Наследие
Шрифт:
Он осторожно высвободил одну руку и мягко провел ладонью по ее волосам.
— Я все помню, Амели. У меня нет никого дороже вас… Но я не могу отказаться от себя самого. От своего будущего… И ради вас тоже. Особенно ради вас. И потом, меня не так легко убить. И сделать чьим-то орудием тоже непросто. Я буду осторожен, Амели. Обещаю.
— И в суждениях?
— Особенно в суждениях.
Она печально улыбнулась и склонила голову ему на грудь…
*
…Пятьдесят лет его жизни были отданы служению Ордену. Но теперь… Он сопротивлялся этому знанию, сколько мог, но деваться было некуда — мантия Гроссмейстера становилась слишком тяжелой.
Лафонтен понимал, что не останется молодым и сильным вечно. Три года назад, вернувшись к работе после болезни, он уже знал, что это ненадолго. Но так не хотелось оставлять незаконченные дела!
И вот теперь он начал склоняться к мысли, что управился со всем, с чем мог, и пора бы подумать об отдыхе. Увы, человек предполагает… Сообщение Службы безопасности о возможной утечке информации из Центральной Базы заставило его вновь пересмотреть планы.
Он посмотрел на лист бумаги с расписанием встреч. Докурил сигарету и отставил в сторону пепельницу. Глянул на часы, потом придвинул к себе папку с финансовыми отчетами. До назначенного визита шефа Службы безопасности он как раз успеет просмотреть последние сводки с биржи…
Арнод Молери всегда был пунктуален, и точно в одиннадцать часов Дана сообщила о его приходе.
— Итак, — произнес Лафонтен, дождавшись, пока Молери сядет в кресло напротив и развернет кожаную папку с бумагами, — на прошлой неделе вы предполагали наличие утечки информации… Факты подтвердились?
— Напрямую — нет. Но косвенных подтверждений достаточно… Здесь, — Молери достал из папки один лист, — статистика запросов данных из Центральной Базы. Цветом выделены запросы, по которым нет подтверждения.
Лафонтен взял бумагу, пробежал глазами текст и ряды цифр и символов:
— Четырнадцать неподтвержденных запросов?!
— Именно так. Мои люди опросили всех агентов, от чьего имени запрашивались эти сведения. Никто из них ничего об этом не знает.
Лафонтен медленно откинулся на спинку кресла и нервно постучал пальцами по подлокотнику.
— Какой уровень секретности?
— Высший. Это кто-то из Региональных Координаторов.
— Возможно, даже из сменного состава Трибунала, — задумчиво произнес Лафонтен. — Что ж… Гласное расследование проводить нельзя. Месье Молери, передайте все собранные сведения начальнику спецгруппы. Ваши люди больше не должны вмешиваться в это дело.
— Будет исполнено. Но сведений очень мало.
— Охотно верю, иначе мы уже знали бы, о ком идет речь. Еще что-нибудь?
— Нет — кроме обычных доносов агентов друг на друга.
— Мда? И кто сегодня чемпион?
На лице Молери промелькнула тень улыбки. Было, было такое развлечение у сотрудников Службы безопасности — сбор статистики, на кого из Наблюдателей в какой период больше сочинят доносов. Даже ставки, случалось, делали, но это уж совсем шепотом… Руководство, впрочем, не запрещало. На такой работе нужно иногда выпускать пар.
— Лидер бессменный и непробиваемый — Джозеф Доусон. При его репутации найти настоящий компромат задача непосильная, но азарт не угасает.
— Но он не единственный объект внимания, полагаю?
— Разумеется. Здесь… — Молери перестал улыбаться и извлек из папки еще несколько листов, — краткий отчет о результатах проверки всех полученных сигналов.
— Хорошо. Вы свободны.
Оставшись в одиночестве, он еще некоторое время изучал оставленный Молери документ со статистикой запросов к Базе. Сомнений не было: некто, организуя поиск информации обходными путями, тем самым рассчитывает скрыть настоящую цель запросов. Но закономерности проследить все-таки
можно.Ему так хотелось, чтобы подозрения на новую информационную атаку не подтвердились. Увы, век высоких технологий имеет свои недостатки…
========== Глава 2 ==========
Срочных дел сегодня больше не предвиделось, и можно было еще немного отвлечься.
Сев в машину и дождавшись, пока охранник закроет дверцу и сам сядет на переднее сиденье, Лафонтен приказал:
— На кладбище.
Инструкций водителю не требовалось.
Дорога снова показалась слишком короткой. На кладбище было очень тихо и безлюдно, что к лучшему. Телохранители (неважно, кого именно из них он брал с собой) только головами качали, слыша приказ ждать на автостоянке, хотя и не спорили. Вот на кой, спрашивается, нужен телохранитель, если его можно просто оставлять в машине?
Но приказы Верховного Координатора не обсуждают, даже те, которые кажутся странными. Он и сам не смог бы сказать, почему так уверен, что здесь охрана ему не нужна. Но уверенность эта не обманула его ни разу.
К последнему в ряду схожих надгробий из темного мрамора он подошел один. Долго стоял молча, глядя на имя и цифры на камне…
*
…Четыре года он проработал с Верчезе в качестве аналитика. Конечно, случалось всякое; порой, чтобы разобраться в обстоятельствах какого-нибудь происшествия, приходилось и выезжать на место событий. Но особых дел — таких, где итогом разбирательства становилась ликвидация агента — Верчезе ему не поручал. И никак не давал понять, оберегает его намеренно от нежелательных потрясений или просто считает, что еще не время.
А потом время пришло.
Папку с личным делом полевого агента Хосе Веласко Верчезе принес ему сам. Повздыхал, в бездумной привычке побарабанил пальцами по столу, ожидая. Когда Лафонтен перелистал бумаги, сказал:
— Дело скверное, Антуан. Не знаю, что там случилось, но эта Лаура… Даже среди Бессмертных такие стервы встречаются не на каждом шагу. И она уже поняла, какой источник информации нашла в лице этого остолопа. Времени терять нельзя… Из молодняка я никого на такое дело посылать не хочу, а из старших агентов свободных сейчас нет. Пойдешь?
— Пойду, — спокойно отозвался Лафонтен.
— Я ожидал, что ты откажешься.
— Но ведь кому-то надо…
Он справился и с особым делом. После разведшколы и военного шпионажа это было детской задачей.
Только сейчас не шла война. И потому, подняв оружие на человека, которого не считал своим врагом, Лафонтен впервые почувствовал себя палачом.
*
…Он возвращался в Париж из Мадрида под впечатлением от своего боевого крещения. Снова и снова всплывал давний, но накрепко въевшийся в память разговор с женой. Нет, Амели ошибалась, полагая, что он не понимает, о чем она говорит. Он понимал… Но нужно было пережить и прочувствовать вот это, чтобы понять, насколько она была права. Он и сейчас ни о чем не жалел и не сомневался в сделанном выборе. Но не ожидал, что будет так больно.
А был и еще разговор, не столь давний и не с Амели. И явственным эхом звучали слова, тоже понятные и правдивые.
— Не делай глупых ошибок, о которых придется ох как пожалеть! Не пытайся судить человека, — говорил ему Верчезе накануне отъезда. — Это под силу разве что Господу Богу. Для смертного же занятие пустое и жестокое. Оценивай ситуацию. Ты не наказываешь, ты защищаешь тех, кто в опасности из-за выходок этого сопляка… Речь не о справедливости, речь о выживании.
— Я понимаю, — с досадой отзывался он. — Марко, к чему повторяться? Я все это очень хорошо знаю.