Нахалка на его голову

– Вы будете обращаться в полицию?

– Кто сейчас с вами?

– Вы любите Макса? А он вас?

Влад закрыл собой, приобнял за плечи и уверенно направился в сторону входа. Я вся съёжилась и цеплялась кончиками пальцев за его пиджак, единственное, что оставалось стабильным в окружающем нас хаосе. Чувствовала тепло его тела, знакомый аромат и абсолютное спокойствие. Пока он рядом, со мной ничего не случится. Ветров отпихнул прочь одного настырного журналиста и продолжил прокладывать путь сквозь орущую толпу. Боже, когда это закончится? Казалось, дорога до входа заняла целую вечность.

Наконец, за нами закрылись раздвижные двери, а самых шустрых папарацци развернула охрана делового центра. Вошли по карточке в отдельный лифт для пентхауса.

– Фух, - прислонилась спиной к стенке лифта и облегчённо улыбнулась. – Прорвались. Кстати, удалось что-нибудь выяснить по поводу клубники?

Мой вопрос так и остался висеть в воздухе. Прямая спина Влада не шелохнулась. Он, вообще, меня слышал? Открыла было рот, чтобы спросить снова, когда услышала:

– Нет. – В голосе улавливалась скрытая досада. – На стол накрывала служба кейтеринга, всё как обычно. До этого часть еды находилась в слепой зоне, которой нет на камерах. В момент исчезновения твоей тарелки и миски с пастой обзор почти полностью перекрыт кучей людей. Там и истерящая Королёва, и Лозовая, и оператор с помощником, и персонал кейтеринга повыскакивал, и стилист Старского. Пожалуй, только сам Макс вне подозрений – он сразу не отходил от тебя, и Теона – она почти всё время в стороне дозванивается до скорой. У всех остальных была возможность.

Мне стало не по себе от мысли о том, что кто-то из тех, кого я знаю, может быть причастен к тому, что я едва не умерла. Намного приятней было бы думать, что аллерген в пасте оказался случайно – мало ли, перепутали ложки с клубничным вареньем! Но паста исчезла, как и моя тарелка, и это могло означать лишь одно: это сделали намеренно, а следы скрыли.

Тихий шум лифта дарил обманчивое спокойствие, но как же быть дальше? Ходить оглядываться теперь и не есть с общего стола? Как-нибудь выкручусь, мне не привыкать. Влад по-прежнему стоял спиной, и я не видела его лица. Вздохнула, поёжилась и обхватила себя за плечи. Когда до пентхауса оставался всего один этаж, Ветров резким движением нажал кнопку блокировки. Я ойкнула. Лифт встал, как вкопанный. Влад медленно повернулся.

Я вопросительно на него посмотрела. Знакомая складка между бровей, лёгкая небритость. Кончики пальцев помнят её слишком хорошо. Узел галстука затянут под самое горло. А у меня в голове картинка, как я расстёгиваю пуговицы его рубашки, и вкус поцелуя…

– Мы больше не увидимся с тобой.

– Что? – Оторвала взгляд от его губ и нахмурилась. – В каком смысле?

Ветров пожал плечами:

– Проект заканчивается. Съёмочная группа освобождает площадку.

– Как это заканчивается? Нас же ещё, - наморщила лоб, старательно считая, - шесть осталось! Это почти половина!

Уголок его рта дёрнулся вниз, Влад грустно улыбнулся:

– Уже не шесть, меньше. Впрочем, сама увидишь.

– Но… как же так?

Я непонимающе смотрела на него, пытаясь уложить в голове «мы больше не увидимся с тобой» и Ветрова. Как это – не увидимся? Ведь это Ветров! Следующий по пятам, контролирующий каждый шаг, цедящий язвительные замечания и приказы. Но что бы я ни натворила, в какой бы заднице не оказалась – он будет рядом. Мы можем препираться, ругаться и злиться, но разве возможно такое, что его больше не будет рядом?

Как так внезапно?! Это что же получается – я потратила наши последние минуты на тупые выпады и глупые обидки?! Так, что ли? Ну, не дура ли? Я не готова, я так не хочу!

В голове, словно картинки калейдоскопа, пронеслась наша первая встреча, его упавшая челюсть, когда я испачкала мороженым его лобовое стекло. Я, сидящая на столешнице и он, прикладывающий холод к моей щеке после стычки с Розой. Как летали листы бумаги в заброшенном кабинете, когда учил меня вальсировать. Первый поцелуй после того, как столкнул в бассейн – неконтролируемый, отчаянный, жадный. Всё это – теперь только воспоминания? Только история?

Да, я кидалась громкими словами про «не вместе» и «всё кончено» - но ведь это были просто слова, я же не знала, что всё на самом деле закончится вот так внезапно! Я не знала, что вот так вдруг останусь совсем одна. Я не знала!

В носу начало щипать, а нижняя губа предательски задрожала.

Влад не заметил этого, потому что искал что-то во внутреннем кармане пиджака. А я принялась быстро-быстро моргать, глядя наверх, прогоняя предательские слёзы.

– У меня есть кое-что для тебя, напоследок. – Он извлёк бархатный футляр шоколадного оттенка и протянул мне.

– Что это? – Испуганно на него посмотрела. Никаких драгоценностей я принимать не собираюсь, меня учили, что такие подарки слишком обязывают.

– Открывай. – В отличие от меня, Влад был спокоен, как океан в безмятежный штиль.

Шмыгнула носом, убирая остатки сырости, и дрожащими руками открыла футляр, готовая тут же сунуть его обратно дарителю, но внутри оказались не бриллианты. Три тонких шприца с адреналином были аккуратно уложены на подушечку и прочно зафиксированы.

– Куда мне столько? – Прошептала хрипло, не в силах скрыть улыбку.

Влад улыбнулся в ответ едва заметно:

– Зная тебя, впору дарить всю аптечку первой помощи, но пусть будет хотя бы это. Один убери в тумбочку, второй в рюкзак, третий… не знаю, в куртку. И пусть всегда будут под рукой.

– Хорошо, как скажешь.

– И, Арина.

Влад вдруг сделался серьёзным, шагнул ближе, сжал ладонями плечи и наклонился, заглядывая мне в глаза.

– Меня больше не будет рядом. – Он кивнул на футляр. – Это последнее, что я ещё могу сделать. Ты одна у себя самой и у родителей, помни об этом и будь осторожна. Береги себя.

Смотрела на него пару секунд. К чёрту! Подалась вперёд, прижимаясь к нему всем телом, чувствуя щекой грубую ткань пиджака, запоминая его тепло, его запах. Ощутила, как он провёл рукой по спине и коснулся губами волос. Слёзы всё-таки хлынули из глаз, я больше не могла их удерживать.

Дурацкая жизнь, блин блинский, такая сложная. Я не могу быть с ним просто никак! Я это понимаю, и он понимает, да любой табуретке это ясно! Жена, ребёнок, характеры не сходятся, мы слишком разные, но почему, почему, блин блинский, так дерёт в груди при мысли о том, что это реально конец?

– Всё, всё, тише. – Слушала его голос и тоже старалась запомнить звук, тембр, интонации.
– Всё будет хорошо, слышишь? У тебя всё будет отлично.

Постепенно успокоилась, шагнула назад, вытерла щёки и помахала перед лицом ладонями. Улыбнулась через силу:

– Прости. Прости за это, не знаю, что на меня нашло.

– Теперь порядок?

Он пристально всматривался в меня, и я уверенно кивнула. Влад нажал кнопку, и лифт пришёл в движение.

– Отлично. Тогда едем дальше.