Наёмники Гора

22. Инсула Ачиатэса

— Как здесь воняет, — сдерживая тошноту, проговорила Боадиссия.

— Держись, — велел я ей. — Скоро Ты привыкнешь к этому запаху.

— Я говорил им, уже много раз говорил, — раздражённо проворчал владелец инсулы, нёсший маленькую лампу, — что они должны держать крышку закрытой. Конечно, она тяжёлая, вот они её, зачастую оставляют приоткрытой.

Со скрежещущим звуком он пихнул на место тяжелую керамическую крышку, закрыв ей огромный бак. Бак, стоявший в футе от лестницы, служил для сбора нечистот, в него вывали помои из вёдер и ночные горшки. Такие баки меняют раз или два в неделю, а наполненные грузят на фургоны и вывозят за город, где опорожняют в один из карнариев, или в компостные ямы. Потом их отмывают, и они снова готовы быть поставленными клиентам. В городе этим бизнесом занимаются несколько компаний, организованных специально для этой цели. Конечно, подобная работа выполняется рабами-мужчинами, под контролем надсмотрщика.

— Следуйте за мной, — позвал Ачиатэс, начиная подниматься по лестнице.

Я последовал за ним. Позади меня шла Боадиссия, потом Хурта, а последней Фэйка. Лестница была узкой. Два человека врятли смоли бы разойтись на ней. Зато защищать её было бы легко, автоматически отметил я. А ещё она была крутой. И это тоже играло на руку обороняющимся. В отличие от всех, что я видел прежде, к этой не было открытой стороны, с обеих сторон были стены. Это сохраняло пространство, и позволяло сделать дополнительные комнаты. Свободное пространство было самой большой драгоценностью в переполненной инсуле. Ступеньки лестницы были предельно узкими, даже нога на них полностью не помещалась. Нечего даже думать, чтобы присесть на такую ступеньку, только стоять, да и то с опаской. Доски были стары, многие расколоты, а некоторые и вовсе отсутствовали. Какое-то время мы двигались в полумраке, рассеиваемом светом, просачивавшимся через щели входных дверей, но вскоре стали полностью зависеть от крошечной лампы владельца инсулы.

— Я больше не могу выдержать эту вонь, меня сейчас вырвет, — заявила Боадиссия.

— Медный тарск за комната за ночь, — сообщил Ачиатэс. — Платите, или выметайтесь. И можете ещё считать себя везунчиками, что у меня осталась последняя комната. Сейчас напряженные дни в Аре.

— Возможно, мы могли бы найти лучшее место, если бы не некоторые, — раздраженно фыркнула Боадиссия,

Возможно, в её словах был смысл. Не знаю, мне трудно было судить непредвзято. В нескольких инсулах, в которые мы заглядывали, не было разрешено приводить животных, что подразумевало, конечно, что мы не могли держать Фэйку с нами. В некоторых из них в действительности, имелись кое-какие предложения относительно рабынь, такие как конуры в подвале или столбы с цепями во дворе. Однако я предпочел держать Фэйку при себе. Она была красива, и мне бы не хотелось поутру, узнать, что её украли.

— Инсула Ачиатэса, по-прежнему остаётся самой лучшей инсулой во всем Аре, — заявил инсуловладелец.

— Как здесь темно, — пробормотала Боадиссия.

— Как далеко нам ещё идти? — поинтересовался я.

— Уже совсем рядом, — успокоил меня Ачиатэс.

Потолки на всех уровнях инсулы были очень низкими. В большинстве комнат мужчина не сможет выпрямиться во весь рост. Это дало возможность сделать дополнительные этажи.

Протянув руку, я коснулся стены. Далеко тянуться не пришлось, коридор был очень узок. Под пальцами чувствовалось, что стены выщерблины и покрыты трещинами. Похоже, что штукатурка во многих местах полопалась и осыпалась. Инсула Ачиатэса, конечно, могла бы быть самой лучшей инсулой в Аре, но как мне кажется, она знавала и лучшие времена, и основательный ремонт ей бы не помешал. Было бы неплохо, хотя бы покрасить стены и замазать многочисленные пятна и потёки, смутно различимые в неровном свете фонаря.

— Как здесь воняет, — снова запричитала Боадиссия. — Что за вонь.

— Это всё эти несносные мальчишки, — пояснил инсуловладелец. — Они слишком ленивы, чтобы сходить вниз.

— Здесь что, живут семьи? — спросила Боадиссия.

— Конечно, — ответил Ачиатэс. — Большинство моих арендаторов живут здесь постоянно.

Мы продолжали подниматься по лестнице, миновав уже семь или восемь этажей.

— Здесь душно, — пожаловалась Боадиссия. — Я уже едва могу дышать.

Ну да, инсулы трудно было обвинить в излишней вентиляции, не больше, чем в роскоши и просторности их комнатушек. Но к слову, это помогает сэкономить на топливе.

— Здесь жарко, — проворчала Боадиссия.

— Что-то Вы много жалуетесь, — заметил инсуловладелец.

— А ещё здесь очень темно, — добавила девушка. — Неужели, кто-то может найти дорогу в этом месте?

— Те, кто поселяются здесь, быстро учатся этому, — заверил её мужчина.

— Ну уж лампы-то для освещения лестницы повесить можно было, — проворчала Боадиссия. — Или тарларионовый жир слишком дорог?

— Вот именно, — сказал владелец. — Но кроме того это противозаконно.

— Почему это? — удивился я.

— Из-за опасности пожара, — пояснил Ачиатэс.

— Ох, — вздохнула Боадиссия, отрезвлённая этим замечанием.

Кстати говоря, инсулы прославились своей предрасположенностью к пожарам. Иногда, целые районы такого жилья бывали стёрты с карты города от единственного возгорания.

— Но в комнате-то будет лампа? — поинтересовался я.

— Конечно, — ответил товарищ. — Пока Вы в комнате можете пользоваться, но не советую зажигать её слишком сильно и надолго. Дышать нечем будет.

— Страховка-то у Вас на это здание есть? — полюбопытствовал я.

— Нет, — бросил инсуловладелец.

Признаться, я даже был рад услышать это. Значит, ему не придёт в голову подпалить здание, чтобы заработать на страховой премии. С другой стороны, не было ничего необычного в том, что такое жилье не было застраховано. Дело даже не в том, что владельцев подобной собственности переполнял оптимизм, а в трудности получения страховки, по крайней мере, при существующем состоянии зданий. Большинство страховых компаний не пошло бы на это из-за вовлеченных рисков.

Мы миновали ещё один лестничный пролёт. Послышался какой-то шум, и владелец поднял свою лампу, осветив девушку рабыню находившуюся здесь. Она была босой, носила чрезвычайно короткую, криво надетую, тунику, с декольте до самого пупка. Волосы девушки были в беспорядке. В свете лампы блеснул её ошейник. Рабыня, едва завидев нас, испуганно бросилась на живот в позу рабского почтения.

— Это собственность Клитуса, из касты портных, живущего этажом выше, — сообщил нам Ачиатэс.

Девушка лежала перед нами на животе и вздрагивала от испуга. Я понял, что, если Ачиатэс и разрешал рабыням присутствовать в его доме, то они должны были содержаться в жесточайшей строгости. Они должны быть превосходно выдрессированы.

Мы продолжили подниматься вверх по лестнице. Насколько я смог разглядеть в тусклом свете лампы, у девушки были светло каштановые волосы. Едва мы прошли мимо, как она вскочила и отправилась своей дорогой. Какое-то время я ещё слышал шлёпанье её босых ног по лестнице. Похоже, она отлично знала дорогу. Со временем, каждый поселившийся здесь может научиться прекрасно ориентироваться здесь, даже в темноте. Несомненно, рабыня спешила по поручению своего хозяина.

— Ой! — испуганно вскрикнула Боадиссия на следующем этаже. — Урт!

— Это не урт, — успокоил ей инсуловладелец. — Те обычно выходят после наступления темноты. Сейчас для них слишком много шума и движения.

Мелкое животное пронеслось мимо нас, постукивая когтями по доскам настила. Его глаза сверкнули в отраженном свете лампы.

— И вообще, урты не забираются так высоко, — добавил владелец. — А это — фревет.

Фревет — маленькое, быстрое, насекомоядное млекопитающие.

— У нас в доме живут несколько таких малышей, — пояснил Ачиатэс. — Они борются с насекомыми, жуками, вшами и тому подобной мерзостью.