Наш друг Димка

поближе к печке.

– Так что приснилось-то? – я налил себе кофе и сел рядом.

– А я знаю? Говорю же тебе, что-то такое… что и не рассказать

и не вспомнить, – Карл покрутил ладонью, как будто вкручивал-

выкручивал лампочку.

Всё было ясно! Я встал и подошел к компьютеру. Спать уже не

придется.

– Стой, не включай! А? – Карл даже привстал.

– Я же тебе недорассказал, – он опять опустился на табуретку. –

Утром-то знаешь, что я вспомнил?

– 68 -

Года три не вспоминал, а тут – во всех подробностях. Как будто

вчера было. Помнишь, я к Галке – сеструхе года два назад ездил?

Ты тогда еще за Полканом и домом приглядывал. Так вот!

…Собрались мы по грибы тогда.

Генка – её мужик – «поедем и поедем». Вот мы от Шуи через

Дунилово и по лесу к Родникам, значит, и поехали. Грибов-то

набрали, да плутанули немного.

Выскочили на какое-то поле. А за полем – деревня. Стоим,

смотрим на деревню. Галка сразу по опушке пошла. Там белые,

как всегда, подосиновики… Мы с Генкой стоим.

Мне так вообще уже все надоело.

Смотрим – машина по деревне едет. Ну, раз машина, значит, и

дорога есть. «Давай, – говорю Генке, – туда. Там разберемся».

…А стоим мы на косогорчике. А поле так вниз к деревне

скатывается и не видно, что там внизу. Может, овраг, может,

ручей. Но поехали. И так мы бочком-бочком через поле к деревне

и выехали.

Подъехали к дому, к которому машина-то припылила. Вышли.

Собака тут на нас сразу глотку драть… Хозяин-то её приструнил.

Ну, мы с ним – то да сё… Оказалось, что дорога от деревни

нормальная прямо на Родники выходит.

Город у них там Родники. Прямо так и называется. Генка

говорит, прямо в городе родники бьют, поэтому и назвали. Не

знаю, большой – маленький. Мы в него не заезжали.

Ну вот. Пока мы разговаривали-то с хозяином, хозяйка вышла.

Плачет. Мы глазами-то на неё хозяину показываем. Вроде, может,

помощь нужна? Он головой так помотал и рукой махнул. Вроде –

«а, чё там…»

И рассказал нам.

…У них там, в Родниках, библиотеку закрыли. Помещение

вроде как под кафе кому-то понадобилось. Библиотеку-то

закрыли, людей-то выгнали, а книги куда?.. Вот их начальство-то

и решило – сжечь, значит, книги-то!..

Комиссию составили. А перед тем, как сжечь – обложки,

значит, отрывать бывших библиотекарей поставили. А те – в

никакую… Как там было, не знаю! Но им велели, чтоб, значит,

книг в помещении не было… Те – к людям… «Заберите», мол,

«книги к себе…»

А народу не надо… Ну, может, что и взяли себе, так это же

библиотека… Не одна-две книжки…

– 69 -

Ну вот, значит, хозяин-то со своей и решили их сюда в деревню

перевезти… А в доме-то их куда? Хозяин-то нам и говорит:

«Придем туда. Она сядет и ревет… Никак не может выбрать, кого

с собой взять, кого оставить… Я ей и сказал: «Забирай всех, кто на

тебя смотрит!»

Вот и ездят туда-сюда. Нам говорит: «Возьмите хоть вы

сколько-нибудь…» А мне куда? А Галке с Генкой? Они сами-то в

одной комнате, в другой Ольга с мужем и с малым… В большой у

них телевизор, там стол, сервант… Тоже куда?

Ну вот, мы постояли. Молчим. А что тут скажешь? Хозяин-то

понимает, головой качнул, вроде как – «понятно»! Тут хозяйка

вышла. Зареванная.

Знаешь, сил ведь нет, когда бабы плачут!.. Тоже все поняла и

громко так говорит: «Да скорее бы, что ли, конец этому свету

пришел!..» Хозяин ей: «Ты что, мать-то, говоришь?.. Да еще при

людях!»

А она: «Да я не про это …» – и рукой так по небу провела. –

«Я,» – говорит, – «про него, проклятого…» – и на столбы так

рукой. Знаешь, как вот в русских танцах. Вот так от сердца и

направо…

Жутко стало мне тогда.

…Вот ведь не вспоминал, а тут сегодня вспомнил. «Будьте, –

говорит, – вы прокляты!.. Эти компьютеры, телефоны,

телевизоры… Выхолостили, – говорит, – народ! Опустошили! Ведь

книжка – это ведь зеркало, родничок.

…Откроет человек, окунется в душу свою, поправит что-то

там, поглядит на себя… Руки вынет, посмотрит, как там, на руках,

капельки чистые?.. Вдохнет, чем пахнет. Лесом ли? Небом ли?

Или, – говорит, – ещё чем?.. Как же можно так, люди! – и опять

плакать.

…Во, брат, как! Во что утром-то вспомнил!

Карл замолк: «Страшное дело, брат! Ужас!»

…Я всё представил, и мне тоже стало не по себе.

Посидели. Помолчали.

– Ну, ладно! Пойду я! Полкана, опять же, кормить надо! – Карл

встал. Полкан тоже поднялся и подошел к нему.

– Может, денег надо?.. Там… – я смотрел на Карла.

– Не-е-е! Ну, её, водку эту! Водка, да еще телек на закуску…

Точно белка придет!

А ведь белка-то… Один раз, другой… А потом и… писец.

…Пойдем, Полкан. Попозже, может, зайду… Сам-то дома будешь?

– 70 -

– Буду. Работы много, – я посмотрел на компьютер.

– Ну, ну!.. – Карл посмотрел на него тоже.

– Пойдем, Полкан. Снег почистим. Да нам тоже печку топить

пора…

…Вроде не одни мы с тобой-то на белом свете, слава Богу…

Художнику было страшно

Вечером зашел Бендриков – Карл. Сосед. Зашел – сел. Карл

заходит в двух случаях: первый – занять денег, значит, уйдет

сразу, независимо от того, получил или нет. Второй – где-то занял

уже, израсходовал – значит, посидеть, поговорить.

Вариант был второй.

– Чё, дома? Снегу насыпало, а ты не чистишь? Ждешь, когда