Наши уже не придут 4
Шрифт:
У себя в кабинете Столыпин связался с Гуггьяри по телефону и узнал, что тот готов его принять сейчас же.
— Господин президент, — вошёл Пётр в кабинет президента.
По дороге произошла задержка из-за стада коров, перегоняемого на мясной рынок через весь город, поэтому Хосе пришлось ждать.
— Здравствуйте, господин Столыпин, — кивнул президент. — Присаживайтесь.
Пётр сел в предложенное кресло и уставился на что-то ожидающего Гуггьяри.
— Вы уже знаете, — произнёс Столыпин.
— Да, знаю, — не стал отрицать Хосе Патрисио. — Дело приняло
— Закончили с перечислением очевидных фактов? — поморщился Пётр Аркадьевич.
Сейчас он жалел, что не увёл своих солдат во Францию, пусть не всех, но хоть кого-то. Но он поверил в ложную надежду, данную англичанами…
— Как вы знаете, вся страна хочет воевать за Гран-Чако, — произнёс президент. — А вот я не хочу.
— Ещё два очевидных факта, — Столыпин начал раздражаться.
Настроение у него было паршивым, по очевидной причине.
— Я предлагаю вам поучаствовать в этой войне на нашей стороне, — сказал Хосе. — Точнее, если совсем откровенно, то вместо парагвайской армии. Если ваши солдаты могут показать хотя бы половину доблести царских солдат, бившихся против германцев на Восточном фронте, вы легко разобьёте боливийцев.
— А что мы получим взамен? — спросил Пётр.
— Мы возьмём на себя финансирование и снабжение вашей армии, — ответил президент Гуггьяри. — Да, наше финансовое положение далеко от благополучного, но у нас нет выбора.
И, действительно, выбора не было ни у Гуггьяри, ни у Столыпина. Война начнётся в любом случае, ведь деньги уже вложены, а если РОА не будет в ней участвовать, то тем самым просто прекратит своё существование.
— Нам нужно обсудить условия, — произнёс Столыпин.
— Условие одно и оно простое — вы воюете за наших солдат, а мы вас содержим, — ответил на это президент.
— Нет, на таких условиях я работать не могу, — покачал головой Пётр. — Мне нужна конкретика — сколько времени, какие гарантии и так далее.
— Я думал, это подразумевается само собой… — развёл руками Хосе. — Конечно же, будет договор. Вы даёте своё принципиальное согласие на эту работу?
Ему очень не хотелось делать это.
— Да, — произнёс Столыпин.
Глава двадцать пятая
Горизонт планирования
*3 марта 1930 года*
В кабинет Немирова степенно вошли люди, которые были не местными просто по определению.
Это немецкая делегация, прибывшая из Штайнфуртского вагоностроительного завода, который запланировано полностью перевезти в Тебриз в течение следующих пяти лет.
Сам же город Тебриз расширяют на четыре новых района, в которых поселятся рабочие завода.
Тяжёлая промышленность никогда не была сильной стороной Восточной Пруссии, но в Пятилетку Германскую ССР включать не стали по другой причине — она опасно близко к будущему Третьему Рейху. Зато лёгкой и
средней промышленности, которую оперативно эвакуировать будет гораздо легче, поставили в больших количествах.— Здравствуйте, товарищ Немиров, — приветствовал Аркадия Отто Райнгардт, глава профсоюза рабочих вагоностроительного завода.
— Здравствуйте, — пожал он ему руку.
— Вы занятой человек, поэтому мы не будем отнимать ваше время напрасно и сразу перейдём к делу, — произнёс Отто. — Ханс!
Из толпы делегатов вышел здоровенный мужик лет сорока, имеющий весьма грозный вид. Он снял с плеча армейский каркасный рюкзак образца 1928 года и вытащил из него металлический макет паровоза G 8.1.
— Это наш подарок товарищу председателю, — сказал Райнгардт. — Изготовлен рабочими нашего вагоностроительного завода из чистой стали.
Сильный немецкий акцент был слышен в каждом слове, но вот говорил он грамотно, что свидетельствует об очень прилежном изучении языка.
— Благодарю вас, — улыбнулся Аркадий. — Мы выставим его в Оружейной палате. И, кстати, можете говорить по-немецки.
— Могу? Спасибо, товарищ, — улыбнулся в ответ глава профсоюза. — Мы пришли не только подарить этот стальной макет, но и просить, товарищ Немиров.
— О чём же? — поинтересовался Аркадий.
— Как вы хорошо знаете, Германская ССР сейчас переживает небывалый экономический рост, — начал Отто. — Тогда как в другой Германии и в другой Польше всё не так радостно.
— Знаю, — подтвердил Немиров.
— И нам не должно быть дела до того, что у соседей, — продолжил немец. — И не было бы никакого дела, но соседи начали переезжать к нам и красть нашу работу. Да, вы сделали очень много, чтобы каждый мог найти себе работу, но едет слишком много соседей…
О проблеме Аркадию уже известно, ведь жалобы поступают сотнями — немцам сильно не нравится то, что другие немцы и поляки, оставшиеся без работы, проходят через таможенный контроль ОГПУ, оформляют документы и устраиваются на работу на местные предприятия.
— Я уже уведомлен об этой проблеме, — кивнул Аркадий. — Ею занимаются профильные органы — в ближайшие несколько месяцев она будет решена.
— Ханс Вентцель, — представился здоровяк. — А что именно вы собираетесь предпринять?
Одет он в синий костюм с белой рубашкой — видно, что это не повседневная его одежда, а что-то для очень особенных случаев. Таких, как свадьба, похороны или визит к председателю СНК в формате «ходока».
Немцы, к слову, сильно удивляются тому, что вообще можно вот так взять и напроситься на встречу с де-факто верховным руководителем страны. Для них это что-то вроде визита к кайзеру — им в это просто очень сложно поверить.
Впрочем, профсоюзники получили разрешение на визит у Совета рабочих и крестьянских депутатов Германской ССР, а не просто вдруг захотели и пришли. Для «просто вдруг» есть огромная очередь «ходоков», которых тщательно проверяет ОГПУ, что отсеивает практически всех — не потому, что они какие-то неблагонадёжные, а потому что решение большей части проблем находится на нижестоящих инстанциях.