Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

Гексаграмма 35 (Дзинь) - Восход

День начинается с восхода солнца, но не заканчивается на этом

Байкеры провели ночь без костров, опасаясь, что огни заметят выродки. Ночь была тиха, но тревожна. Запретные земли тяготили. Каждый номад с самого детства помнил рассказы убеленных сединой воинов о Запагубье, где когда-то устраивала безумные оргии адская шлюха Радиация. Ведь не случайно именно здесь живут ее потомки - аэсы. И хоть с тех пор прошло сто лет, и силы демоницы иссякли, все же проклятье и по сей день лежит на этой степи. Предки возбранили есть рыбу, выловленную в Пагуби, и бить зверя на поруганных территориях.

Единственным, кто не побоялся вкушать пищу, выращенную в Запагабье, был Вир Златорукий. Почти три оборота небесного колеса он находился в почетном плену у выродков. Кастомайзера спасла тогда татуировка на груди в виде извивающейся змеи, проткнутой двумя копьями. Этот знак считался священным символом у аэсов. Вира приняли за живого бога, в связи с чем к нему приводили юных уродок для дефлорации. Когда кастомайзер сбежал и вернулся в родное становище, его не сразу приняли. Байкера отправили в степь очистить тело и душу от скверны пребывания в запретных землях. В полном одиночестве он прожил от весны до весны. Но и потом, несмотря на то, что Вир получил почетнейшее звание "Стальные бедра", соплеменники относились к нему с осторожностью и недоверием. Часто он становился объектом насмешек, на которые, впрочем, не обращал особого внимания. Женщины не желали иметь с ним дело. За исключением полногрудой Чезеты, этой странной, слегка чокнутой, стареющей толстушки...

С восходом солнца, позавтракав солониной, кочевники отправились на юг. В авангарде на расстоянии около двухсот шагов от основного отряда ехал Вир Златорукий и еще пара воинов. После вчерашнего ливня степь расцвела буйным цветом. Весело жужжали насекомые, чирикали невидимые птички, а в голову бил вездесущий дурман весны. Но главное, не было жарко. Степь, считавшаяся проклятой, откровенно радовала глаз, освежала, наводила на мысли о чем-то светлом и прекрасном.

Ури пребывал в хорошем настроении. Да, сейчас байкеры на вражеской территории, и в любой момент выродки могут напасть на след непрошенных гостей. Ну, так что с того?! Погибнуть в бою в такой замечательный день - угодить самому Небесному Харлею и всему священному табуну.

Мысли предводителя Дэнджеров будто призвали беду. Авангард вдруг остановился, Вир Златорукий, находясь на небольшой возвышенности, подал знак, и остальные галопом помчался к разведчикам.

– Смотрите, - сказал кастомайзер, указав руками в противоположные стороны.

С запада и востока к байкерам, поднимая пыль, стремительно приближались два отряда, каждый из которых состоял, пожалуй, из полсотни бойцов. Это были выродки. Теперь сражение могло закончиться отнюдь не в пользу кочевников, как вчера.

Принять бой прямо здесь Ури виделось нецелесообразным. Быть окруженным, пускай и на небольшой возвышенности, отражать удары с двух сторон значило неминуемо проиграть. Имелся и такой вариант: сперва напасть на одних, быстро разбить их, затем сражаться со вторыми. Благо и тот и другой отряды находились примерно в трех тысячах шагов от байкеров. Но кто даст гарантии, что аэсы будут молниеносно разгромлены? Если они дадут достойный отпор, то смелый маневр обратится катастрофой. Оставалось отступить на север, к Пагуби, и занять оборону на одном из островков, или...

– Я знаю, где может быть Хона, - второпях произнес Вир, указывая на юг, - там скачет всадник.

– Глаза мои!
– Ури смог разглядеть только очертания конника, мчавшегося сломя голову прямо на кочевников.

– Да это же Хона и есть!
– Неп Дальнозоркий, сощурившись, засмеялся.
– Я вижу, точно она! На хорсате! Надо же!

– Там, на юге, вон, видите, белеет на горизонте, - сказал Вир, - дом древних. Аэсы считают его храмом бога Ингодвитраста, на самом деле это мобильный центр, построенный предками против болезни безумия. Там я и был жрецом...

Вряд ли кто-то из номадов знал, что такое "мобильный центр", но сейчас, в момент крайней опасности, даже Неп не удосужился сострить по поводу непонятных словечек.

Всадница вдруг остановилась, замерла в нерешительности, словно находилась в прострации и только сейчас заметила байкеров, как будто тело восседало на лошади, мчалось по степи, а душа - совсем в иных мирах.

Нет же... так оно, видимо, и было... Хона и в самом деле не видела, куда ее нес хорсат.

Девушка развернула лошадь-мутанта и поскакала обратно, в южном направлении.

– Укроемся в храме выродков, - Ури, выхватив секиру, проорал:

– За ней!

Кочевые варвары с гиканьем устремились за беглянкой.

Гексаграмма 36 (Мин-и) - Просвещение варваров

Самой темной ночь кажется перед рассветом

– Юл! Открой, скотина, за мной гонятся!
– Хона затарабанила снаружи.

Парень, не помня себя от радости, подбежал к двери, ткнул карточкой в щель. Пусть называет его, как хочет, главное, что вернулась. Дверь ушла вверх, и в коридор заскочила всклокоченная байкерша.

– Закрывай! Закрывай, давай! Быстрей!

Младший правнук закрыл дверь.

– И окно! Окно тоже!

Юл побежал в комнату с глиняными таблицами, затворил треугольный проем.

Вскоре послышался гул копыт. Всадники оказались внутри центра, кто-то стал объезжать здание по периметру. Напряженно вслушиваясь, беглецы вышли в коридор.

– Провались все в баггерхелл, куда она делась?!
– это был голос Урала Громоподобного.

– Они внутри!
– ответил Вир.

Раздался настойчивый стук.

– Хона, Юл, вы ведь здесь!
– прокричал кастомайзер.
– Откройте! Скоро сюда прибудет целая сотня выродков, нам нужна ваша помощь!

Парень и девушка подкрались к двери и затихли.

– Хона, Юл, послушайте, у вас ведь есть такая пластинка, там еще написано "МЭЦ-18". Иначе вы не смогли бы попасть внутрь, - Златорукий снова постучал.

Беглецы ничего не ответили. Юл только крепче сжал малую боевую лопату в правой руке и пластиковую карточку в левой.

– Никто вас не тронет, я обещаю. Нам нужно закрыть ворота. Закрыть их можно только с помощью пластинки. Откройте! Вы там все равно задохнетесь, вентиляция уже при мне барахлила!

– Пусть мой отец поклянется, что не сделает ничего дурного ни мне, ни Юлу!
– прокричала байкерша.
– Не убьет его и не покалечит!

– Мерзавка!
– прорычал Ури.
– Ты еще торговаться со мной собралась!

– Я не открою, - прошептал Юл, - я в любом случае не открою...

– Там выродки, у нас выхода нет...- тихо, на пределе слышимости сказала Хона, а затем вновь перешла на крик: