Нам бы день простоять, да ночь продержаться!

Катера и миноносцы, бывшие поблизости, ринулись загораживать рейд своим дымом, еще не зная, от кого и с какой стороны. При этом одну из оставленных ими среди гавани шлюпок с начавшей высаживаться на берег пехотой подмяла своей высокой кормой «Одесса», винтом размолотив в щепки баркас и утопив больше половины его пассажиров, слишком поздно осознавших опасность и сиганувших в воду. В итоге список жертв дополнился еще и небоевыми потерями, а вся суета только осложнила светосигнальную связь, почти парализовав общее управление.

Слава богу, на собственные заграждения в этой сутолоке налетел только один «Быстрый» погнувший лопасти левого винта, а еще двоих его собратьев, «Бодрого» и «Безупречного», вылезших на илистые отмели, как чуть раньше них это уже сделал «Финн», удалось быстро стянуть обратно. Там дело ограничилось только забитыми грязью холодильниками.

Снова досталось и «Уралу», оказавшемуся на самой границе досягаемости. Точнее не ему самому, а экипажу. Единственный разорвавшийся неподалеку снаряд был из первого залпа. В это время заканчивали заделывать подводную пробоину от попадания с фортов мыса Каннон и осматривать левую скулу, поврежденную при форсировании отмели между насыпными фортами. Под водой работали водолазы Назаров и Колесников. Обеспечением их действий занимался баркас под командованием боцмана Горьковского.

Взрывной волной и всплеском баркас почти перевернуло, оборвав рывком и осколками все снасти, уходившие под воду. Уцелели только воздушные шланги. Но за них водолазов, наверняка пострадавших, поднять на поверхность было невозможно. Находившийся на этом же баркасе старший водолаз крейсера Пантелеев сразу ушел под воду, отыскал в сплошной мути своих товарищей, и поочередно обвязав их концами, обеспечил подъем.

Уже когда поднимался сам, его воздушный шланг оборвался у шлема, и он погиб. Видимо оборудование повредило осколком, чего не заметили в спешке. Оба поднятых водолаза тоже погибли. По словам осмотревшего их судового врача Гужевского, еще под водой, от мощного гидравлического удара.

Но свою работу они выполнить успели. Рваные края пробоины, не дававшие пластырю прижиматься к борту, срубили, а течь в скуле от касания камней уменьшили, заткнув деревянными заделками разошедшийся стык листов обшивки. После этого насосы, постоянно качавшие воду, наконец начали успевать выгонять ее за борт быстрее, чем она поступала внутрь. Через два часа, благодаря их бесперебойной работе, а также авральной перегрузке угля из носовых ям на подошедшие боты и эсминцы, грузовая ватерлиния показалась над водой, и эскадренный аэростатоносец двинулся к назначенному ему месту стоянки.

К его прибытию, даже спустя полчаса после последнего разрыва японского фугаса на входе в бухту Кисарадзу, с флагмана еще, нет-нет да мигали фонарями, окончательно проясняя, что же все-таки случилось, да раздавая распоряжения по поводу именно этого.

Сгоряча для осмотра еще густо дымящихся совсем свежих руин у отмели Фуцу отрядили сразу три десантные роты, но вскоре одумались и две из них отозвали назад. А из той, что все же добралась до места, на каменные плиты пристани, продолжавшие вздрагивать от редеющих взрывов где-то в глубине развалин, разрешили сойти только небольшому отряду охотников. После чего все катера и баркасы сразу отвалили подальше, на расстоянии контролируя пушками и пулеметами все просматриваемые среди клубов дыма участки.

Высаженная группа, держа оружие наготове, осторожно начала осмотр. Благо, гореть среди бетона и камня оказалось особо нечему, и задымление внутренних помещений быстро редело, высасываемое ветром наружу.

Все галереи и открытые площадки оказались буквально завалены трупами. Судя по всему, убитых постоянно оттаскивали от пушек, чтобы не мешали, складывая в стороне от артиллерийских позиций. Куда делись раненые, которых тоже должно было быть немало, так и не поняли. Спросить оказалось не у кого. Пленных, чуть живых и страшно контуженных пушкарей, нашли всего полтора десятка. Ни один из них не мог сказать ни слова.

Из вооружения наиболее целыми были только четыре крайние армстронговские скорострельные 152-миллиметровых пушки, стоявшие за мощными П-образными двухместными брустверами, глубоко заглубленными в песчаный массив искусственного острова. Бруствер был отлит единым монолитом, но не из бетона, а из какого-то другого материала, не менее прочного [16] . Он был столь высок, что под пушками пришлось соорудить банкеты, чтобы их стволы смогли выставиться из амбразур. Стрелять себе за спину они не могли. Судя по остаткам старых фундаментов, изначально там стояло что-то на скрывающемся станке, отсюда и такая высота. Все скорострелки можно было еще починить, так что пришлось заложить по пироксилиновому патрону в стволы и под станок каждой.

16

При строительстве форта № 1 с целью экономии средств часть внешней защитной конструкции отливалась раствором на основе извести, вулканического пепла и песка с добавлением еще нескольких ингредиентов. В итоге получался монолит, лишь незначительно уступавший в прочности классическому бетону. Поскольку все исходное сырье для этого находилось буквально под ногами, стоимость снижалась. Значительно большая трудоемкость процесса никого не беспокоила. Рабочая сила была дешевой.

Многочисленная тяжелая батарея, состоявшая из целых семи двориков для пары осакских 280-миллиметровых гаубиц в каждом, размещалась на более длинном восточном крыле форта, слева от командного пункта и полукруглой прожекторной галереи, что была ниже его по склону, смотревшему на мыс Каннон. Там все пострадало от взрыва гораздо сильнее. Лишь два дворика более-менее уцелели. Да и то, в ближайшем из них все разнесло взрывом одного из стоявших там орудий. Разорванный казенник валялся посередине, а обломки станка разбили стены изнутри. При этом огрызок ствола улетел на склон, глубоко пропахав песок. Три неиспользованных снаряда лежали среди обломков, густо припорошенные, как и все вокруг, пылью и мелким битым камнем. Судя по характеру повреждения, орудие разорвало изнутри. Видимо, японцы стреляли усиленными зарядами, вот оно и не выдержало.

Еще в двух двориках пушки не могли вращаться, поскольку после взрыва погреба там просел пол. Две другие «заселенные» позиции завалились своими остатками внутрь огромных чадно дымящих провалов, образовавшихся на месте рванувших погребов, когда-то находившихся ярусом ниже по одному на два орудия. А вот средний дворик оказался пустым [17] . Орудия вместе со станками оттуда вытащили, и, похоже, довольно давно. Весь крепеж успел подернуться ржавчиной.

На самом восточном краю форта, уже за гаубичными позициями, размещался левофланговый осветительный пост с хорошо защищенными позициями пары трехдюймовых скорострелок, смотревших в пролив. Еще одна такая пушка стояла у центральной прожекторной галереи. Все три были совершенно целыми. Их тоже привели в негодность, использовав найденные при них боеприпасы.

17

Для бомбардировки кораблей Первой Тихоокеанской эскадры, блокированных в осажденном Порт-Артуре, осенью – зимой 1904 года японцы привезли на Квантунский полуостров в том числе и 280-миллиметровые осакские гаубицы, снимая пушки и с батарей, охранявших вход в Токийский залив. После окончания Русско-японской войны обратно они не вернулись. Их использовали при строительстве береговых укреплений в Корее. На фото с борта самолета, датированном 1923 годом, прекрасно видно пустующий центральный орудийный дворик главной батареи форта № 1.

С опаской снуя в развалинах, оставшимися пироксилиновыми патронами высадившиеся подорвали механизмы наводки у всего остального, что еще не упало, занявшись эвакуацией пленных и поисками чего-нибудь более интересного. Никаких признаков торпедного оружия ни в полуобвалившихся казематах и подвалах, ни возле уреза воды не обнаружили.

В командно-наблюдательном пункте, разбитом прямым попаданием в тонкую тыльную стену и засыпанном прямо поверх погибших битым кирпичом и пеплом, целых бумаг почти не было. Тела двух офицеров, судя по всему, пришедших сюда позже и прямо там совершивших эппуку, лежали рядом с телефонным аппаратом, уже не действовавшим.

Недолго думая, без всякой сортировки сгребли в мешки все, что не догорело. Электрические провода, похоже, шедшие из этого помещения к минам крепостного заграждения, обрезали. Пробежавшись по ним, спустились и в казематированную прожекторную галерею, располагавшуюся в передней части перелома всего сооружения, делившего его на восточное крыло и западное. Из этой галереи большой боевой прожектор по рельсам выкатывался на дугообразную площадку, обнесенную парапетом, защищавшим от осколков. В галерее, рядом с распределительным щитом нашли запасной пост управления минным заграждением, который также подорвали, для страховки еще и обрубив провода в том месте, где они уходили в стену, а дальше, надо полагать, под воду, утащив с собой аршин восемь этих кабелей, чтобы уж точно невозможно было ничего восстановить.