— Я не знаю, как можно избежать крови, — пожал плечами Немиров.
— Поэтому я и утверждаю, что тебе не хватает дипломатической тонкости, — грустно улыбнулся Ленин. — Но я рад, что не ошибся в выборе лучшего из худших — по крайней мере, ты не стал рубить с плеча и физически истреблять всех потенциальных заговорщиков. Впрочем, твой метод лишь чуть лучше. Ты ведь хочешь легитимизировать репрессии?
— В каком-то смысле, да, — вынужден был согласиться Аркадий. — Но это лишь часть задачи, причём самая малая. Основная часть — это выявление как можно большего количества заговорщиков.
— Нужно было договариваться, — с сожалением изрёк Ленин.
— Вряд ли бы у меня получилось, — произнёс Немиров. — Да и поздно теперь.
— Да, — согласился Владимир Ильич. — Теперь уже слишком поздно.
Примечания:
1 — О тоталитаризме — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь?!» — вообще, это интересная штука — тоталитаризм. Изначально его придумали, чтобы как-то обозвать явление, появившееся в Италии при Муссолини, а затем в Германии при Гитлере, но потом кому-то в голову пришла генитальная идея присовокупить к этому ещё и сталинский СССР — типа, это всё одного рода явления, социализм, фашизм, нацизм — это всё плохие дяди, тотально контролирующие вверенные им общества, чтобы люди там не могли ни вздохнуть, ни пёрнуть. Идея-то, на самом деле, простая: поискать
схожие признаки, набрать их достаточное количество, после чего заклеймить какую-либо страну «угнетателем свобод», «тоталитарной цитаделью зла» и так далее. Западные демократии видели худшим проявлением тоталитаризма ущемление индивидуализма, частной собственности, дискриминацию по расовому или политическому признаку и так далее. Только вот если слегка поскоблить сами эти западные демократии, то сразу можно увидеть, что они и сами прекрасно подходят под критерии тоталитарных обществ. Например, США — как коммуниста тебя в уже в 20-е или 30-е могли неплохо так «отменить», а в 50-е и вовсе политически репрессировать, а если ты ещё и негр, то вообще вешайся. Расовая сегрегация — это то самое бревно, которое американцы до сих пор предпочитают не замечать у себя в глазу, но с готовностью ткнут пальцем в любой глаз, в котором видят угнетательскую соринку. По критерию угнетения индивидуализма и расизма США тех лет гораздо ближе к Третьему Рейху, чем может показаться. Факта политических репрессий в СССР это не отменяет, но, как бы, не надо подводить к мысли, что это вот была тёмная империя зла, где всё плохо, нет предпринимательства, чести и даже пива, а вот в США всё это есть и вообще лучший в мире страна, а в другой страна проживай… кхм-кхм. Так вот. Тоталитаризм, по большей части, верен в отношении Италии Муссолини и Германии Гитлера — там реально заглубляли контроль, а всякие конституционные права считали чем-то нехорошим и ненужным. То есть, ключевой момент — в этих странах какие-то права были, какие-то свободы имелись — их у населения отнимали «для общего блага», под радостное улюлюканье этого самого населения. В СССР же никаких прав и свобод не забирали — сравнивать можно с царскими временами. Царский режим, кстати, тоже отлично подходит под критерии тоталитаризма, ровно те, которые придумали в просвещённой Европе и чуть менее просвещённых США. И если отсчитывать со времён царя, то права и свободы в СССР только прибавлялись, становилось можно больше — уровень жизни, после устранения последствий Гражданской войны и интервенции (в том числе и с помощью НЭП), только рос, население резко пошло в плюс, и, как отметил Сталин, «жить стало лучше, жить стало веселей». Только вот в политику лезть было нельзя — это предполагалось оставить «разбирающимся дядям». Именно при Сталине начала отчётливо проявляться та самая номенклатура, которая потом переродилась и продала СССР с большим дисконтом, а не вдруг, ни с того ни с сего, при Хрущёве. Увы-увы, для свидетелей беспорочного Сталина, в том числе и при нём были заложены опорные точки для последующего развала СССР. Ну не мог Хрущёв просто взять и всё скорраптить за такой короткий срок — он был слишком тупым для такого. Но вернёмся к тоталитаризму. У меня есть любимый писатель-фантаст — Збигнев Казимир Бжезинский. В 1956 году он, вместе со своим наставникам Карлом Фридрихом, провёл «эмпирическое» сравнение тоталитарных режимов Италии, Германии и России, после чего выработал сначала шесть признаков тоталитаризма, а потом ещё два, но тема оказалась благодатной, поэтому их теперь четырнадцать. Предлагаю пробежаться по ним и проверить одну небольшую страну на соответствие с ними. 1. Наличие одной всеобъемлющей идеологии, на которой построена политическая система общества — сейчас это либо все, либо никто. Кто-то говорит, что сейчас ни у кого идеологии нет, но это неправда. В США есть неолиберализм и они ему следуют — больше там доминирующих идеологий нет. 2. Наличие единственной партии, — как правило, руководимой диктатором, — которая сливается с государственным аппаратом и тайной полицией — в США есть целых две партии, которые прямо максимально слиты с госаппаратом и тайной полицией. В принципе, под это тоже можно притянуть любую ныне существующую страну. 3. Крайне высокая роль государственного аппарата; проникновение государства практически во все сферы жизни общества — тут Бжезинского винить сложно, ведь в 1956 уже оформилась экономическая доктрина неолиберализма, подразумевавшая, что государство вообще никуда не лезет и даёт рыночку порешать, но сейчас Штаты, как государство, систематически лезут во все сферы жизни рядовых граждан, что этим рядовым гражданам очень не нравится. 4. Отсутствие плюрализма в средствах массовой информации — я бы мог рассказать здесь о «soft power», который практически полностью исключает плюрализм в СМИ, что нагляднее всего видно сейчас, но я не буду — политическая повестка у СМИ в США есть и это факт. И всегда была. 5. Жёсткая идеологическая цензура всех легальных каналов поступления информации, а также программ среднего и высшего образования. Уголовное наказание за распространение независимой информации — в период маккартизма было, а с программами образования в США история известная — даже сами американские политики высказываются, что история США — это какая-то рождественская история об отцах-основателях, а не что-то реальное. Уголовное наказание за распространение независимой информации — такого, пока что, нет, но давление на СМИ было и не раз. 6. Большая роль государственной пропаганды; манипуляция массовым сознанием — «Аборты — это коммунизм!», «Вакцинация — это коммунизм!», «Харрис — это коммунизм!», «Трамп — это коммунизм!» — не думаю, что я должен тут развёрнуто объяснять, как у них поставлена пропаганда и как сильно старая пропаганда отпечаталась в их культурном коде, что всё плохое — это коммунизм и, в принципе, всем всё понятно, хе-хе… 7. Отрицание традиций (в том числе — традиционной морали) и полное подчинение выбора средств поставленным целям (построить «новое общество») — что тут сказать-то? Повесточка ЛГБТРакамакафо+, поддерживаемая на государственном уровне, адмиралы-гомосеки, квоты на нетрадиционных субчиков — всё это прямо по Бжезинскому. 8. Массовые репрессии и террор со стороны силовых структур — при маккартизме были репрессии, а террор от силовиков — вспоминаем «Патриотический акт», пытки террористов и «террористов», тайная слежка за любыми людьми — это же почти недавно было. 9. Уничтожение индивидуальных гражданских прав и свобод — от государства в США такого прямо в массовом порядке нет, но от тоталитарного общества — сколько угодно. Жони Деппа «отменили» и ещё кучу народу, причём некоторые из них, как Жони, были вообще не при делах. 10. Централизованное планирование экономики — тут без комментариев, потому что слабо понятно, как это само по себе относится к тоталитаризму. 11. Почти всеобъемлющий контроль правящей партии над вооружёнными силами — это очень зыбкая херня, которую непонятно кто придумал. Конгресс США состоит то из республиканцев, то из демократов, но он контролирует вооружённые силы, а КМП США находится под контролем президента США, который тоже то республиканец, то демократ — значит ли это, что партия контролирует вооружённые силы США? 12. Приверженность
экспансионизму — надо ли мне рассказывать об экспансионизме США, ха-ха?! 13. Административный контроль над отправлением правосудия — недавно выяснилось, что это тоже есть, что сломало жопы и лица целому каскаду либералов — Джо Байден воскликнул: «Сынку!» и помиловал Хантера Байдена, которого, вроде как, никто даже не судил. 14. Стремление стереть все границы между государством, гражданским обществом и личностью — ну, социальная реклама в США прямо под кожу лезет со своей «У вас родился гомосек!», но вообще, этот пункт докинули на сдачу — этого не было даже у Муссолини с Гитлером, не говоря уже об СССР. Это просто либералы проецируют так свои страхи. Но к чему этот разбор? Да к тому, что США железобетонно подходит под большую часть признаков тоталитаризма, разработанных моим любимым писателем-фантастом. И вообще, если пройтись по этому списку, тоталитарной можно объявить любую страну, где есть хоть какая-то идеология и руководящая партия. Похоже, Збигнев этим списочком сильно заранее готовил почву для 12-го пункта — приверженности к экспансионизму… Моё мнение по поводу тоталитаризма — такого явления, в том смысле, в котором его подавали на западе, в том числе и через моего любимого писателя-фантаста, в природе не существовало. Даже в Третьем Рейхе и в Италии при Муссолини. Даже у Франко в Испании. И причина тому одна, но она очень веская — заманаешься соответствовать этому списку. Это же надо специально что-то делать, организовывать контроль и слежку за людьми, тогда как проще было бы их просто не трогать и они бы сами как-то прожили спокойно, потому что 99,9% населения любой страны ничего не надо, а хочется просто прожить спокойно и, если получится, достойно. И, кстати, не надо думать, что я тут такой американофоб, качу бочку только на Штаты — в этом вопросе я очень демократичен. Как говаривал генерал Даниель Джеймс-младший: «У морпехов не существует расовых проблем. Они относятся ко всем как к черным».
Глава девятнадцатая
Наш сукин сын
*9 мая 1928 года*
— Судя по всему, началось, — произнёс Дзержинский.
Надежды на то, что они не решатся, увы, не оправдались.
Подразделения 7-й механизированной дивизии уже сформировали кольцо вокруг Москвы, а к Кремлю движутся два батальона 4-го ударного полка — 1-й и 3-й.
В своё время, многие из офицеров этой дивизии, тогда ещё не существовавшей, были разагитированы лично Каменевым — естественно, что они питают к нему некоторую степень привязанности.
Льву Борисовичу нетрудно было убедить их, что произошедшая смена председателя СНК — это и есть уже состоявшийся государственный переворот, в результате которого вполне здоровый Ленин отстранён от власти и изолирован в Горках. То есть, происходящее сейчас — это, в понимании красноармейцев, борьба с контрреволюцией.
«Старые большевики» возглавляются триумвиратом Каменева, Зиновьева и Антонова-Овсеенко. Последний — это самый непонятный лидер мятежников.
Если со Львом Каменевым, Григорием Зиновьевым, Евгением Преображенским, Михаилом Томским, в принципе, всё понятно — они могли потерять всё, то вот Владимир Антонов-Овсеенко, относительно недавно отученный в Казанском бронеавтомобильном училище, от реформы, вроде бы, не терял ничего. Но он поддался уговорам и повёл вверенную ему дивизию на Москву…
Антонов-Овсеенко в его памяти не вызывал никаких ассоциаций, он узнал о таковом уже здесь — он отучился во Владимирском пехотном училище, тогда ещё Санкт-Петербургском пехотном юнкерском училище, в 1904 году.
Во время Русско-японской войны дезертировал и перешёл на нелегальное положение, после чего вновь возник в Варшаве, где в 1905 году поднял на восстание два пехотных полка и одну артиллерийскую бригаду, но там его арестовали и посадили в варшавскую тюрьму. Его ждал столыпинский военно-полевой суд, но он бежал и скрылся в Австро-Венгрии. Потом он поехал в Санкт-Петербург, его поймали в Кронштадте, но не расстреляли, так как он представился другой фамилией. В итоге оказался во Франции.
В Россию он вернулся в 1917 году, после Февраля, в составе «межрайонцев». То есть, большевик из него сильно так себе и это было видно изначально…
«В итоге имеем: первое военное образование получил в начале века, реального боевого опыта не имеет, но с подачи Каменева получил современное военное образование в Казани», — мысленно подытожил Аркадий. — «У него есть целая дивизия, которая ещё не знает, что уже попала в окружение».
Он считал весьма высокой вероятность того, что Каменев договорился с Антоновым-Овсеенко лично, пообещав какие-то головокружительные преференции в случае успеха предприятия.
ОГПУ не всесильно, подробности договорённостей верхушки заговора неизвестны, но известно, что весь этот заговор — это акт отчаяния. Если Каменев имеет какие-то шансы сохранить должность председателя Всесоюзного ЦИК по итогам выборов, то вот остальные…
Феликс положил трубку.
— Всё, они проходят через Спасскую башню, — сказал он.
И ровно в этот момент началась стрельба.
Заговорщики договорились с генерал-лейтенантом Жигарёвым, командующим городскими силами НКВД — их пустили в город якобы для усиления охраны Кремля. Они проникли очень глубоко, ведь у них везде были очень правильные знакомства.
Двум батальонам при десяти броневиках не чинили препятствий, они шли спокойно, как к себе домой, с твёрдой уверенностью, что всё идёт по плану.
В окно кабинета Немирова «постучали» бронебойные пули. Снайпер на стене, но жить ему осталось недолго. Экспериментальное стекло блестяще прошло испытание — внутрь не проникла ни одна пуля.
Дзержинский воспринял это спокойно, так как точно знал, что это произойдёт — идея в том, чтобы напугать Немирова, который должен покинуть кабинет и напороться на Митрофана Русакова.
Увы, но его верный секретарь оказался не таким уж и верным, поэтому сейчас сидит в застенках Лубянки. В этом и была основная проблема аппаратных междоусобиц — предателем может оказаться любой.
Русаков попался на попытке пронести оружие для себя и пары ребят из сталинского секретариата — ребята тоже на Лубянке.
Единственным человеком, у которого не было «кротов» в ведомстве, что не очень-то удивительно, оказался Дзержинский. Он очень хорошо проверяет своих подчинённых на предмет любой, даже совсем незначительной, уязвимости.
Заговорщики тоже кое-что умели в сфере разведки, поэтому прекрасно осведомлены о главных угрозах их плану. И у этих угроз есть фамилии: Немиров, Сталин и Дзержинский. Это тоже своеобразный триумвират «лоялистов».
Без Дзержинского, успешно превратившего ОГПУ в передовую разведывательную и контрразведывательную службу, всё это было бы попросту невозможно. Аркадий бы уже давно был мёртв, не будь Феликса.
Это совершенно иная плоскость жизнедеятельности, почти чуждая Немирову, но очень близкая Дзержинскому. Если Аркадий в ней пусть и плавает, но очень мелко, то вот Феликс — это местная глубоководная рыба.
По ударникам, начавшим штурм Кремля, уже открыли огонь расчёты, вооружённые новейшими едиными пулемётами ПД-25. Они были замаскированы в зданиях и начали стрелять по сигналу.
Из замаскированных укрытий выехали броневики НН-2, а также два танка Т-10М. Броневики до этого прятали в кремлёвских гаражах, а танки стояли на Красной площади, якобы как выставочные экспонаты.
Вероятно, ударники стреляют по танкам из противотанковых винтовок калибра 12,7 миллиметров, но всё это тщетно.