Наперекор судьбе

– Я чувствую себя такой дурой, – призналась она. – Я-то думала: он меня действительно очень любит. А тут первое препятствие – и он спасовал. Как говорит леди Бекенхем, не взял первый барьер.

– А ты не думала, что он поступил так не из трусости? – осторожно спросила Барти. – Вдруг его поступок был продиктован большой любовью к тебе? Может, он впервые осознал, что так нельзя и эта спешка повредит не столько ему, сколько тебе? Я знаю, Иззи, во многих отношениях ты вполне взрослый человек. Но неужели ты всерьез считаешь, что готова выйти замуж?

– Да, готова. Может, вы все думаете, что это он меня надоумил? Нет. Это была моя идея. Я все сама решила и убедила его. Не надо думать о Ките плохо.

– Я и не думаю о нем плохо. Не только ты любишь Кита. Я его тоже очень люблю. И многие его очень любят. Но жить бок о бок с ним нелегко. Кит – обуза. И дело не только в его слепоте. Он очень эгоцентричен.

Барти сразу поняла, что допустила ошибку.

– Неправда! – вспыхнула Иззи. – Он совсем не эгоцентричен. Он очень щедрый и бескорыстный человек.

– Иззи, я же это сказала не в его осуждение. Все это следствия его слепоты и беспомощности. Наверное, его пугало, что со временем ты начнешь сердиться на его неспособность дать тебе все, что ты хочешь.

– Неправда. Я знала, за кого собираюсь замуж. Мы с ним все это обсуждали.

– Я тебя понимаю и уверена: Кит старался бы изо всех сил помогать тебе и не быть обузой. Я лишь пытаюсь объяснить, что жизнь со слепым человеком имеет свои особенности. Кит во многом беспомощен, и тебе всю жизнь пришлось бы возиться с ним.

– Но я как раз этого и хотела. Мы оба этого хотели… – Голос Иззи дрогнул. – Я думала, что мы оба этого хотим. Тебе не понять.

– Возможно. Но представь, что Кит вдруг понял, какой тяжкий груз лег бы на твои плечи и сколько сил у тебя это отнимало бы.

– Я бы делала все легко и с радостью.

– Иззи, ты ведь хочешь пойти в университет. Я слышала, ты собиралась стать врачом. Учеба отнимает много времени и сил. Как бы тебя на все хватало?

– Я выносливая. И Кит бы мне помогал.

– Думаю, он понял, что будет не в состоянии помочь тебе так, как хотел бы. Или в той мере, в какой тебе нужно. Представляешь, какой бы трагедией это для него обернулось? Да и для тебя тоже. И Кит, из-за своей большой любви к тебе, решил не доводить дело до трагедии.

– Но он… как-то быстро от всего отказался, – нахмурилась Иззи.

– Это ты считаешь, что быстро. Но представь, что где-то подспудно он все время думал об этом. И когда обстоятельства повернулись против вас, он почувствовал в этом и свою вину. В такие моменты многое понимаешь быстрее и отчетливее.

– Не знаю, – вздохнула Иззи, и на ее лице появилась слабая улыбка. – Спасибо тебе, что нашла время приехать к нам. Жаль, что ты нас покидаешь.

– Так приезжай ко мне в гости.

– Папа как раз об этом и говорит. Он все еще хочет поехать в Америку. Но теперь уже не на год, а на лето, пока у меня каникулы.

– Иззи, я очень хочу, чтобы вы оба съездили в Америку. Вам у меня понравится. Это не в центре Нью-Йорка, а в более красивом месте. Приезжайте вдвоем с отцом. Я буду очень рада. И Дженна тоже.

– Хорошо, мы приедем, – сказала Иззи. – Это лучше, чем провести все лето здесь, без Кита.

– Думаю, что лучше, – с улыбкой согласилась Барти.

* * *

Себастьян поблагодарил Барти за разговор с дочерью и вышел проводить ее до машины.

– Она просто восхищается тобой, – сказал он.

– И я тоже восхищаюсь Иззи. Вы это знаете.

– Полагаю, что я в данный момент не вызываю у тебя особого восхищения.

Барти поцеловала его в щеку:

– Знаете, Себастьян, за эти годы я поняла одну важную вещь. Люди могут поступать так или иначе, но их поступки мало влияют на наши чувства к ним. Возможно, это был единственный из усвоенных мною жизненных уроков… Я уже сказала Иззи: вам обоим нужно обязательно приехать ко мне в Нью-Йорк. Я буду очень рада.

– И у тебя найдется место для нас?

– Да, – ответила Барти. – Место у меня найдется.

* * *

Определенную ясность в сознание Кита внес не кто иной, как его бабушка.

Как-то утром она услышала, что ее внук нагрубил Билли, потребовав, чтобы тот убирался прочь и оставил его в покое.

– Кит, я знаю, насколько тебе сейчас тяжело, и тому есть веские причины. Однако это не повод, чтобы говорить с Билли в таком тоне. Если твое поведение не изменится, мне придется отправить тебя домой.

– Это куда же? – язвительно спросил Кит. – Похоже, у меня больше нет дома.

– Не говори глупостей. Бери меня за руку и пойдем прогуляться. Ты лишился своей спутницы, и тебе от этого очень тяжело.

– Да, очень тяжело, – согласился Кит, слыша, как дрожит его голос.

– Я тебе очень, очень сочувствую. Могу лишь сказать, что со временем тебе станет легче.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне почти девяносто, и из них я около семидесяти лет была замужем. Я достаточно знаю о жизни и о ее ударах.

– Бабушка, при всем уважении к тебе, сомневаюсь, что ты когда-либо оказывалась в положении, хотя бы отдаленно похожем на мое… Мне так стыдно за них. За обоих.

– Ничего удивительного. Мне тоже было бы стыдно.

– Ты же знаешь, как я восхищался Себастьяном. Считал его таким удивительным человеком. И мы были с ним очень близки. Я никогда не забуду день похорон Пандоры. Мне кажется, тогда я ему серьезно помог. – Кит невесело рассмеялся. – Теперь я знаю, почему он так… откликнулся.

– Кит, а так ли это важно?

– Что именно?

– Я говорю, так ли это важно, почему ты ему помог и почему вы с ним были очень близки? Да, ты ему помог. Вы были близки. Ты его любил. А теперь ты делаешь поспешный вывод: все это потому, что он твой отец. Степень родства ничего не меняет. Полно людей, у которых весьма прохладные или натянутые отношения со своими отцами. Еще раз повторяю: степень родства тут ни при чем. Главное – ты помог ему. И очень помог. Это твоя заслуга.

– Я не могу его простить, – заявил Кит. – И не смогу. Да и мою мать тоже.