Начало России

Все были довольны. Король сохранял самые лучшие отношения с супругой, супруга дружила с его любовницей, а та день за днем увеличивала свое состояние. Но с возрастом и у Карла начали проявляться некоторые отклонения. Обычного распутства ему стало мало. Однажды он вдруг обратился к Антуанетте с просьбой подобрать еще одну девушку для совместного времяпровождения. На вопрос удивленной любовницы, зачем это нужно, ответил: «Чтобы немного успокоить нервы». Фаворитка сочла причину весомой, явилась в спальню не одна. Но через несколько дней Карл доверительно шепнул – для «успокоения нервов» количество девиц надо увеличить.

Антуанетта занялась поисками, при дворе постоянно обретались 5–6 красоток, король забавлялся со всеми вместе, постепенно меняя их. А французы, услышав о безумствах Карла, ничуть не возмутились. Доходило до того, что родители сами приводили дочерей во дворец, говорили: «Это нужно сделать для него, ведь он так много трудился во благо королевства» [12]. Король стал примером для подданных. В неуемный разврат ударились аристократы, дворяне, горожане, священники, монахи. Уж на что вольные нравы царили в Италии, однако папа Пий II счел необходимым направить французским пастырям суровое послание, требовал «изгнать дьявольских кобылиц» из своих домов, запрещал «священнослужителям принимать у себя женщин легкого поведения».

Однако мало кто знал: у Карла VII был и другой пунктик – страх. Он дико боялся собственного сына. Внушил себе, что Людовик подошлет к нему убийц. Король потому и месился с целой толпой баб, чтобы не оставаться по ночам в одиночестве. Но как-то ему пришла новая мысль: вдруг Людовик подошлет не убийц, а яд? Карл настолько впечатлился, что несколько недель отказывался от еды и в 1461 г. отошел в мир иной. Сам себя уморил голодом. Никаких злодеяний не понадобилось. Трон на законном основании занял Людовик XI. До чего докатилась Франция в правление его отца, можно было увидеть на торжествах по случаю коронации. Париж устроил в честь нового короля праздник, в центре города из фонтана вместо воды било вино, а нимф изображали совершенно голые девицы, которые «декламировали стихи и пасторали».

Что же касается папы Пия II, то он вовсе не случайно силился хоть немножко оздоровить Францию. Рим до сих пор цеплялся за надежду выправить ситуацию на Балканах. Оборона Константинополя была на устах всей Европы, раскрашивалась героическими легендами. От Византии еще сохранялось несколько обломочков, был повод «спасать» их. А Хуньяди под Белградом наконец-то одержал победу над турками! Осталось собрать французов, немцев, поляков, венгров, чехов – и вперед! И тогда уже не греческий император будет колебаться туда-сюда, а папа с «патриархом» Исидором твердо установят унию, распространят ее на «освобожденные» народы. В 1458 г. Пий II созвал в Мантуе специальный собор и объявил на нем крестовый поход. Главными агитаторами выступили столпы унии, Исидор и кардинал Виссарион Никейский. Этот кардинал произносил на соборе вдохновенные речи, составил послание королям, горячо убеждая их подняться как один, освобождать «христианские святыни».

Организаторы похода связались с уцелевшими византийскими властителями – царьком Трапезундской империи Давидом Комнином, морейскими деспотами Дмитрием и Фомой Палеологами. Давид воспринял их посулы за чистую монету. Начал пересылаться тайными посольствами с Римом и Венецией, а в Малой Азии развил бурную деятельность, сколачивая коалицию против османов. Вовлек в нее грузинских царьков Дадиана Мингрельского и Георгия Имеретинского, караманского эмира Хасана. Вовлек и турецкого бея, правителя Синопа – он мечтал отделиться от султана.

Давид настолько увлекся, что принимал желаемое за действительное. Грезил, что в Черное море со дня на день войдет бесчисленный папский флот, бросит якоря у него в Трапезунде. Не дожидаясь, когда это осуществится, прекратил платить дань султану. Папские обещания окрылили и Фому Морейского. Он тоже поверил, что западная помощь не за горами, поднял восстание. Брат Дмитрий не поддержал, заверил султана, что сохраняет верность ему. Фома заклеймил его изменником. Свои войска, и без того реденькие, развернул не на турок, а на Дмитрия. Местный митрополит кое-как заставил братьев помириться.

Но… слухи о крестовом походе начали угасать. В то самое время, когда собор в Мантуе рассылал проникновенные послания, заварилась крутая каша. Воевода Хуньяди умер. В Венгрии предводитель прогерманской партии Ульрих Циллеи, вертевший королем Ладиславом Погробеком, вообразил, что пришло его время распоряжаться в стране. Против него выступил сын воеводы Ласло Хуньяди, разбил и убил. А 17-летний король впервые в жизни принял самостоятельное решение. Сдуру приказал казнить сына Хуньяди! Поднялась вся Венгрия, независимо от партий. Ладислава выгнали с треском, выбрали королем второго сына Хуньяди, 15-летнего Матьяша Корвина.

Ладислав Погробек сбежал в Чехию, и гуситы со своим правителем Иржи Подебрадом приняли его. Юноша с удовольствием расположился в Праге, даже затеял сватать французскую принцессу. Но сговориться не успели. Паны отравили его и последовали примеру венгров, избрали королем Подебрада. Император Фридрих III вместо турок двинул войска на Венгрию. Бароны, сплотившиеся вокруг Матьяша Корвина рубились с немцами. А Пию II стало некого посылать на Балканы…

Султан Мухаммед II сделал из этой истории выводы: пока в его владениях существуют византийские ошметки, Запад будет использовать их для мятежей и вторжений. В 1460 г. он прибыл в Морею с большой армией. Деспот Дмитрий примчался к нему в ставку, изъявил полную покорность и упрашивал принять дочку в гарем. Но Мухеммед все равно отобрал у него удел, а взамен дал три островка и назначил кое-какое денежное содержание. Фома тоже сообразил, что слишком зарвался. Прислал к султану своих приближенных, просил прощения. Но Мухаммед не удостоил его ответа. Ответил действиями.

Турецкие войска один за другим брали города Фомы. Пленных разделяли на две категории. Тех, кого сочли бесполезными, казнили. Остальных султан велел гнать в Стамбул. Он задумал возродить былое великолепие Константинополя, но для этого нужно было много людей. Фома с сыновьями и дочерью Зоей бежал на остров Корфу, под защиту венецианцев. Увез с собой святыню, главу св. апостола Андрея. На Корфу было глухо, неуютно. Через некоторое время перебрались в Рим. Папа признал Фому законным преемником императорского титула, выделил пенсию – вдруг еще пригодится?

А Мухаммед после Мореи двинулся на Давида Трапезундского. Переправившись в Малую Азию, по одному вывел из строя союзников царька. Подступил к Синопу и пообещал помиловать мятежного бея, дать вместо Синопа другой город, Филиппополь. Тот размышлял недолго, предпочел согласиться. Дальше султан разгромил караманского эмира Хасана. Потом, уже без помех, повернул на Трапезунд. С моря город обложила османская эскадра, а с суши, через горные перевалы, подошли полчища султана. Правда, они очутились в отчаянном положении. У них не хватало продовольствия и фуража, собрать запасы в горах, в мелких селениях, было нереально.

Огромная армия стала голодать, а Трапезунд был мощной крепостью, мог держаться очень долго. Но Мухаммед не напрасно миловал некоторых противников. Давид струсил и понадеялся заслужить аналогичные поблажки. Открыл ворота, выехал к султану с дочкой, просил взять ее для пополнения гарема. Даже выражал готовность принять ислам. А за все эти знаки покорности пытался выговорить лишь одно, чтобы ему дали такой же доходный город, как Трапезунд. Мухаммед решил иначе: царевну не взял, а Давида приказал удушить вместе с восемью сыновьями. В Трапезунде султан оставил лишь треть жителей, а две трети переселил в Стамбул. Вдова Давида, царица Елена, собственными руками похоронила мужа и детей, нищенствовала и доживала век в шалаше на их могиле…