Нарушая правила

— Скоро будет пять лет, — вздыхаю я, представляя папу в тюремной камере.

Что он делает сейчас? Спит? Или нет? О чем думает?..

Тим больше ничего не спрашивает. Только очень-очень крепко обнимает меня.

Утром я просыпаюсь прижатой к стене, потому что Чемезов развалился на всю кровать. Я снимаю с себя его ногу, аккуратно перелезаю, надеваю тапки и потягиваюсь. С приветственным мурчанием на пол прыгает Тимошка. Он тоже спал с нами.

Еще не рассвело, на часах начало девятого.

Я заглядываю в зал, где нет дверей. Ян спит на диване. А на кухне Оля тихонько домывает вчерашнюю посуду.

— А тебе чего не спится? — спрашивает она.

Я сажусь на скамейку и протираю глаза.

— Мы скоро поедем. Не будем вам мешать.

— Ну что за фигня, Дин? — хмурится Оля. — Это из-за Кости, да? — Я упрямо смотрю в сторону. — Дин, не обижайся на брата. Он этого не хотел.

— А чего он хотел? — возражаю я. — Ты же сама видела, он весь вечер непонятный сидел, мы его поздравляем, а он как рыба молчит. А потом на человека накинулся. Это нормально, по-твоему?

— Нет, и ты сама знаешь, что Костя не такой, — тихо говорит Оля, опускаясь на табурет. — Ты просто не понимаешь.

— Чего ж я не понимаю?

— Ваш дядя продает сервис, — шепчет она, оглядываясь на приоткрытую дверь их с Костей спальни.

— Когда?

— Не знаю. Уже объявление дал, ищет покупателя. Костя не хотел вчера портить вам настроение, он сам утром только узнал, — вздыхает Оля. — Перепсиховал… Но он не со зла. И ты не злись, ты же знаешь, он за тебя…

— Не надо за меня извиняться, Оль, — из комнаты выходит Костя — заспанный и помятый. — Налей водички, пожалуйста, — просит свою девушку.

Сверкнув глазами в мою сторону, Оля встает.

Я помалкиваю, наблюдая за тем, как брат пьет, а затем садится на стул, где сидела Оля.

— Ну что, систр, ты все слышала, — опустив голову, он виновато пожимает плечами. — Я теперь безработный.

— Кость, неужели ничего нельзя сделать?!

Лицо Костика мрачнеет.

— Он просит двести за помещение и триста за оборудование,

— Он же купил его у папы гораздо дешевле!

— Это было пять лет назад, — напоминает брат.

— Да…

— У меня нет таких денег. Можно, конечно, тачку загнать, тысяч за сто пятьдесят.

— А кредит взять?

— Думаешь, я раньше не пытался? У меня плохая история и работа неофициальная… — Костя выдает самоуничижительную улыбку. — Короче… — И горестно вздыхает.

При взгляде на него, поникшего и тихого, у меня сердце кровью обливается.

— Это из-за меня, — бормочет Оля, которая до этой минуты стояла молча.

— Оль, хорош, — успокаивающе произносит Костя. — Мне бы все равно не хватило. И я догадываюсь, что речь идет о деньгах, которые Костя отдал, выручая Олю. — А ты, Дин, прости меня. И с парнем твоим я поговорю, извинюсь.

На лбу Костика проступает морщинка, он виновато поджимает губы.

Я грустно улыбаюсь ему. От вчерашней злости на брата не осталось и следа. И теперь я даже его понимаю, потому что сама сижу и злюсь на нашего предприимчивого дядю Петю.

Сволочь! Так бы и врезала кому-нибудь!

Уже позже, когда я собираю вещи и навожу порядок в комнате, Тим замечает мою нервозность.

— Дин, что случилось? — растерянно спрашивает он, проверяя спросонья свой телефон. — Опять брат быкует, да?

Недолго думая, я рассказываю ему все, что узнала от Оли и Кости.

— Полляма? — Чемезов и бровью не ведет. — И всего-то?

— Я сейчас тебя стукну! — угрожающе смотрю на Тима. Гнев бурлит у меня в крови, не находя выхода. — Если для тебя такая сумма — ерунда, это не значит, что и для других также. Ты же видишь, как я живу! — развожу руками, обращая его внимание на убогий интерьер моей комнаты.

— Я вижу. Ты хорошо живешь, — успокаивающе произносит Тим.

— Издеваешься?

Он качает головой.

— Даже не думал. У тебя есть дом, который ты считаешь своим, есть семья, есть два брата, готовые начистить морду любому, кто тебя обидит. А бабки — это просто бабки.

— Которых у нас нет, — замечаю я.

— Может, я смогу помочь, — задумчиво произносит Тим.

Я выступаю вперед, упирая руки в бока.

— Я тебе не за этим рассказала! Я просто с тобой поделилась! — говорю в свое оправдание.

— Я понимаю. Но я хочу помочь.

— Ты с ума сошел? Ты готов отдать такие деньги посторонним людям?

— Как это посторонним? — недовольно говорит Тим.

— У тебя что реально есть полмиллиона? — с сомнением смотрю на него.

— Я что похож на мажора? — усмехается он. Я хлопаю глазами. В смысле? А что, нет? — Дин, — Тим качает головой, — у меня нет полмиллиона. Но я поговорю с отцом.

— А отец у нас… — вопросительно смотрю на него.

— Пластический хирург.

— Ого, — его ответ застает меня врасплох.

Я ведь даже стала забывать, насколько мы с Тимом разные.

— Да, яблоко упало далековато от яблони, — Тим по-своему растолковывает выражение моего лица.

— Наверное, иметь таких успешных родителей — большая ответственность? — предполагаю я.

Тим пожимает плечами.

— Наверное. Хорошо, что я безответственный, да? — улыбается он.

— Это не так. Взять хотя бы то, как ты переживаешь за брата.

— Ладно, хорош, — тянет Тим и трет лицо.

— Ты очень странный, — замечаю я. — То тебя хлебом не корми, дай повыпендриваться, а как начинаешь тебя хвалить за дело, сразу — ладно, хорош, — передразниваю его.

— Так что? Ты не против, чтобы я поговорил с отцом? — Тим наклоняет голову.

— Не знаю. А что, он вот так просто даст тебе деньги?

— Думаю, да. Ведь я скажу ему, что очень хорошим людям нужна помощь. Врачам же свойственно сострадание и все такое. Я уверен, он не откажет.

— Это очень большая сумма.

— Но она у него есть. Тут проблема в том, согласится ли твой брат принять помощь.

— Да, пожалуй, это будет самое сложное. Он не возьмёт подачки, но если дать ему в долг, взять с него расписку, может, и прокатит.