Над пропастью юности

Фрея не смогла назвать офицеру имени Реймонда, будто то застряло костью поперек горла. Рассказала о том, как шла по улице и вдруг услышала женский оборванный крик, заметила издали группу парней, но не смогла рассмотреть ни одного. Её заметили, один из них подбежал к ней и начал бить. В глаза светил фонарь, чтобы она сумела, как следует рассмотреть лицо. К тому же всё произошло слишком быстро. Фрея могла хотя бы описать Реймонда, но описала лишь его одежду, упомянув лишь о том, что у него были светлые волосы. Более, по словам девушки, ей ничего не запомнилось.

— Больше мы вас не побеспокоим, но впредь будьте осторожнее. И если вдруг, что вспомниться, непременно свяжитесь с нами, — вежливо попрощался офицер полиции. Фрея молча кивнула, выдавив из себя слабую улыбку. Она выдохнула с облегчением, стоило мужчине оставить её. Если бы ещё и Реймонд обещал ей оставить её в покое, Фрее было бы намного спокойнее.

Она больше не могла сосредоточиться на проекте, который усердно пыталась закончить. Мысли поглотил хаос, отзывавшейся в грудной клетке сдавленной болью, стоило девушке хоть краем глаза взглянуть на себя в зеркало. Фрея ещё никогда не ненавидела собственное отражение так сильно, как теперь. Ей не хотелось, чтобы в подобном виде её видел кто-либо, особенно Джеймс. Она выглядела слабой и жалкой, что было невыносимо.

Поднимая глаза к фотографии матери, сияющей в красоте и цветении навечно застывшей юности, Фрея ещё сильнее злилась на себя из-за того, насколько отличительной была от неё теперь. Прежде ей было ненавистно любое сравнивание с Ванессой, невзирая на то, что одна не уступала в красоте другой из внешней схожести, но теперь, когда она не напоминала даже тень матери, ей стало совершенно невыносимо признавать её явное превосходство. Фрея заставляла себя слышать утешающие слова матери, чувствовать тонкие пальцы в своих запутанных волосах и ощущать в воздухе её сладкий запах, наиболее запомнившейся с детства. Она будто отказывалась от осознания того, что Ванесса никогда не была той матерью, чья любовь была сильнее любви к себе, только бы убить в себе сомнение, что в чем-то могла ей уступать.

Завершенной картине, казалось, чего-то не хватало, но Фрея отчаянно не могла понять чего именно. Затуманенный рассудок был далек от того чувства, что она пыталась изобразить, поддавшись мгновению, что сменилось другим. Фрея не могла думать ни о чем другом, как о Реймонде и собственном изувеченном лице. И даже мысли об этом не были ясны.

На время она погрузилась в транс, из которого отчаянно пыталась вырваться, хватаясь за действительность, что была скользкой. Джеймс всё так же не появлялся, Дункана она боялась встретить даже случайно. Единственной компанией оставались Алисса, Рейчел и дурацкая картина, что в её глазах была сплошным недостатком, впрочем как и она сама.

Дни замедлили свой ход, когда Фрея не могла дождаться дня представления проекта, чтобы наконец-то увидеться с Джеймсом и вернуть дела к их правильному раскладу. Она боялась их встречи, но в то же время ничего не желала сильнее. У него должны были быть вопросы, а у неё только чувства, в которых она захлебывалась, тонула, медленно умирала. Фрея была намерена соврать парню, а затем просить забыть обо всем, как о нелепом недоразумении, что стоило вычеркнуть из жизни.

— Ты так и не показала мне картину, — с упреком произнесла Алисса, когда Фрея прятала под кровать специальный чехол, в котором ещё днем накануне было полотно, оставленное для оценивания на ряду с другими в городской галерее. Кроме неё самой картины больше никто не видел. Она боялась показывать её даже мистеру Инканти, разочарованная тем, как всё получилось. Неясности в изображении было ещё больше, чем в голове.

— Прости, но даже ты не будешь удостоена этой привилегии, — Фрея улыбнулась. Наверное, впервые за несколько последних дней. — На самом деле я бы не показывала её никому, если бы у меня был выбор. Времени начинать всё заново не было, поэтому, похоже, мне придется краснеть, — девушка подошла к комоду и достала оттуда тонкую бежевую блузу и широкополую красную юбку, в каковых впервые приехала в Оксфорд. Она мимолетом вспомнила о том, как в той же одежде в Сент-Айвсе, стоя на пироне, заметила Джеймса, к которому питала недоверие и даже некоторое пренебрежение, и посчитала это ироничным, поскольку теперьей сложно было поверить, как сильно с того дня всё изменилось.

— Ты явно себя недооцениваешь. Уверена, ты будешь лучшей, — Алисса улеглась на кровати, удобно подоткнув под спину подушку. Голубые глаза оказались прикованными к окну, за которым едва заметно кружил в воздухе редкий первый снег, так сильно похож на привычную морось, изводящую терпение изо дня в день. Алисса отчаянно приглядывалась, пытаясь распознать мягкие ледяные хлопья, но всё путала их с дождем, сбивая саму себя с толку.

— Я не волнуюсь, но чувствую себя странно, — продолжала говорить девушка, совсем не внимая тому, как подруга сосредоточено рассматривала незатейливый вид за окном, будто там было нечто интереснее, чем пустой двор, выходящий на брусчатую улицу.

Отвернувшись от Алиссы, она принялась переодеваться, раздевшись сперва до нижнего белья. Фрея только и успела подхватить пальцами тонкую блузу за плечи, когда взгляд остановился на отражении в зеркале, куда в последнее время она старалась не заглядывать. Бывало, девушка рассматривала своё тело в ванной, всё больше изводя себя вопросом, понравиться ли её угловатое исхудавшее за несколько месяцев тело Джеймсу. Под водой выводила на скользкой мягкой коже узоры, ощущая в каждом прикосновение трепет. Откидывала голову назад, закрывала глаза и представляла на теле не иначе, как губы Джеймса, сухие и впитавшие табачный дым.

Теперь же она была не полностью обнажена, но в простом белье, за которым было спрятано тело, грани которого ещё не были всецело открыты. Это должен был сделать Джеймс. Она смогла бы вытерпеть боль, только бы и он старался бы быть предельно осторожным, если подобное было возможно. Нежность помогла бы справиться и с отвращением. Не задерживая взгляда на лице, где раны ещё не до конца зажили, ей нравилось видеть тело, к которому она привыкла и которое ей нравилось.

— Я тоже волновалась, представляя свой проект, — ответила Алисса, заполнив затянувшуюся паузу. Фрея встрепенулась, но это было зря. Подруга и дальше не отводила глаз от окна, когда она бегло набросила на плечи легкий шифон и принялась быстро перебирать пальцами мелкие пуговицы.

— По крайней мере, твой проект не будет у всех на виду, — хмыкнула девушка, застегивая сзади юбку. — Такое странное чувство, будто я сама должна быть у всех на виду. Поможешь мне? — Фрея подошла к зеркалу, возле которого был оставлен прощальный подарок от Рейчел в виде косметики. Уехав на неделю домой, девушка не могла оставить всё без своего присмотра.

— Конечно, — Алисса нехотя поднялась с места, с силой оторвав завороженный взгляд от снежного чуда, приковавшего к себе её рассеянное внимание. — Ты должна понимать, что я в этом не так хороша, как Рейчел. Наверное, впервые мне жаль, что её здесь нет, — обе стиха рассмеялись.

— Просто сделай что-то с этими отвратительными синяками под глазами, — взмолилась Фрея, закрыв смирно глаза и подняв подбородок повыше.

— Должно быть, с Джеймсом придет и Дункан? — осторожно спросила девушка, притрагиваясь пальцами, на подушечках которых был мягкий крем, к лицу Фреи. Та тихо зашипела под нос. Её боль выдавал сморщенный нос. Синяки успели пожелтеть, но продолжали болеть от самых легких прикосновений.

— Скорее всего. Я пригласила его. Надеюсь, Спенсер тоже придет, невзирая на отсутствие Рейчел.