Наш общий друг (Книга 3 и 4)

– Почему?

– Не-ет, это дело известное!
– Райдергуд с уверенным видом покачал головой.
– Меня уж раз вытащили из воды, значит я никогда не утону. Боюсь только, как бы на том проклятом пароходе об этом не пронюхали да не отказались бы заплатить, что мне причитается. Наш брат хорошо это знает: если кого вытащили из воды, тому уж не утонуть.

Брэдли криво усмехнулся, дивясь такому невежеству, непростительному даже для школьников, и снова нагнулся над водой, таившей в себе какое-то недоброе очарование для него.

– Видать, понравилось вам!
– сказал Райдергуд.

Будто не слыша этих слов, Брэдли продолжал смотреть вниз. Странное выражение появилось у него на лице, - такое странное, что Райдергуд не мог понять, что оно значит. Это было исступленное лицо человека, сосредоточившегося на каком-то замысле. Но замысел этот мог быть направлен и против него самого и против кого-нибудь другого. Если бы он вдруг отступил назад и с разбегу бросился в воду, в таком поступке не было бы ничего противоречащего выражению его лица. Может статься, эта взбаламученная душа еще колебалась, не зная, на какое злодеяние ей решиться.

Райдергуд долго стоял, скосив на него глаза.

– Вы ведь хотели отдохнуть час-другой?
– наконец проговорил он. Но чтобы добиться ответа на свой вопрос, ему пришлось толкнуть учителя локтем.

– А? Да.

– Так, может, пойдете ляжете?

– Да. Спасибо.

Точно не проснувшись как следует, учитель последовал за Райдергудом в сторожку, и тот поставил на стол кусок солонины, полкаравая хлеба, бутылку джина и кувшин с водой. Воду в холодном, запотевшем кувшине он принес прямо с реки.

– Вот, Третий Хозяин, - сказал Райдергуд, наклонясь над столом с кувшином в руках.
– Прежде надо поплотнее поужинать, а потом уж на боковую.
– Длинные концы красного платка мотнулись у Брэдли перед глазами. Райдергуд убедился, что учитель посмотрел на них.

"Ага! Заметид!
– подумал этот достойнейший муж.
– Ну что ж! Теперь дадим тебе рассмотреть его как следует". И, приняв такое решение, Райдергуд сел по другую сторону стола, распахнул куртку и стал не спеша перевязывать платок.

Брэдли пил, ел, и. Райдергуд замечал, что, поднимая глаза от тарелки, он то и дело украдкой поглядывает на красный платок, точно проверяя и понукая свою тугую память.

– Как поужинаете, Третий Хозяин, - сказал честный человек, - так ложитесь на мою койку вон там в углу. Теперь в третьем часу светает. Я вас ранехонько разбужу.

– Будить меня не придется, - ответил Брэдли и через несколько минут, сняв только башмаки и куртку, улегся спать.

Откинувшись на спинку деревянного кресла, скрестив руки на груди, Райдергуд долго смотрел на учителя, который лежал, сжав правую руку в кулак, стиснув зубы, и, наконец, у него у самого стали слипаться глаза, и он тоже уснул, а когда проснулся, было совсем светло, и его гость уже встал и пошел к реке освежить голову.

– Не-ет, голубчик!
– пробормотал Райдергуд, глядя с порога ему вслед. На это тебе не хватит всей воды, какая есть в Темзе.

Минут через пять Брэдли собрался в путь и, как и накануне, зашагал прочь, в спокойную прибрежную даль. Райдергуд, не глядя на реку, знал, когда там плескала рыба, потому что при каждом всплеске учитель вздрагивал и оглядывался по сторонам.

"Эй, там, у шлюза! Эй!" - так с небольшими перерывами весь день. И "Эй, там, у шлюза! Эй!" - трижды за ночь. Но Брэдли все не было. Следующий день выдался душный, знойный. После полудня разразилась гроза, и когда хлынул ливень, учитель, сам как буря, ворвался в сторожку.

– Застигли их?
– крикнул Райдергуд, вскакивая из-за стола.

– Застиг.

– Где?

– Там, куда он держал путь. Его лодка простоит на берегу три дня. Я сам слышал, как он отдавал распоряжение. У меня на глазах он дождался ее и встретился с ней. Я видел ...
– Он осекся, точно у него перехватило дыхание, потом договорил: - Я сам видел вчера вечером, как они шли рядом.

– И что вы сделали?

– Ничего.

– А что собираетесь делать?

Брэдли упал на стул и рассмеялся. И вдруг у него хлынула кровь носом.

– Отчего это у вас?
– спросил Райдергуд.

– Сам не знаю. Льет без останову. Со вчерашнего вечера это уже второй... третий... нет! четвертый раз принимается. Я счет потерял. Сначала привкус крови во рту, потом чувствую ее запах, начинаю захлебываться, и вдруг - фонтаном.

С непокрытой головой он вышел под проливной дождь, опустился у берега на колени и, пригоршнями черпая воду, смыл кровь с лица. А за ним глазам Райдергуда, стоявшего в дверях сторожки, открывалась темная завеса, которая грозно надвигалась па одну сторону неба. Брэдли поднялся и подошел к нему, промокший насквозь. С его обшлагов струями лилась вода.

– Вы на выходца с того света похожи, - сказал Райдергуд.

– А вам случалось видеть выходцев с того света?
– последовал суровый вопрос.

– Я про то, что вы совсем из сил выбились.

– А что тут удивительного? Я ни минуты не отдохнул с тех пор, как ушел отсюда. Даже, кажется, не присел ни разу.

– Так пойдите лягте, - сказал Райдергуд.

– Хорошо, только дайте мне чего-нибудь утолить жажду.

На столе снова появились бутылка и кувшин, и, сильно разбавив джин водой, Брэдли выпил один за другим два стакана.

– Вы меня о чем-то спрашивали?
– сказал он.

– Нет, не спрашивал, - ответил Райдергуд.

– А я говорю, спрашивали!
– диким, отчаянным голосом крикнул Брэдли, круто повернувшись к нему.
– До того как я пошел умываться.

– А-а, тогда-то!
– сказал Райдергуд и слегка попятился от стола.
– Да, я спрашивал, что вы собираетесь делать.

– Разве в таком состоянии человек может что-нибудь решать!
– Он с яростью взмахнул дрожащими руками так, что струйки воды полились на пол с его мокрых рукавов, будто он отжал их.
– Разве тут можно составить какой-нибудь план, если я не спал столько времени!

– Да я о том же самом толкую, - ответил Райдергуд.
– Ведь было сказано: подите лягте.

– Может, и было.

– Вот то-то и оно! И еще раз повторю: ложитесь, где вчера лежали. Чем подольше да покрепче поспите, тем легче вам будет решить, что делать дальше.

Проследив взглядом за его пальцем, показывающим на деревянную койку в углу, Брэдли с трудом собрал разбегающиеся мысли и вспомнил это убогое ложе. Он сбросил с ног изношенные, стоптанные башмаки и, как был, в мокрой одежде повалился спать.