Наследие Санторо

За кисейным пологом сквозь тонкую преграду стоял Занзас. Так жутко от его взгляда ей не было никогда. Нечитаемые эмоции в глазах, в которых слилась ночь с терпким вином, снизу вверх он прошёлся по ней, как будто потоптался ногами, и двинулся вперёд. Отчего Лина даже инстинктивно отступила назад, но опомнилась, и сжала саблю сильнее.

— В чём дело? — возмущённо запищал клиент.

— Пошёл вон, — отчеканил Занзас, даже несмотря на него. Всё его внимание было приковано к танцовщице, что так же следила за ним.

— Но…

— Вон! — Скариани рявкнул с такой силой, что мужичок подскочил без лишних объяснений, а стоило увидеть эмблему Варии на форменной куртке, запинаясь, принялся распинаться в извинениях и попятился назад.

Занзас обошёл Санторо, присматриваясь как к приглянувшейся добыче и самодовольно хмыкнул. Когда объект скрылся, Аделина про себя выругалась благим матом и громко сглотнула, что могло быть расценено как страх.

Она обернулась, не в силах терпеть давления, когда Занзас находился за её спиной. Скариани же разместился в уже нагретом кресле, расслабленно откинувшись, закинув ногу на ногу и скучающе подперев щёку ладонью.

— Что застыла? Заканчивай.

— Я не думаю, что тебе понравится финальная часть этого танца, — Лина удивилась, откуда вообще в ней нашлась дерзость ответить подобным образом.

— Тебе заплатили за то, чтобы ты чесала пятками, а не языком. — Сколько яда было в этих словах, будто словом можно было отравить.

Аделина взмахнула саблей и, сделав глубокий вдох и выдох, продолжила танец, при этом не разрывая зрительного контакта. Она не понимала, в чём подвох. Занзас её явно узнал, сомнений быть не может. Но он не спешил свернуть ей шею, вероятно, решив совместить приятное с полезным. Не мог же он простить ей всё? Нет, один его взгляд говорил, насколько он хотел сейчас переломать ей ноги, на которых она юрко скакала по комнате,

и руки, играющие с саблей. Как хотел выдавить ей наглые глаза за то, что просто смела смотреть на него.

Аделина не была бы Аделиной, если бы не бросила смерти вызов. Подойдя ближе, Санторо прогнулась в спине, практически упав макушкой на мужские колени. И резко выпрямившись, взмахнула саблей, чьё лезвие легонько скользнуло по рубашке, оставив разрез. Скариани дёрнулся вверх, схватившись за небольшой кровоподтёк, не ожидая, что оружие окажется настоящим.

— Упс. Кажется, мне досталась не бутафория, — невинно пожала плечами Аделина и приставила саблю тупой стороной на бок.

— И всё-таки ты пришла туда, где самое место такому мусору как ты, — Скариани откинулся обратно на кресло, демонстрируя, что не поведётся так быстро на столь дешёвую провокацию.

— Я здесь не работаю, я здесь по работе. А это вещи разные. И ты только что помешал моей миссии.

Санторо замахнулась саблей, что вонзилась в стену над головой босса Варии, а сама упала к нему на колени, прогнувшись, прижимаясь спиной к груди, пристроив голову на плече.

— Ну конечно, миссии быть оттраханной убожеством, достойным тебя.

Лину больше не ранили слова, которые раньше бы вызвали боль и ярость. Извиваясь под такт музыки на коленях Занзаса, она прижалась нарочито ближе, так что Скариани уперся подбородком в красную гриву и нервно сглотнул. Проклятая женщина тёрлась о его пах и слазить сама не собиралась. Он схватил её за шкирку и отпихнул от себя к ногам.

Но, даже стерпев такое пренебрежение, Лина поднялась волнообразной дугой под музыкальную развязку.

— Моей миссией было обезглавить этот мусор, или как минимум перерезать глотку.

Музыка стихла. Но тишина продлилась недолго. Ведь комнату поглотил истеричный взрывной хохот, Скариани залился смехом, едва сдерживая себя, даже глаза закрыл — так потешило его абсурдное заявление Санторо. Стоя с гордо выпрямленной спиной и поднятой головой Аделина стерпела и это. Покорно ждала, когда Занзас успокоится. Вот только это успокоение принесло дуло пистолета, направленное на неё.

— Что же, сделаю тебе скидку за танец и неплохой анекдот, убью тебя чуть менее болезненно, чем собирался.

Вскинув бровями и тут же удивлённо нахмурившись, Аделина уперла руки в бока, спокойно направившись в сторону босса так, словно пистолет не представлял для неё никакой угрозы.

— Я знала, что так будет. В конце концов, я это даже заслужила. Но проблема в том, что я не умру. Ты не убьёшь меня. А если убьёшь, то, значит, подтвердишь, что моё существование задевает тебя, а значит, я тебе не безразлична.

— Заткнись. — Занзас снял пистолет с предохранителя.

— Франческо был прав, — протянула Аделина, нарочито выделяя имя убитого брата, показывая, что её обиды тоже живы. — Из-за своего дешёвого самолюбия и тщеславия ты хотел с помощью найденного наследия доказать Вонголе, что ты лучше Савады. «Посмотрите-ка, Савада просрал наследие, из-за него вырезали семью Санторо, а я такой молодец, нашёл его. Я достойнее него быть боссом Вонголы». — Эмоционально жестикулируя и строя грозные рожицы, передразнила Санторо.

— Заткнись! — шрамы дёрнулись на лице Скариани в предупреждающем порыве, как и дрогнул завибрировавший голос. Занзас подскочил, двинувшись на резко отступившую Санторо. — Ты выросшая на горошине блядская принцесска, будто можешь что-то в этом смыслить! Мне, как последнему идиоту, внушали, что я родной сын Тиметео! Что я стану десятым боссом Вонголы! Я рос на этой лжи! Тебе не понять, что значит быть выращенным на лжи, когда вся твоя жизнь за одну гребанную минуту превращается в фальшивку!

Не это ожидала услышать Аделина. Вздрагивая от каждого слова, она едва не споткнулась под таким резким натиском. Ещё чуть-чуть, и она бы упала на тяжёлые занавеси, но Скариани остановился. Они стояли друг перед другом — он, вперив в неё самый ненавистный взгляд, сжимая пистолет, но ещё не наставив. И она, потупив взгляд. Теперь она поняла, за что он так ненавидел её и пытался втоптать в грязь — она была законной наследницей в отличие от него. И ей ничего не нужно было от этого «наследственного» титула.

— Так вот что тебя глодало все эти годы? Детские обиды? Из-за них весь сыр-бор? — Аделина нашла в себе силы взглянуть на Скариани, чьё лицо исполосовали шрамы. — А что тогда мне говорить? Для моего отца я была всего лишь инструментом к наследию, хранилищем гребанного антидота от яда. Мешком, в котором он держал часть «пресловутых сокровищ». Мне теперь всю жизнь беситься и орать на каждом углу о несправедливости?

— Не смей меня сравнивать с собой, жалкий мусор. — Занзас схватил её за копну на макушке, запрокинув с такой силой, что в глаза Лины ударили искры. Но стерпев боль, она процедила сквозь зубы: