Наш друг Димка

И всё! Поедем. А им тут без нас будет спокойнее. С глаз долой…

А? – Димка разглядывал нас.

Мы молчали. Хотя я уже в душе согласился и мысленно

показывал Грусти «фигу» под столом.

– Цепи на колеса возьмем. Хотите два комплекта. А?.. –

дожимал нас Димка.

…Решили, что поедем. Всё равно что-то делать в такой

ситуации надо.

– Это хорошо, что едем! – подвел итог Димка. – Было бы

неплохо, если б ещё дорогой в машине что-нибудь сломалось.

– 55 -

…Вот уж мы бы тогда точно отвернули голову ему, – мечтательно

сказал он.

– Кому? – почти одновременно спросили мы с Вовкой.

– Как кому? Новому году! …Чтоб ему, – недоуменно посмотрел

на нас Димка.

Димка и Чухпелек

Утром… какое, к черту, утром?.. Ночью позвонил Димка.

– Слушай, ты, смотрю, не спишь. Я зайду? Я около подъезда.

– Открыл, – сказал я и пошел к двери.

– Война? – спросил я, увидев его глаза, которые напоминали

два старых пятака.

– Какая? – он стал раздеваться. Я почувствовал запах. Свежий.

Я махнул рукой и пошел на кухню.

– Ты это… если спать хочешь, я один посижу, – Димка был

похож на идиота, только сгорбившегося.

Я пошел в комнату что-нибудь надеть.

– Ты дома-то был? – спросил я его, зайдя на кухню.

– Так я из дома. Мои все с утра разбежались на работу, а я сразу

к тебе, – он заговорщицки понизил голос.

– Говори громко – моих тоже нет. «Сразу…» А врезал когда?

– Это ещё ночью.

…Перепугал всех. Моя следом зашла, а я с бутылкой. «Идиот

старый, – только и сказала, – отморозил ум-то вчера!»

Я-то вчера в прорубь ходил. Холодная вода-то. Свистят, что

тепло. Вода как вода, холодная только. Пришел, «согрелся» и

спать лег. А потом… – Димка опять сделал глаза пятаками.

– Встал, врезал, напугал своих и пошел меня будить, –

продолжил я, вставая и беря чайник.

– Спал я. Понял? Спал. А может, и не спал. Был я у Чухпелека.

Вот! – он ждал моей реакции.

– Белая горячка! – сказал я.

…Чухпелек был шаман, который жил в тайге. Мы иногда

бывали у него, но последний раз были года два назад.

– К нему сейчас и не проехать, – почему-то сказал я.

– 56 -

– А я на БТРе был, – Димка смотрел на меня, и я все больше

убеждался, что у него, пусть не «белочка», но что-то в этом роде.

– Рассказывай, – я стал пить кофе.

– А это?.. Может?.. – он вопросительно смотрел на меня.

– Давай! Крещенье!.. Д-а-а!.. Семь утра, ведь!..

Мы когда последний раз пить начинали в семь утра? – спросил

я его.

– Это как считать? Если «когда продолжали», то недавно.

Осенью, – он повеселел.

Я что было вытащил на стол.

– Одной в желудке неуютно, двоим к утру там будет … – начал

Димка.

– К завтрашнему?.. – съязвил я, – это же вторая сегодня.

– Третья. Те две несчитово, – Димка повеселел.

– Ну и… – я ждал.

– Ну. Пришел домой. Рюмку. Поел. Рассказал своим, как было.

Крестик снял, повесил на трельяж – и спать. И сразу провалился.

…И вроде как сразу захожу я к нему в избушку, а он сидит за

столом. А перед ним сковорода чугунная стоит с водой, а за ней

две свечки. И он руки так ладонями в воду опускает, а потом ко

лбу их прикладывает. Не поворачивается и говорит: «Слышу,

собаки молчат, – кто-то из своих. Научил тебя мимо собак ходить –

не забыл, значит. Это как на велосипеде кататься».

И понимаю я, что это он тебе говорит. А я – не я, а ты. Понял?

Я смотрел на Димку. Просто сидел и смотрел, стараясь

вспомнить, – а что же мне снилось. Мне не снилось ничего.

«Ты, – говорит, – пока не разделся, принеси-ка мне снега с

крыльца. Только не смотри, откуда берешь. Просто зацепи – и

все».

Вышел я на крыльцо, собак нет, с перил зацепил снега. Зашел.

«Клади», – говорит, а сам руки от лба не отнимает.

«Кипит ум, – говорит, – а ум кипит, когда его мало, или

сковородка сильно горячая. Как масло на ней. Добавлять надо.

Снять сковородку – не получится. Все равно кипеть будет».

И опять руки ладонями в воду и ко лбу. В воду и ко лбу.

«Вода, – говорит, – мозг Земли, сам знаешь. Эо вроде он как

тебе говорит, – она людей породила, и людям больше просить

помощи не у кого».

А я сразу про прорубь вспомнил. Там батюшка тоже что-то

такое говорил. Про воду.

– 57 -

– Гадаешь? – я его спрашиваю и так на свечи кивком

показываю.

– Нет, – говорит, – струну настраиваю.

– Какую? – говорю.

– А, – говорит, – через человека струна проходит от земли к

солнцу. Через позвоночник. Вот её и настраиваю. Вот только, –

говорит, – Луна как смычок мешает. Туда-сюда. Туда-сюда ходит.

– Так луны-то, – говорю, – нет. Ехал, – говорю, – к тебе –

темнота в тайге-то.

– Нет, – говорит, – просто её не видно тебе. Двадцать шестой

день сегодня. Жаба – тотем мой. Болото. Опасный день, по

вашему, и для меня – тоже.

Сил с годами меньше, а отдавать больше приходится. Вот и

приходится «струну» подстраивать.

– А свечки? – я его опять спрашиваю.

– По пламени строю, – говорит. – На слух уже сложно стало.

Шею, – говорит, – вроде настроил. Все семь, – говорит, – частот,

для каждого позвонка вывел, вроде легче стало.

Шея – это почти самое главное. А семь тонов – что у человека,

что у воробья, что у жирафа.

– А что, – говорю, – главнее-то?

– Копчик. Корень это, – говорит, – с землёй связь. Через него

сила Земли входит. Как, – говорит, – устанешь, так сразу же в