Начнем с Высоцкого, или Путешествие в СССР…

Одна из плакатных фигуранток была мне сердечно знакома и, сравнив ее двумерную полуголую ипостась с хранящимся в памяти трехмерным оригиналом, я пришел к сентиментальному выводу: «Похожа…»

— Работа практически научная, — говорил Леша, дорисовывая на ватмане фломастером очередную деталь. — В автодорожном институте такие идеи потянули бы и на докторскую диссертацию… Мы приведем в чувство эту американскую вакханалию путем внедрения в нее деталей от пяти советских машин. В том числе — от двух грузовых. Но на их закупку мне потребуются купюры…

Я с готовностью отсчитал необходимые средства.

— Деньги меня не волнуют, скорее, они меня успокаивают, — прокомментировал Леша, умещая аванс в бумажник. — К тому же, сейчас на моем счете цифра с шестью нулями и других цифр на нем, увы, нет. В стране перестройка, деньги — роскошь, таланты бессмысленно гибнут…

И вот, по прошествии месяца произошло чудо: движок «Олдсмобиля» застрекотал, как веселый июльский кузнечик, машинка выползла из коробки гаража под московское небо, и даже солнце, вышедшее из-за туч, радостно заиграло на отмытой эмали, вспыхивая на ее полировке сотнями золотистых искр.

— Гарантии даю следующие, — говорил между тем Леша, пересчитывая свой трудно заработанный гонорар. — До Минска, к примеру, эта тварь доползет уверенно, но счастливый обратный путь вынужден поставить под вопрос. С другой стороны — кто знает — вдруг, фрагменты созданного мною конгломерата подружатся между собой и сольются в гармонии, как граждане в общих усердиях при коммунизме. Но с этой утопией нас уже накололи, так что, добирайся до стоянки, глуши мотор и начинай искать покупателя. Желательно — неконфликтного.

Уже через час я убедился, что в стране процветающего дефицита, ликвидный товар не залеживается ни на мгновение. Я не успел еще закрыть дверцу машины, припарковав ее возле дома, как возле меня остановился облезлый «БМВ», из которого вылезли двое кавказцев в кожаных куртках и синтетических спортивных брюках, спадающих на пожеванные кроссовки, тут же коротко меня вопросив:

— Продается?

— Думаю, да… — промямлил я.

— Сколько хочешь?

Я обозначил сумму, едва компенсирующую стоимость машины и ее состоявшегося ремонта, однако меня устраивающую.

— Пиши доверенность, — сказал один из кавказцев, бесцеремонно усаживаясь за руль и, примеряя свою пятую точку к удобствам бархатного кресла, ерзая в нем, как школьник на подсунутой ему под зад сотоварищами канцелярской кнопке.

От кавказцев душно и пряно несло откровенным криминалом.

— Деньги прямо сейчас, нотариус рядом, где магазин «Рыба», — продолжали кавказцы. — Не бойся, доллары можешь сразу себе домой оттаранить… — и мне тут же была вручена потрепанная пачка американской валюты.

На «Олдсмобиле» еще красовались просроченные нью-йоркские номера, я не успел заплатить смехотворную по тем временам таможенную пошлину, но горячих парней, изнывающих от желания заполучить сверкающую иностранную машинку, единственную, подозреваю, этой марки в Москве, эти факты ничуть не смущали.

— Давай доверенность! — наступали они. — Дальше — наши проблемы!

То, что за проблемами дело не встанет, я нисколько не сомневался, но вслух данную мысль по понятным причинам не озвучил.

Домой я вернулся с небольшим грузом полученных денег и с тяжкой ношей предчувствий, что исчезнувший из моей жизни «Олдсмобиль» способен возвратиться бумерангом будущих разбирательств с уголовной шушерой, когда он застопорит свое движение в пространстве Москвы уже бесповоротно и навсегда, как упокоившийся в земной тверди метеорит.

Кавказцы позвонили мне через два дня. Своего телефона я им не оставлял, что являлось признаком нехорошим и настораживающим.

— Слушай, друг, в твоем машина что-то звякает в мотор, — сообщили мне ожидаемую новость. — Очень плохо звякает. Если ты продал нам фуфло, то лучше возьми сразу обратно. — в тяжелом чеченском акценте собеседника звенела недвусмысленная угроза.

— Когда я продавал машину, в ней ничего не звенело, — отрезал я. — Покатайтесь еще, может, притрется…

— Мы покатаемся… — откликнулись загадочно. — И как бы тебе не покататься с нами…

Следующий звонок, раздавшийся уже утром, был из милиции. Мне предлагалось подъехать на Петровку 38 по некоему делу, имевшему, как мне обтекаемо пояснили, прямое ко мне отношение.

В управлении нашей столичной милиции меня встретили два опера, провели просторными коридорами в тесный прокуренный кабинетик, где поведали интересную историю, а именно: прошедшей ночью на Московской кольцевой дороге внезапно остановился посередине трассы «Олдсмобиль», в который въехал неизвестный грузовик, впоследствии скрывшийся с места происшествия. «Олдсмобиль», отброшенный грузовиком в дорожную разделительную конструкцию, получил тяжкие дополнительные повреждения, приведшие к его полной несостоятельности в качестве средства передвижения, что нельзя сказать о двух находившихся в салоне персонажах, отправленных с невыясненной до конца степенью увечий в больницу, из которой они тотчас сбежали. Побег персонажей был мотивирован, ибо при транспортировке останков «Олдсмобиля» на стоянку ГАИ, в его багажнике обнаружились две гранаты и автомат Калашникова с изрядным боезапасом.

Далее последовал вопрос ко мне: знаю ли я граждан, которым продал машину и при каких обстоятельствах была совершена данная сделка?

Достаточно искренне я поведал об обстоятельствах и о своем полнейшем неведении личностей покупателей, объявленных в розыск.

— И чего они тормознулись на полном ходу, чего им померещилось? — задал вопрос в пространство кабинета один из оперов, на что я, великолепно знавший правильный ответ, лишь недоуменно пожал плечами.

Да и как я мог объяснить своим дознавателям природу все более крепнущего во мне подозрения, что в облагороженное детройтскими промышленными штампами железо был вбит мистический вампир, завезенный сюда тщетой моих глупейших стараний?

Мне было предложено дать показания, что к обнаруженному автомату и гранатам я отношения не имею, что я с воодушевлением осуществил.

Полон тайн недоступный нашему пониманию высший смысл жизненных перипетий. Ха-ха, но кто знает — может, злосчастная американская машина фактом своего передвижения с континента на континент, предотвратила какие-то преступления во спасение кого-то, о существовании ее и не ведавшего. Эта мысль утешила мою совесть, признающую некоторую вину своего носителя перед братками, влипнувшими на ровном асфальте в ситуацию с последствиями более, чем плачевными.

Сыщики отловили кавказских ухарей уже через несколько дней, тогдашний уголовный розыск, еще не успевший сдаться и деградировать перед грядущим валом преступности, работал отменно, притязаний на хранящийся в загоне штрафной площадки ГАИ «Олдсмобиль» никто не выказывал, и, полагаю, он очевидным образом канул в тоннах металлолома, возродившись впоследствии в полезных народнохозяйственных изделиях, надеюсь, не отмеченных духом его неблагополучной кармы. В своей дальнейшей жизни машины марки «Олдсмобиль» я обходил дальней безопасной стороной…