псевдолиберальной, кому как больше нравится) Московской парламентской республики, даже несмотря на проводимую агрессивную внешнюю политику, которая тоже, в общем-то, сводилась к расширению сферы влияния, сотрудничать с националистами не собиралось. Поэтому, прапорщик-лектор особенно выделил голосом этот момент, потенциальные союзники у них имеются.

А четвертым политическим блоком были монархисты. Их позиция напоминала нечто среднее между либералами и патриотами. Они взяли себе название "Конституционные демократы", считая себя наследниками кадетов - политической партии умеренных монархистов, существовавшей в предреволюционной Российской империи в начале XX века. От "Демократов Архангельска" они взяли курс на усиление позиций Земского Собора и ограничения власти князя, который, по их мнению, должен был, тем не менее, сохранить широкие полномочия и напрямую осуществлять руководство Кабинетом министров, но при условии подотчетности своих действий перед Земским Собором. В остальном они мало чем отличались от "Блока патриотических сил".

Прапорщик, продолжая выступление перед солдатами, окончив теоретический экскурс по политической жизни вражеского государства, оглядел глазами аудиторию из четырех десятков парней второго взвода.

– Вопросы?

Радован поднял руку:

– Товарищ старший прапорщик, с какой целью нам была предоставлена эта информация? Насколько я понимаю, для рядовых бойцов она не несет никакой практической пользы.

– Я согласен с тобой, Обренович, что десяток-другой километров бега с полной выкладкой был куда полезнее - по крайней мере, сил бы не осталось, чтобы дурацкие вопросы задавать. А если начистоту, то ты прав - толку от этого мероприятия ноль. Но приказ есть приказ, а наш комполка считает, что если рядовой состав узнает, какой разброд и шатание царит в правящих кругах княжества, то это почему-то должно благотворно отразиться на боевом духе нижних чинов. Бред, конечно, но обсуждать приказы командира полка я не имею права. Еще вопросы есть?

– Никак нет!
– нестройным хором, кто громко, а кто едва ли не шепотом, ответили рекруты.

– Тогда все свободны! Разойдис-сь! Готовимся к переброске под Вологду. Все помнят?

Глава 12

Архангельская граница

Переброска полка к Вологде прошла без происшествий. Уже на новом месте дислокации Радован вместе с остальными молодыми рекрутами наконец официально дал присягу и теперь мог считаться солдатом Балтийской армии. Пока только рядовым, но лиха беда начало.

Остальные части корпуса постепенно подтягивались к границе, и дороги были запружены колоннами грузовиков, перевозивших людей и технику. Поговаривали, что транспортные пути в восточных районах княжества отвратительные, и продвинуться к Архангельску нужно успеть до осеннего бездорожья, а между тем на дворе уже была середина июня. Оставалось только ждать, теряя драгоценное время и надеясь, что в военном министерстве на всякий случай позаботятся доставить зимнее обмундирование.

Радован же, пользуясь наступившим затишьем перед бурей, все же разузнал кое-что о Васильеве, например то, что отец капитана сейчас состоит начальником службы безопасности в крупном торговом центре, и вопрос о возможном канале продажи добытых в опустевшем городке ценностей перестал его заботить. Окончательно все точки над "i" были расставлены, когда ротный вызвал к себе обоих друзей.

Радован и Васька заглянули в брезентовую палатку, в которой временно обитал Васильев, сгораемые интересом, удалось ли капитану реализовать найденный хабар.

– Вызывали, товарищ капитан?

– Да, проходите. И еще, когда мы одни, можете без официоза - мы ж теперь компаньоны, как-никак. Любопытствуете, небось, кинули вас господа офицеры, или вы и впрямь теперь богачи. Тогда хочу вас обрадовать - сегодня утром был перечислен последний платеж, об этом мне сообщили в местном отделении "БалтПромБанка", когда я ездил с поручением от Вексельмана в штаб корпуса в Вологду. Естественно, пользуясь случаем, я заехал в банк. Кстати, выяснилось, что товар наш стоил несколько дороже, чем мы в свое время предполагали - окончательная сумма выручки составила пять миллионов двести тысяч балтов. Я подсчитал, господа капиталисты, что состояние каждого из вас возросло ни много, ни мало на двести шестьдесят штук, и распорядился перевести их на ваши счета. На вашем месте, хлопцы, я бы прикупил за свой счет экипировку получше, могу даже свести с толковым хозяйственником.

Бойцы недоуменно переглянулись. Для идеалиста Васьки торговля полковым оружием, да еще и перед военной операцией, была немыслима, да и от небрежного тона ротного, говорившего об этом так спокойно, словно речь шла о погоде, юношу немного покоробило. Более циничный Радован только ухмыльнулся.

– Благодарим за добрый совет, товарищ капитан.

– Не за что. И я же сказал, когда нет посторонних, можешь в струнку не тянуться. Да, кстати! Если надумаете разжиться чем-нибудь из складских запасов, то вот вам от меня в подарок по двести балтов. Налички у вас все равно наверняка нет, а вот я наконец-то могу свободно деньгами разбрасываться. Хорошо быть богатым, страсть как хорошо!
– и Андрей протянул Радовану несколько небрежно смытых купюр.

Серб разделил деньги на две равные части, протянул половину товарищу.

– Головачев, свободен! Обренович, задержись.

Васька оглянулся на Радована, тот знаком показал ему, что все, мол, нормально, и вышел из командирской палатки.

– Говорят, Радик, ты справки обо мне наводишь. Что за идиотские шпионские игры ты тут устроил?

– Никак нет! Я просто ... хотел узнать ваши ... как бы это сказать, возможности. Поймите, вы, молодой капитан, вчерашний старлей, и вдруг беретесь продавать огромную кучу драгметалла, которая, к тому же. Еще непонятно кому принадлежала.