Наследник Хаоса

Мужчины и женщины, кто-то с детьми, что-то в одиночку, грузились по машинам, кто-то перехватил моего старичка в такси, кто-то ещё ждал машину или автобус. Тарифы, наверняка, взлетели до небес. Мало кто захотел бы ехать в такую погоду по стандартной ставке.

Я застегнул куртку по горло, вспоминая, какой обычно бывает весна в Питере. В марте ею ещё и не пахнет, но в апреле погода может быть плюс-минус похожей.

— Стой! — крикнул в спину охранник.

Я переместился сразу за ограждение в один долгий рывок, оставляя позади и будку контроля, и перепуганных первыми раскатами грома посетителей. Свернул на тропинку, уводящую к могучему древу в северной части заповедника.

Ботинки хлюпали по лужам, но я никуда не торопился. Больше никаких рывков, только медитативная прогулка к источнику памяти и силы. И где-то там же был медальон. Его я тоже почувствовал. Как и нечто большее, растворившееся в этом заповедном лесу.

Будто сама земля впитала силы, витавшие здесь во времена Первой Пространственной Войны, а затем рассыпавшиеся по площади мириадами искр, отголосками пяти Печатей.

Прогулка получилась приятной, не слишком долгой, но и небыстрой. Раскаты грома, напугавшие людей на парковке, сместились, так и не перенеся грозу к заповеднику. Верер согнал тучи дальше, однако, дождь не прекращался.

Тропинка вывела меня из начавшего редеть леса к озеру, за которым виднелась поляна, усыпанная бутонами, только начавшими цвести.

Алан стоял под чёрным зонтиком в этом цветущем поле напротив ствола огромного дерева, которое будто бы неумело отмасштабировали, сделав слишком огромным по сравнению с остальными деревьями. Весь лес, казалось, комплектовал перед гигантской секвойей, раскинувшей в стороны хищные обнажённые ветви.

На ней не было ни листочка, от этого зрелище делалось пугающим. Тёмные голые ветви, словно лапы паука, нависали над всем сущим. Не знаю, было ли ещё радо для цветения или дерево в принципе стало безжизненным, но сейчас оно выглядело полноправным проводником в мир мёртвых. Ситуацию усугубляла трещина на стволе, внутренняя чернота которой притягивала взгляд и будто бы была способна затянуть любого, осмелившегося приблизиться, целиком без права сопротивляться.

Алан то ли не видел меня, то ли не обращал внимания. Я пересёк мокрое поле и сам окончательно вымок. Настало время вспомнить, что я Герой и прибегнуть к способностям, порождённым Печатями.

Щелчком пальцев я просушил одежду и обвил себя защитным коконом.

Нас разделяло около пяти метров, и теперь Алан соизволил обратить на меня внимание. Он медленно развернулся, не выпуская из рук зонта.

Честно признаться, по коже пошёл мороз. Не от страха, не от неожиданности. Хотя о какой неожиданности можно говорить, если знал, что встречу чужака в своём теле? И всё-таки это произвело сильное впечатление.

— Не думал, что ты придёшь один.

— Почему ты решил, что я один?

— Не надо блефа, — Алан усмехнулся, и это заставило меня поёжиться.

Моя добродушная усмешка, которую так любили журналистов, бравшие интервью после очередного боя, изменилась. Исказилась. Стала хищной, холодной. Надменной.

— Я понимаю, почему ты пришёл один. Было бы странно видеть, как твоё тело избивают твои новые дружки, да? Самому это сделать будет приятнее.

— Я не собираюсь бить тебя… Себя… Не собираюсь драться.

И вот опять раздались раскаты грома. Совсем близко. Мне показалось, что Алан вздрогнул. Не то от неожиданности, не то от холода. Хоть он и стоял под зонтом, суперсил у него не было никаких.

— И зачем тогда ты пришёл сюда?

— Забрать медальон. Забрать тебя.

Он расстегнул куртку, демонстрируя медальон, висящий на груди на массивной цепи.

— Этот медальон? — опять усмешка.

Не отвечая, чтобы не тратить время на ерунду, я вытянул руку и силой Печати Потока потянул артефакт на себя.

Он не пошелохнулся. Не показывая разочарования, повторил жест. Но пять тщетно.

Алан рассмеялся. Будто бы чужим голосом.

— Кажется, ты начал понимать, — в холодных глазах мелькнули сталь и высокомерие. Пока он на мне, ни ты, ни один из Героев ничего не сможете сделать. Ни одна Печать не сработает. Этот медальон способен не только помочь обуздать Хаос, но и защитить носителя. А так как я в теле человека, который рождён в мире Хаоса, он слушается меня. И твои попытки заставить меня сдаться — тщетны.

— Зачем ты здесь? — раз уж мой оппонент оказался таким разговорчивым, то я решил воспользоваться ситуацией и понять мотивы.

— Хочу получить все преимущества этой побрякушки, — он покрутил медальон. Небрежно, словно рассматривал бижутерию на блошином рынке.

— И каким же образом?

На это он не ответил, лишь ещё шире улыбнулся. Даже оскалился.

— А хочешь знать, как я вернулся? Как нашёл выход в свой мир из твоего серого, скудного и унылого?

Теперь я не стал отвечать, но сделал несколько шагов вперёд, сокращая дистанцию. Если Печати не помогут, то поможет банальная сила и умение драться. Сорвать медальон, скрутить нахала и умчаться с ним на охранный пункт, где Капальди ждёт не дождётся моего возвращения.

— На самом деле, — с ироничными нотками благодарности произнёс он, — всё благодаря тебе! Не знаю, как так вышло, но я сразу почувствовал, когда ты появился там. Когда ты вернулся. Это ощущение было похоже на волну, которой меня обдало. Если до этого я скитался, пытаясь понять, как вы вообще там живёте? Вечная серость, каждый в своих проблемах. Одинокие, озлобленные. Носите в себя частицы Хаоса и не знаете, что с ним делать? Не можете его выплеснуть, потому что напридумывали законов, ограждающих вас от проявления своей природы. Кто-то ударяется в искусство, кто-то в политику, кто-то в мелкие интриги и склоки, и всё потому, что вы утратили наследие. Потеряли инструкцию к существованию. Или вернее — к ней не прислушиваетесь. Не хотите слышать. Не пытаетесь обуздать эту щемящую тоску и ярость, не можете превратить их ни во что дельное. И загнать под колпак Хаос не можете, и править им не научились. И поэтому — вы жалкие и ничтожные.

— Закончил? — также иронически произнёс я и постучал по запястью. — Нам пора. Хватит этого цирка.

— О нет, дослушай. И ты поймёшь, что мы не отправимся туда, куда хочешь ты. Мы отправимся туда, куда хочу я.

Я сделал ещё несколько шагов, и он тоже отступил, выставил вперёд руку.

— Дай мне закончить. Думаю, тебе будет интересно узнать о судьбе тренера.

— Тебе-то откуда о нём известно? — «гнида» хотел добавить я, но сдержался.

Он потянул носом, будто почувствовал аромат.

— Когда ты явился, я сразу взял след. Не знал, куда иду, и зачем. Но ноги сами вели меня.

И до меня начало доходить. В первый раз, когда Хаос полноценно себя явил, я провалился к тренеру, в его квартиру. Тут же кровь прилила к вискам, а кулаки инстинктивно сжались.

— О, кажется, начал соображать, — расплылся он, кривя мои губы.

Так же как я неосознанно внёс коррективы в его внешность, так и он подверг изменениям мою. Было чувство, что гадкий двойник, потерянный злобный близнец смотрит на меня сейчас. И хоть ощущается близость и подобие родства, так же остро чувствуется чужеродность и даже в какой-то степени ксенофобия. Полное неприятие человека напротив.