Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Я не бросал тебя.
– Но хотел.
– Но не сделал этого.
– А ведь собирался…
– Хватит, – не выдержал он. – Идём в Кваден, пока не поздно.
– Сам иди. А я иду на запад.
Эспин смерил меня недовольным взглядом и спросил:
– И ты не отступишься от своего?
– Ни за что в жизни.
– Даже если нам будет в сто крат тяжелее?
– Даже так.
– Даже если мне придётся ещё раз тонуть, но уже без шанса спастись?
Я молчала – не знала, что ответить. Вчера я сильно испугалась, когда поняла, что Эспин замерзает. Я и сейчас не была уверена, что
Решение далось не просто, но я так и не успела озвучить его, ведь откуда-то сверху раздался знакомый бас:
– Ну, сколько мне вас ждать? Идите быстрее, пока носатые не сбежали!
– Брум? – не поверила я своим ушам и задрала голову, чтобы увидеть на скале белый комочек меха, но всё было тщетно.
– Брум, а кого ты ожидала? – тут же огрызнулся голос свысока. – Хватит уже препираться, идите на запад, пока вас опять не смыло волной.
Хухморчика я так и не увидела, мне лишь показалось, что по скалам заскользило какое-то серое пятно. Правда вскоре к этому пятну подлетела чайка, и я поняла, что сейчас случится непоправимое.
– А ну, пошла отсюда, пернатая крыса!
После этого грозного возгласа чайка как-то нервно дёрнулась в сторону, а потом поспешила улететь и не связываться с грозным хухморчиком. А я уловила звук осыпающихся камней: видимо Брум умудрился отколупнуть от скалы кусочек и запустил его в птицу. Да, за такого боевого малютку волноваться не стоит, он не пропадёт.
Больше часа мы с Эспином шли вдоль разрастающегося берега, прежде чем покинули ненавистный непропуск. Мне даже хотелось расплакаться от счастья, когда я увидела заваленный водорослями, ракушками и обломками деревьев пляж.
Он плавно поднимался к холму со снежными проплешинами меж вечно зелёной хвои кустарников и желтизны осенних деревьев. И около этого холма паслись наши рыжие холхуты.
Выходит, они всё же умеют плавать. Наверное, шли по затопленному берегу, по макушку в воде. Только свои носы-щупальца высунули наружу, так и дышали. И холодная вода, выходит, им не помеха, с такой-то шерстью.
Какое счастье, что они живы, а то я уже начинала подумывать, какими словами оправдываться перед их хозяином, если нам доведётся с ним встретиться в Квадене.
Выбежав на пляж, первым делом я заметила рюкзаки с нашими вещами, что валялись отвязанными возле ручейка, бежавшего от подножия скалы к морю. Как безумный, Эспин начал развязывать тюки и ворошить их содержимое. Спальный мешок из оленьей шкуры, палатка, запасной комплект одежды, ружьё, коробка с патронами, спички, бумажные упаковки с галетами, карта – всё вымокло. Как хорошо, что наши документы и чековая книжка лежали в кожаном портмоне на молнии и совсем не пострадали.
Из продуктов только консервные банки, упакованные в фольгу шоколад и чай остались невредимы. Крупы с сушёными овощами и грибами пропали. Концентрированные мясные кубики размокли и стали сырыми шницелями, просоленными морской водой, вперемешку с кусками упаковочной бумаги.
Что делать с примусом, керосиновой лампой и ружьём, как их спасать от коррозии? Наверное, стоит спросить Брума,
когда он вернётся. Зато топор, два ножа, котелок с двумя комплектами жестяной посуды, канистрочка с керосином были в полном порядке, разве что следовало ополоснуть их в проточной горной воде. Да и спальный мешок с одеждой стоит просушить. Только сначала поесть бы…Какое счастье, что неподалёку от ручейка стояло обложенное камнями кострище с длинной сучковатой палкой, зажатой между крупных булыжников, что удерживали её на весу прямо над тем местом, где должен гореть огонь. Прекрасно, куда вешать котелок, понятно. А вот как развести огонь без спичек?
Хорошо, что у Эспина имелось огниво. Мы с невиданным энтузиазмом стали собирать вынесенные морем деревяшки, бегая вдоль берега и выискивая самые сухие из них.
Когда костёр был разложен, Эспин принялся кромсать ножом сучок, чтобы из его стружек добыть трут для розжига. Но сколько бы он ни чиркал кресалом по трубке кремния, искра упорно не желала воспламенять кусочки просоленной морем древесины.
– Бестолочи, так с голоду и помрёте, – показался у ручья перемазанный песком Брум.
Он попытался поставить ножку в воды порожистого ручейка, но его чуть не снесло течением. Я поспешила взять хухморчика на руки и поднести к кострищу.
– Доставай из кармана ошмётки шишки, – скомандовал он мне.
А ведь и правда, ещё вчера Брум грыз зёрнышки и оставил в моём кармане ошмётки от шишки. Почему бы не попытаться поджечь их искрой?
Так мы и сделали: я высыпала шелуху на золу и угли, Эспин пару-тройку раз снова чиркнул кресалом. Остов шишки мгновенно вспыхнул, догорел и… погас.
– Точно бестолочи. Надо же было ещё что-то подложить, – пробухтел Брум, явно в нас разочаровавшись.
Пришлось повторять фокус с розжигом костра снова, но для этого мы отправились к склону холма, чтобы поискать сухую траву и отставшую от деревьев кору.
Третья попытка развести костёр увенчалась успехом. Набрав из стекающего по скале небольшого водопада полный котелок, Эспин водрузил его на палку над огнём и открыл ножом банку с тушёнкой. Суп получился превосходный. После целого дня голодания он и не мог быть невкусным.
Оставив половину варева себе на ужин, мы вновь отправились на сбор дров. Самые длинные из древков послужили нам подпорками, на которые можно было развесить возле костра одежду для просушки, предварительно прополоскав её от морской соли в проточной воде. А потом ещё нужно будет поставить палатку…
Так весь день и прошёл для нас в делах и заботах о спасении нашего снаряжения. Только после заката в долгоиграющих сумерках у нас появилось время вновь сесть у костра, чтобы поесть и немного поговорить.
– Странно, – заметил Эспин, – отчего-то в этом месте не так много снега. Будто в первый и последний раз он выпал несколько дней назад и успел подтаять. Интересно, как будут обстоять дела, когда мы пойдём на север?
– Значит, мы всё-таки не возвращаемся в Кваден? – осторожно спросила я.
Эспин немного подумал и ответил:
– Ты права, ещё раз рисковать и идти через непропуск опасно. Кто знает, в часе ходьбы от Квадена встретятся нам выступы на скалах или нет? Холхуты точно доплывут до дома и родного хозяина. А мы?