Наследник 2

— Вот оно как, — прохладно протянул я.

Было неприятно и даже обидно. Злость начала разгораться во мне.

«Пригрел змею, получается», — промелькнуло у меня в голове.

— Где он? — тем же холодным тоном спросил я.

— В сарае, — и Карась оглянулся на двоих взрослых. — Михейка и Первун. Сюда его. — Они тут же сорвались в сторону сарая и вытащили оттуда избитого мальца, у которого были связаны руки и ноги.

К нам же тем временем приблизились все жители подворья. Отроки стали чуть вдали, со злостью наблюдая за избитым.

Вора подтащили ко мне и бросили под ноги.

— Ах, — вырвался из него болезненный вздох. Парню было лет тринадцать. Все его лицо и волосы были залиты кровью. Нос свернут, губы напоминали два пельменя. Одежка была также порвана и в крови.

Он лежал возле меня, свернувшись, и прикрывал руками голову и живот.

— Как звать его? — ни к кому не обращаясь, спросил я.

— Воробьем его называли. Своего имени он не знает, — ответил мне Карась. — Что делать с воренком будем, княже?

«Что делать, что делать. По-хорошему, повесить его надо или отрубить чего», — промелькнуло у меня в мыслях. Вот только у меня рука не поднималась. Я дал ему шанс. Новую жизнь, а он украл у меня и у своих товарищей.

— Иуда предал Христа за тридцать серебренников. А Воробей меня и товарищей своих обокрал, с которыми ел и спал. Иуду наказал сам Господь Бог. Пусть он и Воробья накажет, ибо бог милостив. — Развяжите его. Заберите сапоги и гоните взашей.

Карась кивнул, а дед неодобрительно покачал головой.

— Вы думаете, я к нему милостив? Его надо убить? — громко спросил я, и, судя по лицам, окружающие действительно хотели крови.

— Нет, смерть будет слишком милостива к нему. Я дал ему новую жизнь. Он мог жить и учиться, но предпочел украсть. Теперь он долго не проживет. А каждый его день будет словно ад на земле. Он будет, — и я указал на Воробья, которому развязали руки и стягивали сапоги, — каждый день корить себя и вспоминать о той жизни, которую мог иметь, но потерял. Он сам себя сожрет, это будет его пекло огненное при жизни. Пусть идет с богом.

Дед хмыкнул и ничего не сказал. Карась рыкнул на отроков. Которые тут же подбежали и подхватив Воробья, потащили его к воротам. Воробей же начал завывать и умолять простить его, твердя, что бес попутал.

Вот только жалости к нему не было, и, открыв ворота, его тут же выкинули на улицу.

— Карась, тем, у кого сабли Воробей ночью упер, пару палок дай в наказание, — отдал я распоряжение. Трое парней тут же повались на колени.

— Исполню, — оскалился Карась. — На всю жизнь запомнят.

— Вот и славно, да к отъезду готовьтесь, через несколько дней отбудем, — приказал я.

Три дня шла подготовка к отъезду. Не один торг мне пришлось обойти в поисках колесцовых пистолей, и не зря. Целых сорок пять штук купил. Как и тридцать пудов пороха и столько же свинца. Ведь надо будет народ обучить еще пользоваться пистолями. Закупал еще сабли, тегиляи с бумажными и железными шапками, кольчуги и многое другое.

Посетил Одоевских и Хованских. Говорил с ними о будущем, что в скором времени от меня человек к ним прибудет с приглашением в гости. Также у них людишек попросил в сопровождение, все-таки серебра повезем немало, а на дороге всякое может произойти. Князья выделили вдвоем целых пятнадцать бойцов.

С дьяком Власьевым побеседовал, не зря с ним мосты наводил. Ведь уже осень и пора собирать «налоги», вот и попросил у него подьячих в помощь. Дабы не обманули меня, ведь деньги мне пригодятся. Ко всему этому сговорился, что мне сопровождение еще выделят, и выделили, тридцать московских жильцов.

Элитные бойцы Московского полка, экипированы по полной, да и было видно, умели саблей пользоваться и тренировались.

Командовал ими сотник Агапка, он был чуть старше тридцати, с огромным шрамом на лице и волчьим, диким взглядом.

С царицей Марией мне не удалось встретиться и поговорить, когда я заявился в женский монастырь и передал монашкам информацию о встрече с царицей, спустя час ожидания мне сообщили, что монахине Марфе нездоровится и принять меня она не может.

«Ну, не захотела, и хрен с ней», — мелькнуло мысль, и я покинул монастырь. А уже утром мы выехали.

Восемьдесят пять бойцов было у меня под рукой. Если считать еще отроков, которые в седле-то с трудом держались, подвод же было с десяток у нас.

Ехали мы небыстро, все-таки груженые телеги замедляли. Были у меня мысли круг сделать и заехать к тетушке, да и с главой Троице-Сергиевой лавры познакомиться, но я отложил эту мысль. Дела ждут, а время дорого, да и по зиме я смогу это сделать.

Отъехали от Москвы на двадцать верст и вывернули на лесную дорогу, вдруг впереди упало дерево и раздалось двенадцать выстрелов.

Глава 20

Глава 20

— Засада, — взревел Олег во все горло.

Я ехал посередине и в момент нападения беседовал с Елисеем.

«Везет как утопленнику», — промелькнуло в голове.

Привстав на стременах, я быстро пробежал взглядом по растянувшемуся по дороге отряду. Выстрелы были сделаны не зря. Двое убитых, один раненый, вот только это были не все потери, один конь встал на дыбы и сбросил всадника, а еще один завалился, подминая седока под себя.

Всюду раздавались крики, ругань и ржание коней.

Стреляли с двух сторон от дороги, там вовсю поднимался пороховой дымок.

— Бей! — Тут из леса повалили люди. Всадникам на узкой лесной дороге было не развернуться, к тому же позади телеги.

— С коней, — первым заорал дед, и к нему тут же присоединился Агапка командуя.

В нашу сторону с дух сторон неслось не меньше пятидесяти противников, многие были без брони, одетые в простые кафтаны, с саблями наголо, у некоторых были копья.

Я выхватил пистоль из кобуры на седле. У меня сейчас было четыре пистоля: два в кобурах на седле и два за поясом, — целых четыре выстрела. Другим давать пистоли, к сожалению, было бессмысленно, ведь их нужно еще освоить.