Нападающий

— Полагаю, ты права. — Ашер не сдвинулся со своего места в дверях. Его ответ был холоднее, чем я ожидала, что было хорошо. Это я установила наше правило – никакого флирта; я не могла злиться на него за то, что он ему следовал.

Боль пронзила мое бедро и поднялась к тазу.

Я резко втянула воздух и выдохнула, забыв о любопытной перемене в поведении Ашера. Я месяцами обходилась без вспышек, но последняя неделя была кошмаром. Стресс, гормоны, перемены погоды – не всегда у моей боли была причина.

Прежде чем я успела что-то ответить, он внезапно выпрямился и мотнул головой влево.

— Эй! — в его голосе послышалось подозрение. — Ты здесь работаешь?

Я не услышала ответа, но через секунду по залу разнесся топот шагов.

Ашер бросился за ними, и я инстинктивно последовала за ним, несмотря на протестующие крики моего тела. Мой пульс взмыл от волнения.

Опять папарацци? Это была единственная причина, по которой я могла предположить его реакцию. Если да, то как они проникли в школу, когда охрана уже была начеку после первого инцидента?

Я бросилась в коридор, но в спешке ударилась бедром о дверной косяк. Большинство людей могли бы легко отмахнуться от удара, но для меня, в моем нынешнем состоянии, это было равносильно взрыву бомбы внутри меня.

Крик боли вырвался прежде, чем я успела его остановить.

Ашер прекратил погоню и резко обернулся. На его лице отразилось беспокойство.

— Скарлетт? — Его голос звучал как-то издалека, словно я тонула под водой, а он наблюдал за мной с берега.

Кровь ревела в моих ушах. Зал накренился, когда каждая капля внимания сосредоточилась вокруг моих ног, и боль пульсировала с силой кувалды, пробивающейся сквозь стену.

Дыши.

Вдох, один, два, три. Выдох, один...

Меня пронзила еще одна вспышка боли, такая острая и мучительная, что казалось, будто кто-то разрывает меня пополам изнутри.

Если раньше моя боль была похожа на молоток, то сейчас это были тысячи шипов, пронзающих самые чувствительные точки моего тела.

Мое зрение помутнилось, и я сохраняла ясность сознания ровно настолько, чтобы увидеть, как Ашер бежит ко мне, прежде чем земля резко подкосилась и все почернело.

ГЛАВА 7

Все болело.

Мои кости, мои суставы, простой акт дыхания. Каждый вдох был подобен стальному когтю, царапающему мои легкие, заставляя меня снова желать забвения.

Я смутно осознавала, что мне следует открыть глаза и окинуть взглядом свое окружение. Пахло не так. Вместо лимонного очистителя или лавандового диффузора я учуяла антисептик и... лосьон после бритья? Что-то пряное с оттенком цитрусовых.

Итак. Я не была ни в студии, ни в спальне.

Где я, черт возьми? Надеюсь, не дом какого-то мальчика на одну ночь. Мальчики на одну ночь никогда не были хорошей идеей, даже если они вкусно пахли.

— Нужно что-нибудь еще...

— Когда она придет в себя...

Слабый шепот голосов отвлек мои мысли от таинственного лосьона после бритья и снова напомнил о моем нынешнем затруднительном положении.

Странная комната. Боль. Точно.

По крайней мере, мои суставы не болели так сильно, как когда я впервые пришла в сознание. Мне все еще хотелось свернуться в клубок и молиться о сне, но я могла это пересилить.

Я всегда так делала.

Я открыла глаза, почти опасаясь оказаться в какой-нибудь грязной мужской берлоге с едой на вынос недельной давности и плакатами с обнаженной грудью, развешанными по всем стенам.

Вместо этого на меня уставилась пара зеленых глаз из-под нахмуренных бровей.

Скульптурные скулы. Выточенный рот. Раздражающе привлекательная копна темных волос.

Ашер.

— Ты очнулась. — Морщина разгладилась, хотя глаза оставались обеспокоенными. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня сбил грузовик, который дал задний ход и снова переехал меня. — Мой ответ царапал мне горло. — Поэтому я чувствую себя отлично.

Ашер фыркнул.

— Твой сарказм на месте, так что все не может быть настолько плохо.

Тем не менее, он осмотрел меня с быстрой тщательностью человека, которому нужно было убедиться, что с другим все в порядке, не устраивая из этого большого представления.

Ничего даже отдаленно сексуального в этом не было, но мою кожу все равно покалывало от осознания происходящего.

Чтобы отвлечься от его пристального взгляда, я оглядела комнату. Тот, с кем он говорил, ушел, оставив нас одних в школьном лазарете. Неудивительно, что я не узнала его по одному запаху; я редко сюда приходила, предпочитая справляться со своими вспышками в одиночку.

— Ты хочешь рассказать мне, что случилось? — Взгляд Ашера снова встретился с моим. — Ты там здорово влипла.

В его голосе звучали одновременно беспокойство и командование – редкое сочетание, от которого у меня внутри разлилось тепло.

Но вместо правды я прибегнула к оправданиям.

— Я забыла пообедать, и у меня закружилась голова.

Мне не нравилось говорить о своей хронической боли. Это часто заставляло людей чувствовать себя неуютно, что заставляло меня чувствовать себя неуютно. Они, конечно, сочувствовали, но всегда была доля жалости, невысказанное «бедная ты», которое заставляло меня прикусить язык.

— Это было не головокружение. Тебе было больно. — Глаза Ашера потемнели. — Тебе все еще больно?

В его голосе прозвучала грубая нотка, и мне пришлось сглотнуть, чтобы облегчить внезапно пересохшее горло.

— Немного. — Очень много. Не настолько, чтобы снова потерять сознание, но достаточно, чтобы перспектива встать показалась более пугающей, чем восхождение на Эверест.

Он выругался себе под нос.

— Позволь мне позвать медсестру...

— Нет! — я схватила его за руку, прежде чем он успел уйти. — Она ничего не может сделать. Мне просто нужно подождать, пока это пройдет.