Наши уже не придут 4

— Я понимаю, — вздохнул Аркадий. — У меня таких документов десятки…

— Вчера в обед приходил Киров — он выразил беспокойство о твоей нервной стабильности, — сказал Владимир Ильич. — Можешь предположить, что заставило его так думать?

— Возможно, ему показались чрезмерными меры безопасности, — пожал плечами Аркадий. — А ещё он боится чего-то — я это почувствовал во время одной из наших бесед.

Формат общения с другими функционерами он старался сохранять прежним, к нему ведь уже привыкли, но заговор Каменева что-то изменил в его взаимоотношениях со всеми. Наконец-то партийцы заметили, что они-то работают как обычно, а Немиров трудится на каком-то своём уровне, огороженном невидимой, но непробиваемой стеной. Они поняли, что есть Немиров и есть все остальные.

Очевидная причина беспокойства Кирова — Аркадий, в контексте контрреволюционной угрозы, увеличил боевое охранение ключевых функционеров партии и правительства. Теперь нельзя праздно шататься по Москве или посещать какие-то развлекательные заведения, ведь все боятся, что начальству обязательно доложат и будут какие-то последствия…

А вот Ленин хорошо знает Аркадия, поэтому и сказал так спокойно о Кирове — он небезосновательно полагает, что Немиров не изменит своего отношения к Сергею Мироновичу и не будет ничего предпринимать в его отношении. Сталин бы взял Кирова на карандаш, Дзержинский бы тоже пересмотрел свой взгляд в его отношении, но не Немиров. Аркадию просто плевать, что остальные думают о нём. Он не выше этого — ему просто всё равно.

И если он думает о репутационных последствиях каких-либо действий, то только в контексте их влияния на его дела, а не в контексте личностных взаимоотношений.

— А теперь я хочу поговорить с тобой откровенно, Аркаша, — произнёс вдруг Ленин. — Мне недолго осталось, я материалист до мозга костей, но мне хочется получить ответы на некоторые беспокоящие меня вопросы.

— Какого рода вопросы? — уточнил Немиров.

— Сядь, — указал Владимир Ильич на кресло. — Настоишься ещё.

Аркадий сел в кресло для посетителей и посмотрел на Ленина ничего не выражающим взглядом. Ему казалось, что он понял, о чём будет их разговор.

— Это какие-то экстрасенсорные способности? — спросил Владимир Ильич, чуть поудобнее устроившись в своём кресле.

С контролем собственного тела у него уже получше, чем раньше — по рекомендации Аркадия, во Втором Московском государственном медицинском институте был разработан специальный механический тренажёр для реабилитации постинсультных пациентов. Один такой стоит в соседнем помещении и целая команда медицинских специалистов ежедневно приезжает на эту дачу и проводит реабилитационные процедуры. Спустя месяц занятий, Ленин вернул частичный контроль над левой ногой, а чуть больше недели назад появились первые успехи с левой рукой.

В строй он уже не вернётся, повреждения слишком сильны, но качество жизни его сильно улучшится.

— Нет, — покачал головой Аркадий.

— Тогда что? — нахмурил брови Ленин.

— Я могу рассчитывать на полную конфиденциальность? — уточнил Немиров.

Владимир Ильич раскрыт перед ним полностью — он доверил ему свою главную задачу, поставил его на высшую должность, поэтому если не доверять ему, то тогда кому вообще?

— Можешь, — пообещал Ленин.

— Я полагаю, это что-то вроде перемещения между параллельными мирами, — произнёс Аркадий. — Я не знаю, почему это произошло, как это произошло, но так уж получилось, что я очнулся в деревне Мамоновке и почти сразу понял, что это больше не я…

— Параллельные миры? — недоуменно спросил Ленин.

— Это будет объяснить очень тяжело… — вздохнул Аркадий. — Скажем так, в своём мире я прожил полноценную жизнь, ну, если это можно так назвать, а затем погиб. После этого я очнулся в этом мире. Этот мир будто бы мой родной, но на сто сорок три года раньше. Погиб я в 2053 году, а в себя пришёл в 1910 году…

Далее он вкратце описал основные вехи давно прожитой жизни, а также обстоятельства своей гибели.

— … термоядерное оружие? — переспросил Ленин.

— Оружие массового поражения, — произнёс Аркадий. — Подобное оружие будет создано — это уже неизбежно, поэтому моя задача состоит в замедлении этого процесса, а также в ускорении разработки нашего оружия. Некоторые детали есть в папке проекта «Стекло».

— И насколько оно сокрушительно? — спросил Владимир Ильич.

Он был поражён услышанным и смотрел на Аркадия с выражением почти детского удивления на лице.

— Танк Т-90М, в котором я находился во время ядерного удара, весил сорок семь тонн, — произнёс Немиров. — Этот танк отшвырнуло на несколько десятков метров, как футбольный мяч, попутно перевернув его несколько раз. Но это была относительно маломощная ядерная ракета — раньше были образцы гораздо мощнее…

— Трудно поверить в подобное, — признался Ленин.

— А я испытал это на себе — мне повредило ударом, скорее всего, об прицел наводчика или казённую часть орудия, что-то жизненно важное, поэтому я с боевым товарищем, старшим лейтенантом Клевцовым, дошёл до реки. Там я закурил впервые за десяток лет, после чего умер. А дальше началось всё это…

— А «Проклятый и забытый»? — спросил Владимир Ильич.

— Персонаж Олега вымышлен, но реальный прототип города — Москва будущего, — ответил Аркадий. — Кое-что пришлось упростить, но обстоятельства быта ровно такие же, какие я видел в своей жизни. Так что, вы читали не фантастическую антиутопию, а дотошное описание реального положения вещей в Российской Федерации образца 2051 года…

— С ума сойти… — прошептал Ленин, который начал осмысливать услышанное.

— Но лучше не надо, — усмехнулся Аркадий.

— И война?.. — начал Владимир Ильич.

— Да, — кивнул Аркадий.

— Какой же кошмар… — Ленин откинул голову на затыльник кресла. — Так вот каков рецепт твоей целеустремлённости. Ты не предполагаешь — ты знаешь…

— Я изменил очень многое, — вздохнул Аркадий. — Всё должно было происходить гораздо хуже. Гораздо. Гражданская война, которую я не смог предотвратить, должна была идти до двадцать второго года и унести жизни десятка миллионов. По моим прикидочным оценкам, я сумел сократить общие людские и материальные потери на 85–90%. Должно было быть восстание левых эсеров, после провала которого в вас должна была стрелять Фанни Каплан — она сейчас во Франции, но уже давно должна была быть расстреляна после частично успешного покушения. Из-за тяжёлого ранения вы должны были дожить только до двадцать четвёртого года, но, как видите, мы всё ещё разговариваем.

— Вот за это спасибо, — улыбнулся Ленин. — Заставил старика работать сверх отведённого аж целых четыре года…

— А если не вас, то кого? — улыбнулся Аркадий в ответ. — Впереди война, очень большая и жестокая.

— То есть, это не прогноз? — напрягся Ленин.

— К сожалению, нет, — покачал головой Аркадий. — Длилась она шесть лет и обошлась человечеству минимум в семьдесят один миллион жизней. Из них двадцать шесть с половиной миллионов — потери СССР. И мы не в силах её остановить. Даже если капитулируем прямо сейчас, это ничего не изменит. Европе нужны новые жизненные пространства… которые сейчас занимаем мы.

— А кто был нашим противником? Антанта? — уточнил Ленин.

— Это был Третий Рейх — то, во что скоро превратится Германия, — вновь покачал головой Аркадий. — Адольф Гитлер уже вполне успешно рвётся к власти, поэтому можно сказать, что частично этот сценарий исполняется.

— И ты не будешь ему мешать, потому что тебе выгоднее иметь дело с тем, кого знаешь, чем с неизвестным? — верно всё понял Ленин.

— Да, — подтвердил Аркадий. — У него есть ряд недостатков, которые неизбежно обрекают его на поражение. В этот раз всё будет иначе. Мы вступим в эту войну совершенно другими. Подготовленными, высокотехнологичными и принципиально непобедимыми. Я работаю над этим уже десять лет…