Наш друг Димка

сотни, точно, баек и анекдотов.

Полкан прилёг, приготовившись не в первый раз, видимо,

слушать эту историю.

– Видел я их. Помню я встречу-то с инопланетянином. В

шестидесятых годах дело было. Тогда много космонавтов летало.

Наши, американцы. О космосе много говорили.

…И вот сначала в сельсовете, а потом и председатель собрали

всех и предупредили, что мало ли что… Если вдруг увидите там

американца или инопланетянина, то не в дреколье, по голове не

бить, а попытайтесь контакт установить и будьте вежливыми.

…Я однажды пошел косить. Утро такое хорошее. Тепло. Туман

только в кустах да в низинках. Дошел. Кошу.

Вдруг вижу, из леса на опушку выходит… Метра три ростом…

Зеленый… Голова, как ведро. Н-е-е-ет! Куда там, – как полтора

ведра… Глаз нету. Рта, носа там, ушей – тоже нету. Увидел меня,

встал и переминается с ноги на ногу.

Я тоже встал. Он увидел, что я увидел его, а я увидел, что он

увидел меня. Стоим, молчим. Я косу-то поближе к себе и острием-

то в его сторону так медленно поворачиваю, а косу вроде как

наизготовку беру. Пальцами. Медленно так.

Молчим оба.

Я косу перехватил, он вроде как дёрнулся. Стоим. Тут ветерком

подуло, смотрю, а у него в руке… нож!

А сам стоит на взгорочке и сверху вниз на меня смотрит. Ну,

думаю: «Я у себя дома, мне и ответ держать».

Поправил косу поближе к себе и говорю ему, руками-то

показываю, а самого трясёт: «Я – косарь. Кошу траву. Вот – я. Вот

– коса… Коси коса, пока роса… Раззудись, плечо добра

молодца…»

Молчит. Я тоже молчу. Стоим.

Я опять: «Я – косарь, кошу траву. Это коса. Это – я. Это –

трава. Там корова. Молоко. Белое. Зима. Ав! Ав! Му! Му! Зима.

Снег. Холодно. Есть нечего».

Молчит.

– 74 -

Втолковываю ему: «Я – косарь, кошу траву. Это – я. Это – коса.

Там корова. Молоко. Всё бело. Зима холодно. Дым трубой. Есть

надо. Му! Му! Ав! Ав!»

Этот топтаться перестал. Пообмяк вроде и говорит: «А я –

грибник. Грибы резал. Ам! Ам! Живот. Плохо. Нужда. Там – лес.

Комаров много. Тут – поле. Комаров мало. Здесь накомарник.

Здесь нет, – показывает на штаны. Хотел… Да, теперь, – ладно

уж…».

Бендриков засмеялся, довольный собой.

Вроде как про лошадь Пржевальского!

– Я буду спать сегодня у тебя! – зашел Карл.

Ни тебе «здравствуй», ни «прощай». Сел около печки.

Полкан виновато прошелся по комнате и лег рядом со мной,

демонстрируя всем своим видом то, что он не поддерживает ни

поступок, ни намерения, ни слова Бендрикова. А также давая мне

понять, что к сегодняшним событиям он не имеет никакого

отношения.

– Где? – я развернулся к Карлу.

– В бане.

– Холодно, замерзнешь.

– Я с Полканом.

– Полкан, ты пойдёшь с ним?

Я посмотрел на Полкана. Полкан положил голову на лапы,

давая понять, что он пойдет с ним куда угодно.

– А что не дома? – не получив поддержки от Полкана, я

повернулся к Бендрикову.

– Надоели все!

– Кто?

– Все!

– Когда?

– Вчера. Вчера узнал, что лошадей Прж..ж..жвальского больше

нет нигде… уже!

– Ну, уж и нет?! Гоби – большая территория! Есть!

– Думаешь?

– А то!..

– Хорошо бы!

– 75 -

Полкан поднял голову и повернулся ко мне, желая проверить,

насколько я прав. Было видно, что по проблеме лошади

Пржевальского Полкан владел ситуацией лучше меня.

– А то!.. – подтвердил я и ему.

Полкан повернул голову в сторону Карла, ожидая теперь от

него каких-то аргументов.

Я тоже посмотрел туда же, ожидая хоть какого-то объяснения.

Бендриков смотрел на нас, наслаждаясь нашим вниманием и

приводя мысли в порядок.

– Китай! – он поднял палец. – В Китае сепаратисты съели всех

наших – лошадей Пр… Прж..ж..жвальского после войны! Вот!..

Мы переглянулись с Полканом и решили не мешать.

– В Джунгарии съели. Всех!

Мне надо было отстаивать нашу с Полканом точку зрения, и я

не выдержал.

– Такого не может быть!

И добавил аргумент Валерки Славнова – «Потому что не может

быть никогда!»

Аргумент – это кулак перед носом противника в споре,

подействовал.

– Думаешь?! – теперь Бендриков спрашивал Полкана, надеясь

на его честность и уверенный, как и я, в том, что уж кто-кто, а

Полкан не даст соврать.

Полкан сделал вид, что его не понял.

…– А ты знаешь, что собаки в войну уничтожили более трехсот

танков? Дивизия! Целую танковую дивизию!!! – Карл решил

подлизаться к Полкану.

Я видел, что говорил он, вроде, как мне, но явно ища

поддержки и вызывая на участие в разговоре Полкана.

– А в 43 году запретили использовать собак на фронте для

подрыва танков. Вот! Полегче стало на фронте-то!

А на параде Победы отдельным подразделением шли собаки с

кинологами.

Собаки-санитары,

собаки-минёры,

собаки-

подрывники, собаки-связисты… Ну, не одни, конечно, шли!

Людей с собою взяли!..

…Он все-таки решил, что с Полканом надо как-то

устанавливать дружеские связи, но почему-то против меня…

Полкан на провокацию не поддался. Голову не поднял.

…– А Сталин, возможно, сын Пржевальского! Вот!

Полкан поднял голову, поскольку эта тема, видимо, ему была

нова, он так же, как и я, не владел ею.

– 76 -

Бендриков! О!.. Он сразу понял, что мы не владеем ситуацией!

И сразу в атаку!

– Не знаете?! А туда же!.. Туда же!.. Только и горазды