Национальность – одессит

65

Моя жизнь в Париже потекла так же размеренно, как в Одессе. С утра занимался делами. Обедал с Маэли Юбер в ресторане отеля «Риц», а затем поднимались в мой номер и занимались сексом. Судя по взглядам официантов и другой отельной прислуги, все отлично знали о наших отношениях, но, как и в «Восточном экспрессе», никто не подавал вида и уж тем более не обвинял в аморальности. Она не ночует у меня, мы не демонстрируем чувства на людях, то есть ведем себя прилично, а что делаем в номере после сытного обеда — это никого не касается. Может, стихи декламируем, свои собственные, чтобы пища быстрее утрамбовалась. Проводив даму, возвращался в номер и читал газеты, журналы или научную литературу. После ужина тусовался по центру города, навещая разные заведения.

На второе утро после завтрака отправился в банк «Лионский кредит» с новым черным портфелем, набитым купюрами разных стран. Находилось кредитное учреждение неподалеку от моего отеля, во Втором округе, по другую сторону от Гранд-Опера, на Итальянском бульваре. Неторопливый извозчик докатил меня туда минут за десять. Это было большое здание в пять этажей, если считать и мансарду, причем первый был раза в два выше остальных и имел окна почти во всю высоту. На стене на уровне четвертого и пятого этажей над главным входом располагались большие часы с голубым циферблатом, охраняемые по бокам двумя парами кариатид, а над ними был фронтон с человеческими фигурами, что-то, наверное, обозначавшими, и на крыше — башня в виде усеченной четырехугольной пирамиды. Кассовый зал представлял собой длинную светлую галерею под стеклянно-металлической крышей, расположенной на высоте метров двадцать от пола. Никаких перегородок, все и всё на виду. Клерки обслуживали клиентов за отдельными столиками. Ко мне сразу подошел поджидавший возле входа блондин лет двадцати в темно-синем костюме. Я почему-то был уверен, что богатство и роскошь тяготеют к горячим цветам, в первую очередь к красному, но в «Восточном экспрессе», «Рице» и вот теперь в «Лионском кредите» убеждают в обратном.

Поздоровавшись, молодой клерк спросил:

— Вы по какому вопросу, месье?

— Хочу поменять валюту разных стран на франки и положить их на счет, — ответил я.

— У вас есть счет в нашем банке? — задал он уточняющий вопрос.

— Да, но в Одесском отделении и в рублях, а хочу здесь иметь срочный вклад во франках, — проинформировал я.

— Прошу, следуйте за мной, месье, — предложил он и провел к столику, за которым сидел сухонький пожилой плешивый мужичонка в очках в костяной оправе, и быстро повторил ему цель моего визита.

— О какой сумме идет речь? — после обмена приветствиями и приглашения присесть спросил тот.

— Общая будет более восьмидесяти тысяч франков, — поставил я в известность.

Судя по тому, как заерзал на стуле плешивый клерк, меня резко зауважали.

— Сперва расскажите, какие у вас проценты по срочным вкладам, — попросил я.

— От полугода до пяти лет начисляем три процента в год, от пяти до десяти — три и двадцать пять сотых, десять и более — три с половиной, — рассказал он.

В Одесском отделении давали столько же. Я собирался перевести сюда и большую часть вклада в рублях, но резко передумал. Там я могу снять деньги в любой момент. На всякий случай оставлю здесь только украденное.

Клерк по-своему понял мои раздумья и посоветовал:

— Мы можем разместить ваши средства в долговых обязательствах разных стран или предприятий. Там от четырех процентов в год и выше.

— Но и риска больше. Готов заплатить за спокойствие, — отказался я, хотя на самом деле мне надо было просто «отмыть» украденное и сделать нычку на непредсказуемое будущее.

— Таким же был девиз основателя нашего банка месье Анри Жермена! — радостно сообщил он.

После чего начал пересчитывать принесенное мной. Там были и русские пятисотенные. Привез их сюда на тот случай, если в банке Бродского их номера переписали, и в России могли быть в розыске. Проверив купюры одной страны и переведя во франки, а курсы он знал на память, клерк откладывал сумму на счетах и потом проверял и записывал карандашом на листе бумаги, после чего, нажав на кнопку звонка, вызывал коллегу, который уносил деньги куда-то, наверное, в кассу или сразу в хранилище. От усердия у него даже очки запотели, протер их серым мятым носовым платком.

— Всего с учетом комиссии банка восемьдесят одна тысяча семьсот девяносто шесть франков и сорок семь сантимов, — объявил плешивый клерк общую сумму.

— Восемьдесят тысяч положу на год, а остальное потрачу в Париже, — решил я.

— Как прикажите, — произнес он, после чего оформил вклад и лично принес остаток.

— Возможно, продлю еще на год или дольше, — сказал я. — Смогу сделать это через одесское отделение вашего банка?

— Конечно. У нас постоянная телеграфная связь. Мы сообщим о вас в одесское отделение, — заверил кассир.

Теперь у меня есть две надежные закладки на черный день: одна в США, вторая во Франции. Что бы дальше ни случилось со мной в России, у меня будет, куда отступить и с чем начать.

66

На следующее утро я поехал в Пятый округ на противоположном берегу Сены в Сорбонну. Университет был закрыт на каникулы, но меня интересовал не он, а книжные магазины, торгующие научной литературой, которые, как предполагал, должны быть неподалеку. Продавец вынужден лезть под ноги покупателю. Я нашел такой, довольно большой, с галереей. Вдоль стен были деревянные полки, заставленные книгами. Продавцу и, наверное, хозяину магазина было под шестьдесят. Седая борода, как у Робинзона Крузо в моем детском представлении, примерно такое же пренебрежение к одежде, подслеповатые глаза, но очками или пенсе не пользовался. Когда я зашел, он читал книгу, сидя за столом у входа, и не следил за двумя парнями, один из которых брал книги по одной, пролистывал несколько страниц и ставил обратно, а второй читал выбранную, сидя на верху деревянной стремянки. Меня заметил только после того (колокольчика на двери не было), как я, подождав у стола, поздоровался.

— Какие книги вас интересуют? — ответив на приветствие, спросил продавец.

— Научные. В первую очередь по химии, — ответил я.

— Есть у меня немного, но советую съездить в магазин возле Лаборатории практической химии и промышленности, который в Шестом округе на улице Мишле, дом не помню, вам любой подскажет. Там выбор лучше. Если не найдете нужное, возвращайтесь ко мне, я сделаю заказ, привезут черед неделю, — предложил он.

С такими коммерческими навыками и все еще не разорился?!

В магазине на улице Мишле, который был меньшего размера, продавцом был длиннорукий тип с отстраненными глазами и постоянно дергавшейся головой, зато одет в чистый белый костюм. Я сперва подумал, что это медицинский халат, с помощью которого удалось улизнуть из дурочки, и скоро прибегут санитары и зафиксируют его. Книг не только по химии, но и по другим точным наукам было много, причем не только на французском, а еще на английском и немецком. Прямо рай для недоучек. Три дня я приезжал туда, как на работу. Отобрал по несколько заинтересовавших меня номеров журнала «Американского химического общества», французского «Анналы химии и физики» и английского «Труды Королевского химического института». В первом предпочитали публиковать статьи по практическому применению химии, второй налегали на теорию, а третий болтался посередине. Также купил почти полсотни книг по химии, геологии, минералогии, агрономии. Начиная со второго дня, глаза продавца при виде меня начинали подключаться к реальности, потому что сделал ему, как догадываюсь, месячную выручку. Позже оказалось, что треть книг купил зря. Кроме пары статей, там нечего было читать. Решил, что подарю их Императорскому Новороссийскому университету.

Когда Маэли Юбер встала на текущий ремонт, поехал в Орлеан, где, как прочитал в рекламном объявлении, напечатанном в газете «Фигаро», был завод по производству анилина — красителя для тканей и соды. Мне захотелось посмотреть, каков сейчас уровень химической промышленности во Франции.

Поезд отходил от вокзала Орсе, расположенного через реку напротив парка Тюильри. Интересное здание, наводившее на мысль, что Средневековье еще живо в сердцах французов. Я купил за девять франков десять сантимов билет первого класса без указания поезда и места. Сел на утренний, хотя мог и на обеденный или ночной. Вагон был разделен перегородками на отсеки, в каждом из которых два трехместных дивана, разделенных проходом. Оббиты коричневым плюшем, потертым, особенно места у окна. В вагоне было всего десятка полтора пассажиров, причем одна компания из шести человек заняла первый отсек, поэтому в остальных сидело по одному-два человека. Я расположился у окна по ходу поезда в пустом купе, разместив саквояж под диваном. После отправления поезда проводник в серой форме прошел по вагону, пересчитал пассажиров. Судя по довольному выражению его лица, никто не сбежал.