Нахалка на его голову

– Вот и правильно, Арина Андреевна. Дайте-ка, я поправлю капельницу. Вот так, славно, отдыхайте.

Доктор вышел, а я пошуршала пакетом. Минералка, бананы, яблоки, безвкусное галетное печенье и пять глянцевых журналов. Серьёзно? То есть, он думает, что именно это я почитываю на досуге? Отшвырнула пакет под кровать и уставилась в потолок. Достало. Как же всё достало.

Новый день принёс отвратительные новости: меня не выписали. Михаил Андреевич настолько мастерски изображал сожаление, что его хватило на нас обоих. Мне позволили ходить по палате. Телек, которым была богата моя вип-палата, вещал без помех один только главный канал и быстро меня утомил. Как скучно-то, а!

Завтрак был уже давно, а обед ещё не скоро. Вздохнула и вытащила из-под кровати белый пакет. Первым под уничтожение попала пачка печенья. После обеда очередь дошла и до бананов. В тупых журналах для гламурных куриц, как выяснилось, печатают даже какие-то сносные статьи по психологии и саморазвитию. На безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Почитала.

Уснула в огрызках от яблок. Проснулась с ощущением, что здорова. На утреннем обходе доктор подтвердил, что можно собираться домой. Ура!

Задрав ноги к потолку, я разгадывала сканворд в журнале, когда входная дверь открылась, и порог переступил Ветров с бумажным пакетом. Отшвырнула журнал и резко села на кровати, сердито глядя на этого предателя, запершего меня здесь на целых двое суток.

20. Не вместе

Арина.

Его поначалу радостный взгляд мигом потух. Бросил пакет на кровать мне в ноги и спросил:

– Всё нормально?

– Просто великолепно. Обожаю торчать в больницах. – Добавила ядовито.
– Спасибо тебе.

Влад проигнорировал мой выпад. Сказал, глядя в сторону окна:

– Переодевайся, я подожду в коридоре.

Проводила его сердитым взглядом, дождалась, когда закроется дверь, и передразнила: «переодевайся», да, конечно, сию минуту, Влад Дмитриевич, чего ещё изволите?

Внутри плескалась непонятно откуда взявшаяся злость на него, того и гляди – польётся через край, словно перебродивший квас. Опять он здесь, чтобы приказывать! Мы в армии, что ли? Нет же! Надо будет сразу поставить его на место, и, как там говорилось в статье из журнала – «обозначить свои границы», вот!

Натянула чёрный спортивный костюм и задумчиво повертела в руках бейсболку и солнцезащитные очки – это ещё зачем? Швырнула их обратно в пакет и выглянула в коридор. Ветров заполнял какие-то бумаги. Мазнул по мне равнодушным взглядом и сказал:

– Надень кепку и очки.

– На фига? Не хочу я.

– Чтобы тебя не узнали на улице.

– Ой, да брось, кому я нужна!

– Арина, просто сделай это. Указание твоего режиссёра, если так тебе понятней.

Так я и поверила, блин! Всё врёт! Опять ему приспичило диктовать мне, что делать!

Нарочно громко шурша пакетом, надела чёртову бейсболку и очки. Швырнула в мусорку пустой пакет. Мимо. Пришлось наклоняться и поднимать его под снисходительно-насмешливым взглядом Ветрова. Ну, подожди у меня!

Михаил Андреевич выдал лист с рекомендациями и копию выписки. Пожелал здоровья и хорошего дня. Кисло улыбнулась ему в ответ и пошла вслед за Ветровым на выход. Парковка оказалась неподалёку. Чёрный мерс приветственно моргнул фарами.

Влад открыл переднюю дверь со стороны пассажирского кресла. Я гордо прошла мимо и сама себе открыла заднюю. Глупое ребячество, но в тот момент это казалось мне крайне находчивым. Вот я какая самостоятельная, что хочу, то и делаю!

Молча захлопнул дверь и сел вперёд. Я скрестила руки и отвернулась к окну. Он добавил музыки. С облегчением проводила взглядом больничную территорию, оставшуюся далеко за спиной и просто следила за дорогой.

– Я хочу на площадку, немедленно. – Откуда этот капризный тон, словно не я, но уже не остановиться.
– Ведь мы туда едем. Да?

Пауза. Краем глаза заметила, как у него играют желваки, но ответил он отстранённо и холодно:

– Нет, мы едем в управление внутренних дел, чтобы забрать твой загранпаспорт. По указанию твоего режиссёра.

– Хм. Ладно.

Под конец пути меня укачало, и после выхода из полиции я перебралась на переднее сиденье. Несколько минут рассматривала свою фотографию в диковинной бордовой книжечке. Очуметь, мой первый в жизни загран! Спрятала его в карман и открыла зеркальце в солнцезащитном козырьке автомобиля.

Мы быстро приближались к деловому центру, а у меня ещё остался один неулаженный момент.

– Послушай, Влад. – Начала я каким-то чужим голосом, придирчиво рассматривая своё отражение.
– Спасибо тебе за помощь, но я бы хотела кое-что прояснить. Думаю, будет правильным, если мы не будем больше общаться.

Что ж я такая бледная, блин блинский? Покусала губы и пощипала щёки.

Ветров даже не повернул головы, полностью сосредоточившись на дороге, но от его ледяного голоса даже мне стало не по себе:

– Разве я похож на того, кому приходится объяснять дважды?

Я растерялась и замямлила:

– Я просто подумала, что ты решишь… эээ… после случившегося, - собралась с духом и выпалила, - что мы снова вместе.

Опустила глаза на свои руки и почувствовала себя глупо.

Влад словно прочитал мои мысли.

– С чего бы мне так думать, да и потом, разве мы когда-то вообще были «вместе», - передразнил он, копируя мой тон. Получилось похоже, и я сникла ещё больше. – Впрочем, неважно. Я вообще удивлён, что ты начала этот странный разговор. По-моему, всё и так очевидно.

– Да?

– Да.

– Просто, мне показалось, что тогда, после поездки к следователю…

– Тебе показалось. – Сказал, как отрезал, даже не глядя на меня.

Я готова была сползти под сиденье от стыда. И с чего вообще взяла, что он начнёт меня преследовать? Дурочка. Разумеется, у него своя жизнь, у меня своя. И так будет лучше всем.

– Чёрт возьми, - выругался Ветров, глядя в боковое зеркало.

– Что такое?

– Журналисты пронюхали. Приготовься, сейчас надо будет быстро пройти внутрь, молча и без комментариев.

Стоило мне выйти из машины, нас окружила толпа людей. Вспышки фотокамер слепили, одновременный гул голосов пугал, в лицо лезли бесчисленные микрофоны.

– Арина, что с вами случилось?

– Арина, как вы прокомментируете своё попадание в больницу?

– Вас отравили?

– Вы подозреваете кого-то из участниц?