Наши на острове

– Слушай, – вдруг спрашивает один из присутствующих, – так ты что, терпила? Пострадавший?

После этих слов, произнесённых громко и уверенно, Влад смутился. Ни тем, ни другим он быть категорически не хотел и понял, что слегка заврался. Но не растерялся, а тут же строго заявил:

– Всё, конец перекура, братва, пора возвращаться на фабрику.

Ну или вот ещё случай.

Влад в ударе, весь раскрасневшийся, махая руками, рассказывает очередную небылицу:

– Так вот, мне командир танка кричит: «Влад, Влад! Видишь цель, сынок?» – Он отставляет стаканчик с кофе, скручивает из двух ладошек бинокль и демонстрирует, как следил за целью.

После демонстрации, весь напряжённый, громогласно продолжает:

– «Да, батяня, вижу». – «Тогда огонь, родимый», – закричал что было мочи генерал. «Рано, – отвечаю я ему. – Рано, батяня».

Глубоко затягивается сигаретой, не спеша выпускает дым колечками, делает глоток кофе и задумчиво говорит:

– Я ведь стрелок и наводчик был опытный. Все экипажи хотели, чтобы я работал с ними…

И тут, как гром среди ясного неба, голос какого-то молодого, интеллигентного на вид латыша в очках.

– Я дико извиняюсь, Владислав, – заявляет он и привстаёт с лавочки, подобно ученику во время урока. Поправляет очки на носу, негромко откашливается в кулак и продолжает: – Но хочу сообщить, что нестыковочка получается.

После такого заявления Влад хмурится и удивлённо приподнимает то место, где должны были быть брови.

А интеллигент в очках уверенно произносит:

– У нас в Латвии и танков-то нету.

Такое заявление и открытая наглость молодого латыша, да ещё к тому же явно интеллигента, вывели Влада из себя, и он на мгновение даже лишился дара речи. Но только на мгновение.

– Да-а-а? – удивлённо протянул Влад. – Не может быть. Ну и ладно, – махнул он рукой и тут же, забыв про танки, батяню-командира и службу в танковых войсках, начал новую историю о каком-то кровном друге, вратаре сборной Латвии по хоккею.

Словом, подобные истории не мешали продолжать Владу свою политику покорения молодых умов, ибо это был верный источник дармовых сигарет и пенсов на кофе. Поэтому, помимо рассказывания небылиц, он всевозможными способами завлекал молодёжь, делая себя в их глазах эдаким своим чуваком, с которым очень весело и прикольно. Впрочем, приколы Влада были стары, просты и наивны. Например, он наносил серу с головок от спичек на ноготь большого пальца, давал ей засохнуть и, когда всё было готово, зажигал спички об этот самый ноготь. Зажигал демонстративно, в курилке, чтобы все видели и удивлялись его мастерству. И хотя в наше время спичками никто давно не пользуется, но на людей недалёких этот фокус производил поистине неизгладимое впечатление (подобно тому как когда-то ружьё на папуасов). Ну как такому доброму волшебнику не дать сигаретку или не купить стаканчик ароматного кофе.

Особой популярностью фокус с огнём пользовался у ребят из Восточного Тимора. Всякий раз во время перекура они дружно обступали Влада, восторженно называя его не иначе как «волшебник» и «человек-огонь», искренне веря, что у того имеется божественный дар. Но сам Влад, который поначалу было обрадовался настырным тиморийцам, вскоре разочаровался в них. Фокусы они просили много и часто, а сигареты давали редко и сами в целях экономии курили одну на троих.

А теперь вернёмся к той истории, которую я хотел рассказать и которая произошла именно в тот момент его жизни, когда он после развода, краха арендного бизнеса и проблем с полицией ютился в съёмной маленькой комнатушке.

Итак, день первый.

Накануне договорившись с Владом, что приеду к нему помочь в одном деле, я в девять утра, почти не спавший после ночной смены, стоял возле его дома и интенсивно сигналил под окнами. Вдруг раздаётся звонок телефона.

Отвечаю. Там Влад орёт в трубку:

– Ты чего рассигналился? Давай поднимайся ко мне, я встречу.

Я поднялся в его апартаменты. Жил Влад на втором этаже в маленькой комнатушке, в шесть квадратных метров, которая в целях большего дохода была разделена гипсокартонной стеной на две части, вплоть до окна. Само окно также было очень аккуратно разделено тем же листом гипсокартона, а создавшиеся щели искусно заделаны макрофлексом, который не был ни обрезан, ни закрашен, а весь разбухший и пожелтевший занимал пол-окна. В итоге после таких делёжек и ремонтов Владу в реальности досталось два с половиной метра жилья, лист гипсокартона вместо стены и наглухо закупоренное окно. «Но зато за двацарик», – хвалился Влад.

Едва открылась дверь в этот курятник, как резкий и колкий запах носков, чеснока и плесени больно ударил меня по носу, заставив на секунду остановиться в проходе.

– Ну ты чего, интеллигенция недобитая? – с трамвайным юмором поинтересовался Влад и чуть ли не силком втащил меня в своё логово.

Жильё Влада имело поистине нищенский вид. Признаться честно, я никогда бы не подумал, что в Англии так могут жить работающие молодые люди. На всю гипсокартонную стену (которая не была ни окрашена, ни оклеена обоями) крупными красными буквами по-латышски было написано: «ЛАТВИЯ РУЛИТ». Видимо, когда-то в пьяном угаре патриотические гены дали о себе знать. Имелась тут маленькая, на кирпичах стоящая кровать, крохотный табурет, а подле него радиатор на колёсиках, пышущий жаром, и, насколько я понял, он-то и был источником невыносимого смрада, ибо нестираные носки кучей валялись на нём и возле него. Через всю комнату, от дверей до окна, тянулся шнур, весь завешанный постиранными вещами, которые добавляли специфический запах прелости. Поскольку в комнате отсутствовала какая-либо вентиляция, было тут невыносимо душно.

На полу валялся удлинитель на шесть штекеров, к каждому из которых был подключен электроприбор или гаджет с обязательно треснутым экраном или без половины кнопок. Всё это хозяйство искрилось, дымилось и норовило вот-вот воспламениться, а затянутые чёрным дымом выходы штекеров говорили о том, что так уже бывало, и не раз.

Влад свернул в кучу засаленную и пожелтевшую постель, поднял кровать и принялся что-то там искать. А под этой самой кроватью была абсолютно вся жизнь Влада, начиная с латышских времён и по сей день. И чего там только не хранилось: бумаги, сертификаты, дипломы и огромное количество мусора разного происхождения. Тут же две пустые баночки из-под пива, какие-то зарядки, провода, молоток, несколько маленьких гвоздиков, пустая аптечка, связка старых ключей неизвестно от чего и один большой разводной ключ.

Одежды у Влада имелось немного, и вся она тоже покоилась тут.

– Но зато переезд как легко организовать. Это вам, буржуям, надо грузовики нанимать, а я в пакетик всё собрал и через пять минут уже готов, – доказывал он преимущество своего положения.

Железный аргумент, не поспоришь.

Понаблюдав за ним ещё с пять минут, я не выдержал и наконец спросил:

– Ты чего там ищешь, Влад?

– Да отпечатанное английское водительское удостоверение, где-то валялось тут, – не глядя в мою сторону, бормочет он.

– И не боишься ты? – поинтересовался я.

– А чего бояться, здесь менты не останавливают. Типа все честные и правильные. Но ничего, мы их научим жизни, – всё так же не глядя в мою сторону, заявляет тот.

«Где-то я это уже слышал», – подумал я и вспомнил историю Виталика и его страховки.

– Ну-ну, – ответил я и, зажатый в проходе, продолжал молча стоять и наблюдать.

Ещё немного порывшись, он протянул мне какую-то бумаженцию с надписями на латышском языке и гербами и поинтересовался:

– Не надо?

– А что это? – удивлённо спрашиваю я.

– Сертификат монтажника-высотника, – гордо заявляет Влад. При этих словах он высунул голову из-под кровати и с надеждой посмотрел мне в глаза. – Только имя и фамилию надо вписать. Тебе, как другу, за чирик отдам. Ты хоть представляешь, сколько они здесь часовую берут!

– Ой, нет, Влад, спасибо. Я высоты боюсь, – начал отмахиваться я.

Он положил бумажку обратно в кучу, стёр пот с лица и деловито произнёс:

– Не нахожу. Да и ладно, поездим на еврейских (имелись там и такие). Какая разница? Ведь тут права вообще не нужны?.. Слушай, Артурик, я бы тебя угостил кофе или чаем, но ни того ни другого у меня нет. – Прозвучало это так: мол, обойдёшься.