Наёмники Гора

— Я не сделаю этого снова! — заплакала она.

— Уверен, что Ты этого больше не сделаешь, — кивнул я. — Снимай одежду.

23. День Великодушия и Петиций

— Хурта! — крикнул я. — Нет!

Но было уже слишком поздно. Мужчина, получив по затылку обратной стороной топорища, тяжело повалился на мостовую, даже не успев ничего осознать перед тем как потерять сознание. Он был одним из последних в людской очереди, стоявшим на самом дальнем конце бархатной веревки, ведущей к Центральной Башне. Борьба за ленты, кстати, шла нешуточная.

— Вот свободная ленточка, — радостно сообщил мне Хурта, держа свой трофей в огромном кулаке. — Завяжи ей вокруг себя и верёвки.

— Тот горожанин, возможно, ждал своей очереди с вечера, — укоризненно заметил я.

— Возможно, — пожал плечами Хурта, суя мне в руки ленту.

Я схватил полосу материи и, перебросив её через плечо поперёк тела, завязал петлю вокруг бархатной веревки. Локоть Хурты, увесисто впечатался в бок мужчины, вцепившегося было в с таким трудом отвоёванную ленту, убеждая того поискать удачи в другом месте. Я не думаю, что он даже понял с какой стороны прилетел к нему этот удар. Два других товарища отступили сами, и я приветливо помахал им рукой.

— Продвиньтесь, — скомандовал Таурентианец, и мы дружно сделали шаг вперёд.

— Все ленты кончились, — простонал мужчина.

— Кончились! — вторя ему, заплакала женщина.

— А Вы — гражданин Ара? — пристал ко мне какой-то парень.

— А к чему Вы это спрашиваете? — осторожно поинтересовался я.

— Только гражданам Ара, в День Великодушия и Петиций, разрешают приблизиться к регенту, — объяснил он. — Это праздник для граждан, и только для граждан. Вы думаете, что мы хотим, чтобы люди, живущие за тысячи пасангов отсюда, отнимали у нас наши места?

— Полагаю, что нет, — признал я.

— Я думаю, что Вы не из Ара! — заявил он. — Отдайте мне ленту!

— Я лучше оставлю её себе, — усмехнулся я, посматривая на возвышающуюся за его спиной фигуру Хурты.

— Гвардеец! — крикнул горожанин. — Гвардеец!

Впрочем, он сразу успокоился, поднятый за загривок.

— Ты случайно не знаешь, как алары отрезают язык? — услышал он голос из-за спины.

— Нет, — пропищал он.

— Они это делают топором, — просветил его Хурта, — снизу вверх, через шею.

— Я не знал этого, — тонким голосом признал висящий парень.

— Кстати, топор очень похож на этот, — сообщил алар, держа большое, широкое лезвие перед лицом своего пленника. — Всё понятно?

— Отлично, — отчаянно закивал тот.

— Ты, кажется, хотел поговорить с гвардейцем? — напомнил Хурта. — Вон там как раз есть один.

— Почему я должен хотеть сделать это? — спросил товарищ.

— А мне откуда знать? — осведомился Хурта.

— Я тоже не знаю, — сказал мужчина, и едва почувствовав твёрдую землю под ногами, растворился в толпе.

— Может возникнуть проблема, — сообщил я Хурте. — Я не гражданин Ара.

— А как они об этом узнают? — полюбопытствовал он. — Тут что, предполагается, что Ты должен носить Домашний Камень в своем кошельке?

— Могут быть неприятности, — покачал я головой.

— Ты всегда можешь попросить разъяснить Тебе правила уже после того, как встретишься с регентом, — заметил он.

— Это верно, — согласился я.

— А что они могут сделать Тебе? — спросил Хурта.

— Предполагаю, что фантазия у них может быть богатая, — сказал я.

— Даже если они сварят Вас в масле, как это обычно делается, это ведь может быть сделано только единожды, — успокоил меня мой друг.

— Верно, — кивнул я, хотя спокойствия мне его слова не добавили.

— Единственное, чего действительно нужно бояться, — сказал Хурта, — это того, чтобы твоя честь не была потеряна.

— Не могу с Тобой не согласиться, — признал я. — Но и кипящего масла хотелось бы избежать.

— Само собой, — согласился Хурта. — Это чрезвычайно болезненно.

— Хорош толкаться, — бросил я товарищу позади меня.

— Ну так двигайтесь вперёд, — буркнул он, — очередь-то идёт.

— Ты всегда можешь спеть, — предложил Хурта.

— Чего? — удивлённо спросил я.

— Именно это сделал вождь, Хэндикс, — пояснил он, — согласно легенде аларов, когда его захватили враги и посадили в масло, он сначала кричал на них, смеялся и оскорблял. А когда масло закипело он начал петь весёлые аларские песни. Таким образом он показывал своё презрение к врагам.

— Подозреваю, что к концу он потерял ритм или немного фальшивил, — предположил я.

— Возможно, — не стал спорить Хурта. — Я там не был.

— Приветствую, — сказал мужчина, подходя ко мне, тот самый, с которым мы говорили на Рынке Тэйбан. — Ну как, нашли жильё?

— Да, спасибо, — поблагодарил я. — В инсуле Ачиатэса.

— Он — хороший малый, — улыбнулся мужчина, — хотя, конечно, немного жадный негодяй.

— Извините меня, — сказал я.

— Да?

— Подойдите поближе, пожалуйста, — попросил я.

— Да? — спросил он приблизившись.

— Это правда, — поинтересовался я, — что только гражданам Ара разрешено встретиться с регентом в этот день?

— Думаю, Вам нечего бояться, — заметил он, — хотя Вы и прибыли из Торкадино, но совершенно ясно, что Вы из Ара.

— А что, если нет? — поинтересовался я.

— А разве нет? — заинтересованно спросил он.

Я начал торопливо перебирать в уме разумные варианты ответов.

— Безусловно, — сказал мужчина, — Ваш акцент, теперь, когда я задумался о нём, звучит не вполне правдоподобно. Возможно, Вы были вдали от города в течение долгого времени. У жителей Ара обычно мелодичный нежный говор. На мой взгляд, это — один из самых прекрасных гореанских акцентов.

— А что если я не из Ара? — спросил я, озираясь и отмечая расстояние до ближайших гвардейцев, прикидывая, сколько времени мне потребуется, чтобы сбросить ленту и, надеюсь без боя, исчезнуть в переулке.

— Конечно, Ваш вопрос чисто теоретический, — заметил он.

Я взялся за ленту.

— Да ладно Вам, — рассмеялся он, успокаивающе протягивая руку. — Оставайтесь на своём месте. Знаю я, что Вы не из Ара, или не считаете, что из Ара, это ясно по Вашей речи. Я всего лишь поддразниваю Вас.